Беседы шалопаев или Золотые семидесятые

– Правильно! Давай, включай чувство юмора. Вот прямо сейчас, перед лицом товарищей, торжественно клянись, что ты не гений.

– Простите, братцы, и помилуйте. Отрекаюсь. Я не гений.

– Молодец! Поздравляю! Теперь ты с нами. Раскрой вежды, расправь плечи. Встань и иди! Навстречу мечте. Живи и радуйся, плодись и размножайся. И не бери в голову этих глупостей.

– Ну, спасибо! Просто груз с плеч, камень с души…

– Ну что, опростался? Полегчало?

– Хорошо-то как, господи! Словно крылья выросли. Да я теперь горы сверну! Мне любое дело по плечу! Хоть на рояле сыграть, хоть фронтом командовать. Неси скрипку, сейчас сбацаю! Первый концерт для фортепиано с оркестром. Тебе Моцарта или «Мурку»?

– Не стоит так горячиться. Давай пожалеем скрипку. И Моцарта тоже. Лучше начать с малого: навести порядок в голове, в работе, в личной жизни. А потом уже можно и фронтом командовать. Кстати, как там твои дела с трубой, в грязной канаве?

– Да ничего особенного: раскопали, нашли место протечки, заделали. А в конце дня раздавили с ребятами пузырек. Нормально!

– В бытовке, в антисанитарных условиях…

– С нашим большим вам удовольствием! Дело привычное. А ты не замечал, что самый большой кайф приходит после самой трудной работы? Простейшие радости: выпить, закусить, расслабиться…

– Чем ниже человека опускают, тем меньше ему нужно для счастья. Нет, это не жизнь. К такому счастью привыкать нельзя.

– А тебя не учили, что каждый труд почетен? Что труд облагораживает человека?

– Облагораживает? Да я бы того, кто это сказал, самого загнал в эту грязную канаву! Чтобы он там облагораживался всю жизнь. Еще Горький писал, что все «свинцовые мерзости русской жизни» происходят от тяжкого, безрадостного труда. От этого люди напиваются до беспамятства, калечат и убивают друг друга. И сами вешаются. Потому что такой жизни не жалко – ни своей, ни чужой…

– Нет, погоди! У Горького есть и другие рассказы. Про то, как он ходил с артелью по Руси. И там он описывает совсем другой труд. Который не в тягость, а в радость. Когда ладится дело, когда играет здоровая сила, когда хочется горы свернуть…

– Удаль молодецкая? Раззудись плечо, размахнись рука? Бывает. Молодой жеребец тоже резвится, пока не укатают крутые горки.

– А зачем жилы рвать? Опытный каменщик работает без спешки, но успевает сделать много. Это такой же навык, как ходьба.

– Но каждый день одно и то же! Отупляющий труд, из года в год, всю жизнь. И как они эти пирамиды строили? А Великую китайскую стену? Не представляю. Разве что под угрозой смерти.

– А человек – самое выносливое существо в природе. Адаптируется к любым условиям, ухитряется оживить самое унылое занятие. Помнишь Башмачкина, Акакия? У Гоголя, в «Шинели». Он каждый день, всю жизнь, переписывал казенные документы. Бумагу за бумагой, слово за словом, букву за буквой…

– Свихнуться можно!

– А для Башмачкина каждая буква была как живая. Одни ему нравились, другие нет. Он терпеливо писал обычные буквы, дожидаясь встречи с любимыми. Он с ними даже разговаривал…

– Точно, сумасшедший.

– Да нет же! Это как раз человеческое отношение к труду. Именно в этой потребности одушевлять любую работу и лежат истоки искусства. Древний гончар, изготовляя одни и те же горшки, для развлечения украшал их. Это и покупателям нравилось. И постепенно превратилось в живопись и скульптуру.

– Сомнительно. Древняя наскальная живопись не имела прикладного характера. Все-таки искусство – это самовыражение.

– Ну почему? Ремесло тоже может достичь уровня искусства.

– Ладно, это отдельная тема.

– Но ты меня удивляешь. И где ты набрался такого негатива к физическому труду? На стройках коммунизма что ли?

– Да нет, бог миловал. Но представление имею. На лесосплав пару раз ездил, на шабашку. Бревна ворочал, в верховьях Камы. Там задача простая: зачистить реку от застрявшей древесины. Идешь себе с багром вдоль воды и стаскиваешь бревна в реку. Работа здоровая, на свежем воздухе. Для крепкого мужика – лагерь труда и отдыха. Конечно, были и неприятные моменты. Особенно когда болотистый затон выпадало разбирать, восьмиметровые чушки на руках выносить, утопая в грязи. Ну, еще комарье и оводы донимали. И жратва была однообразная. А так нормально – и заработал, и накачался. Кстати, был там у нас один чудик, из какого-то НИИ. Привез на лесосплав учебник Фихтенгольца. На потеху народу. Пытался совместить умственный труд с физическим. Математический анализ с раскряжевкой топляка. Хорошо, что бревном не придавило. Нет, это нереально. Когда идет серьезная работа, размышлять о постороннем невозможно. Какой там Юлий Цезарь! Посмотрел бы я на него на лесоповале. Или когда бетон идет.

– Значит, получил удовольствие от физического труда?

– Ну, это если поехать на месяц-другой. А всю жизнь этим заниматься – упаси бог! Там сама жизнь тоскливая. Население сапог весь год не снимает. Зимой снег по пояс, весной и осенью грязь непролазная, летом гнус заедает. И в огородах у них, кроме лука и картошки, ничего не растет. А главное развлечение – пьянство.

– А ведь мне тоже приходилось шабашить. И тоже на северах. Правда, у меня остались другие воспоминания, положительные. Потому что это был не только физический труд…

– Интеллектуальная шабашка? Это что-то новое.

– Представь себе. Собрались как-то пять нищих самоуверенных интеллигентов и рванули в город Мирный, за длинным рублем…

– Алмазы собирать?

– Ты что! Это режимные объекты, туда шабашников не берут. А добывают их в карьерах и в шахтах, в тех самых кимберлитовых трубках. Ковыряют руду экскаваторами и отвозят на комбинат для переработки. Весь город эти алмазы обслуживает. Работают в основном завербованные, по многу лет зарабатывают деньги и стаж. Те, кто выдерживает, конечно. Там даже природа тоскливая. Буро-зеленая тундра, а из нее вкривь и вкось торчат чахлые елки. А зимой вообще сурово. Как они сами говорят, холодно девять месяцев в году, а в остальное время – очень холодно.

– А летом, я слышал, бывает и тридцать градусов жары.

– А это еще хуже. Безветрие, влажная духота. Из тундры поднимаются тучи кровососущей твари. И тогда приходится надевать плотную одежду, в самое пекло. И все равно заедают, особенно мелкая мошка, гнус. Эта мразь пролезает в любые щели. Так что местное население не чает дождаться похолодания…

– Зимой ждут тепла, а летом холода?

– А там особой разницы нет. Был момент, в конце июня, с вечера подул северный ветер, так наутро в воздухе снежинки летали. То ли новая зима началась, то ли прежняя не закончилась. А может, лето такое выдалось, малоснежное. Поэтому у них там в сезон рабочие руки нарасхват. Мы, как приехали, просто пошли по улице, заходя в различные конторы, и буквально через пару часов подобрали подходящий объект. И с нами тут же заключили договор.

– Значит, туда можно ехать втемную?

– Запросто! Работу найдешь. Если хочешь и можешь вкалывать. Нас в тот же день разместили, в полуразрушенном здании бывшей школы. Выдали железные кровати с матрасами и постелями. Полов там не было, но комнату с невыбитыми стеклами найти удалось. Там даже была электропроводка, и мы заваривали чай огромным кипятильником, в трехлитровой банке. Завтракали и ужинали у себя, консервами, с хлебом, маслом и повидлом, а обедали в столовой.

– А чем занимались?

– Взялись за капитальный ремонт двухэтажного здания комбината бытового обслуживания. С перепланировкой помещений, утеплением, внутренней и внешней отделкой. Вроде ничего особенного, но по ходу дела вылезало много разных проблем. А времени в обрез – объект нужно сдать «под ключ» в установленный срок…

– Аккорд?

– Он самый. А премия чуть ли не в размер основной оплаты. Так что было за что бороться. Составили план-график и старались его выполнять. По вечерам, за ужином, обсуждали дела на следующий день. Пытались все предусмотреть, устранить препятствия…

– Brainstorm на вечной мерзлоте?

– Да, это было реальное совмещение умственного и физического труда. Сами профессии осваивали на ходу, кто имел хоть какое-то представление. А если где-то возникала заминка, подключались все. И даже бригадир. Хотя он вообще редко бывал на объекте…

– Интересно! А он чем занимался?

– А хрен его знает! В основном лазил по местным складам, искал стройматериалы, инвентарь, добивался их получения. Фактически из пяти человек работали четверо. Зато обеспечил фронт работ. Мы ему за это даже дополнительную премию выплатили. А еще сумел решить несколько нетривиальных задач. По договору нужно было обеспечить трехфазное электропитание профессиональных швейных машин. Проводку мы проложили, а силовой шкаф, не имея квалификации, подсоединить не решались. Тогда он нашел опытного электрика, который сделал все как положено.

– Субподряд?

– Ну да, заплатили из своего кармана, зато обошлись без задержки. А когда нужно было обрабатывать пиломатериалы, он за пару дней, не отвлекая нас, соорудил станок с циркулярной пилой. Нашел на какой-то свалке старый электромотор, проверил, исправил его, сделал прочный стол, закрепил мотор, насадил диск и вывел в прорезь стола. И пила заработала с первого включения!