Гражданин Империи Иван Солоневич

Другое свидание времен начала Великой войны – со своим тестем, которого Иван Лукьянович представляет довольно кратко: полковник В. И. Воскресенский, «начальник штаба какой-то дивизии». Впрочем, краткость с талантом родственники, и последующая характеристика тестя, написанная по итогам одной-единственной встречи-знакомства, это лишний раз подтверждает. Солоневич вспоминал:

«Это был человек исключительного остроумия и единственный по тем временам, который предсказал: война будет длиться не полгода и не год – а чорт его знает, сколько времени, и кончится, чорт его знает, чем. Я, в числе очень многих людей того времени, отнесся к этому пророчеству весьма иронически»[102 - Солоневич И. Л. Большевизм и женщина // Солоневич И. Л. Вся власть – русским мозгам!: Сб. статей. – СПб: Русиформ, 2003. – С. 36.].

К такому портрету-комплименту остается добавить только скудную информацию фактологического характера, извлеченную из военно-исторических справочников.

Владимир Иванович Воскресенский родился в 1867 году. Образование получил в Кишиневской классической гимназии. В 20-летнем возрасте «вступил в службу». Служил в 14-й артиллерийской бригаде. Выдержал офицерский экзамен при Михайловском артиллерийском училище. В 1890 – подпоручик, в 1894 – поручик, в 1897 – штабс-капитан. Окончил Николаевскую академию генштаба по первому разряду. В мае 1900 года произведен в чин капитана, в декабре 1904-го – подполковника, ровно через четыре года стал полковником. С 1909-го – начальник штаба 65-й пехотной резервной бригады, затем на той же должности в 51-й пехотной дивизии. С августа 1915 года в чине полковника занимал должность командующего бригадой Кавказской гренадерской дивизии. Командиром 15-го гренадерского Тифлисского полка за отличие представлен к награждению – и награжден Георгиевским оружием. Ранее получил следующие награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. (1895); Св. Анны 3-й ст. (1902); Св. Станислава 2-й ст. (1907); Св. Анны 2-й ст. (1908); Св. Владимира 4-й ст. (1911). В октябре 1915-го произведен в генерал-майоры. В январе-мае 1917 года занимал пост начальника штаба 26-го армейского корпуса. В Гражданскую служил в Вооруженных Силах Юга России, с 3 марта 1919 года – в резерве чинов при штабе Главнокомандующего ВСЮР. Затем – в эмиграции[103 - См.: http://www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1102].

Так пишут современные исследователи. Солоневич же утверждал, что его тесть погиб под Сольдау[104 - Солоневич И. Л. Совсем всерьез // Солоневич И. Л. Загадка и разгадка России. – М.: ФондИВ, 2008. – С. 370.], то есть в 1914 или 1915 году.

Еще до официального начала Великой войны, 18 июля 1914 года, Иван Солоневич дает передовицу в «Северо-Западной Жизни» под красноречивым названием «Жребий брошен». Через месяц с небольшим, 24 августа, в газете началась публикация серии его очерков под общим заголовком «Дневник войны». Всего она включила в себя свыше 70 произведений, которые вкупе с примыкающими по содержанию статьями, корреспонденциями и заметками могли бы составить целый том – хронику первых двух лет Великой войны глазами современника. «Дневник» выходил два-три раза в неделю, иногда чаще, иногда реже, однажды перерыв составил больше месяца. Это, скорее всего, было вызвано отлучкой Ивана в Петроград.

Младшие братья тянулись за Ватиком, и вот в номере от 11 октября 1914 года находим такой материал: «В Августовских лесах (письмо гимназиста)». Он сопровождается вводным предложением Лукьяна Михайловича: «Редактор „Северо-Западной Жизни“ получил от своих сыновей, гимназистов 8 и 6 классов Виленской 2 гимназии следующее письмо» – и далее собственно текст, повествующий о том, что они видели вблизи фронта. Шестнадцатилетний Боб 28 ноября еще раз отмечается в газете собственной корреспонденцией[105 - Б. Солоневич. Виленские гимназисты на передовых позициях // Северо-Западная Жизнь. – 1914. – 28 ноября; №278.].

К концу года газета воспринималась уже как семейное дело Солоневичей, в том и числе и недругами. Под огонь критики начинает попадать не только редактор-издатель, но и его старший сын Иван.

«Какой-то «Белорусс», – писала, к примеру, «Минская Газета-Копейка» – в нежном союзе с солидной фирмой «Л. Солоневич и Сын», на все лады склоняет «еврея» <…>

Под ручку с гг. Солоневичами – отцом и сыном (какая талантливая семья!) г. Белорусс будет шествовать триумфально и хлопать в ладоши при виде пышных всходов, которые дадут брошенные ими на благодарную почву ядовитые семена…

Но когда рассеется мрак, и свет любви и радости озарит нашу родину, – гг. Солоневичи и Белоруссы и с вами – все борзописцы, торгующие своими перьями оптом и в розницу, куда вы пойдете?

Не устыдитесь ли вы тогда?

А ведь время это придет»[106 - Гастролер. Поджигатели // Минская Газета-Копейка. – 1914. – 6 ноября; №799.].

Куда пошли Солоневичи после всех радостей революции – известно. Лукьян Михайлович сначала в лагерь, а потом под расстрел. Иван за попытку побега из СССР также попал в ГУЛаг, и уже оттуда бежал в Финляндию. А вот, например, один из редакторов «Копейки» С. Левинсон в 1920-е годы работал в советском БелРОСТА – Белорусском бюро Российского телеграфного агентства.

Но мы опять забегаем далеко вперед. Осенью 1914-го учащаются нападки на отца и сына Солоневичей со стороны «Минской Газеты-Копейки». Лукьян Михайлович как объект травли к тому времени уже, видимо, поднадоел. В его адрес по инерции летят только давно затертые штампы вроде «издатель-гастролер», «субсидиеглотатеть» и проч. Зато по принципу «кто на новенького?» все больше достается сыну. Даже строительство ледяного катка при содействии минской городской управы, то есть общественно-спортивная деятельность Ивана, вызывает раздражение: дескать, не на этом ли катке заморожена совесть?[107 - Бим-Бом. Замороженная совесть // Минская Газета-Копейка. – 1914. – 28 ноября; №821.]

Некий «Макар Чудра» пишет целую одноактную пьесу «Лицедейство», где действующими лицами выступают Соленый-отец, Соленый-сын, Белорусс, Брехачек и Тень Шмакова. Описание персонажа, прототипом которого стал Иван Лукьянович, таково: «Немецкие бакены. Голова – футбольный мяч крупного калибра»[108 - Минская Газета-Копейка. – 1914. – 9 ноября; №802.].

Дальше – больше. Вот уже и «Дневник войны» не дает покоя, и его автора именуют «новоявленным стратегом и тактиком, генералом-от-футбола»[109 - – ъ. Об увечных // Минская Газета-Копейка. – 1914. – 29 ноября; №822.]. А вот Ивана и вовсе отправляют в сумасшедший дом[110 - Договорились // Минская Газета-Копейка. – 1914. – 12 декабря; №835.]. И буквально через день печатают статью с провокационным названием «Мозги господ Солоневичей»[111 - Мозги г. г. Солоневичей // Минская Газета-Копейка. – 1914. – 14 декабря; №837.]. На такие мелочи, как заметка «Там, где играют в футбол» за подписью «Диаволо»[112 - Диаволо. Встречи и речи: Там, где играют в футбол // Минская Газета-Копейка. – 1914. – 9 декабря; №832.] уже перестаешь обращать внимания, тем более, что некоторые фельетоны в «Копейке» пишет «Сатана». Хоть этот самый «Диаволо» дал Солоневичу характеристику, безусловно заслуживающую того, чтоб ее воспроизвести: «Футболист-спортсмен – и военный стратег. Конькобежец и политик. Белорусс и жидоед. Словом, швец, жнец и на дуде игрец».

Иван Солоневич до поры до времени ограничивался лишь репликами по адресу оппонентов (эх, знали бы они, как разовьется его талант полемиста впоследствии!). Но однажды так припечатывает их своим памфлетом «Два сапога», что они в бессильной злобе бегут подавать в суд[113 - Pro domo sua // Минская Газета-Копейка. – 1915. – 22 апреля; №962.]. Статья была опубликована 11 апреля 1915 года, через полтора месяца после того, как Иван Лукьянович официально стал именоваться издателем «Северо-Западной Жизни»[114 - Северо-Западная Жизнь. – 1915. – 18 февраля; №44.].

Для Лукьяна Михайловича все это было не в новинку. Как редактор и издатель он к тому времени прошел все круги ада – и штрафы, и конфискацию номера газеты, и, конечно же, судебные иски.

Существует прочно укрепившийся в массовом сознании миф, что от царской администрации и цензуры страдала только революционно настроенная печать. Ничего подобного: закон был одинаков для всех, и в последние годы существования Российской Империи правые и русские националистические издания подвергались властным «репрессиям», возможно, даже чаще, чем те, кто боролся против Веры, Царя и Отечества.

Вот краткая хроника событий такого рода только за два года и только в отношении одной провинциальной газеты, редактора-издателя которой по сей день белорусские националисты именуют подлым русификатором, продавшимся проклятым москалям.

Июль 1913 года. На редактора «Северо-Западной Жизни» Л. М. Солоневича наложен штраф в 200 руб. с заменой арестом на 6 недель за передовую статью в номере от 3 июля. Штраф заплачен не был, и г-н редактор заключен в губернскую тюрьму[115 - Оштрафование «Северо-Западной Жизни» // Минская Газета-Копейка. – 1913. – 17 июля; №328. Арест Л. Солоневича // Наше утро. – 1913. – 20 июля; №160.].

По распоряжению администрации конфискован номер «Северо-Западной Жизни» ввиду неправильного указания имени и отчества издателя газеты[116 - Конфискация «Северо-Западной Жизни» // Минская Газета-Копейка. – 1913. – 19 июля; №330.].

Штраф внесен, и Л. М. Солоневич освобожден из заключения. Деньги в канцелярию губернатора по телеграфу прислал генерал А. В. Жиркевич из Вильны[117 - Освобождение Л. М. Солоневича // Минская Газета-Копейка. – 1913. – 21 июля; №332.].

Ноябрь 1913 года. Приговор окружного суда по делу «крестьянина Богородицкой волости, Гродненских уезда и губернии» Л. М. Солоневича: 2 месяца тюрьмы, поскольку допустил «опозорение в печати служебной деятельности» дисненского исправника Симановича, «могущее повредить его чести, достоинству и доброму имени», а также «допустил ряд оскорбительных отзывов, заключающих в себе прямое злословие»[118 - Дело Л. М. Солоневича // Минская Газета-Копейка. – 1913. – 30 ноября; №462.].

Февраль 1914 года. «Дело о дисненском исправнике» рассмотрено еще раз, в апелляционном порядке. Виленская судебная палата приговорила: приговор окружного суда оставить в силе[119 - Дело Солоневича // Минская Газета-Копейка. – 1914. – 14 февраля; №535.].

Сентябрь 1914 года. Издатель Солоневич оштрафован на 100 рублей «за неправильное указание в одном из номеров действительного издателя»[120 - За нарушение устава о печати // Минская Газета-Копейка. – 1914. – 4 сентября; №736.].

Лукьян Михайлович выступал ответчиком в виленском окружном суде по иску местного ксендза Леона Жебровского (обвинение в клевете) и был оправдан[121 - Северо-Западная Жизнь. – 1914. – 27 сентября; №228.].

Октябрь 1914 года. Временный редактор «Северо-Западной Жизни» И. В. Терлецкий за помещение заметки «Пьяные выборы» обвинен в злословии в печати и оштрафован на 5 рублей (либо – арест на один день)[122 - Дело «Сев.-Зап. Жизни» // Минская Газета-Копейка. – 1914. – 1 ноября; №794.].

Июнь 1915 года. Л. М. отбывает наказание при одном из полицейских участков Минска по тому же «делу исправника». По Всеподданейшему ходатайству Солоневича двухмесячное заключение в тюрьму заменено арестом на один месяц[123 - Арест Л. М. Солоневича // Минская Газета-Копейка. – 1915. – 19 июня; №1020.].

Но эта печальная хроника не может, конечно, сравниться с настоящим горем, которое постигло Солоневичей 1 мая 1915 года: умерла Юлия Викентьевна. На следующий день в «Северо-Западной Жизни» появился некролог:

«Вчера в 10 часов утра после непродолжительной, но тяжкой болезни (воспаление легких) скончалась

Юлия Викентьевна

СОЛОНЕВИЧ

О чем муж и сыновья покойной с глубокою скорбию извещают родных и знакомых. Панихида на квартире (Петроградский пер. д. №5 Ушилло) сегодня 2-го мая в 2 часа и в 8 часов. В воскресенье 3 мая в 1 час дня вынос тела в Церковь Слепых, а затем погребение на Переспенском кладбище»[124 - Северо-Западная Жизнь. – 1915. – 2 мая; №103.].

NB: при советской власти Переспенское (или Сторожевское) кладбище было уничтожено, а на его месте действовал рынок.

Белорусский период жизни и творчества Ивана Лукьяновича Солоневича завершился в сентябре 1915 года, когда он перебрался на постоянно жительство в Петроград. За плечами остались почти 150 статей (если считать только те, что были подписаны хотя бы инициалами) в «Северо-Западной Жизни», а также неоценимый опыт журналистской и издательской работы. Годы становления публициста были отмечены полемическим задором, постепенным расширением жанровой палитры (от театральной рецензии до передовой статьи), оформлением имперских политических установок.

Мы лишь прикоснулись к творческому наследию нашего героя за этот период, и оно еще ждет своего исследователя. В современной России интерес к политической жизни окраин Империи, к сожалению, невелик. В независимой Беларуси официальное отношение к идеологии «западно-русизма», яркими представителями которой были отец и сын Солоневичи, однозначно-негативное – примерно такое же, как в СССР к работам К. П. Победоносцева или кого-то еще, кого нельзя «замолчать». Возможно, развитие интеграционных процессов на бывшем пространстве Российской Империи в скором времени подтолкнет представителей гуманитарной науки к изучению опыта «Северо-Западной Жизни».

ИМПЕРАТОРСКИЙ И СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Напомним, что мы намеренно превратили хронологию нашего повествования в пунктирную линию, ведь в августе 1912 года Иван Солоневич обрел «двойное гражданство» в рамках единой и неделимой Империи. А именно: продолжая оставаться жителем Белоруссии (Северо-Западного края) он получил «временную прописку» в Санкт-Петербурге.

Как свидетельствует его студенческое дело, 18 сентября Иван Лукьянович был зачислен на юридический факультет Санкт-Петербургского Императорского университета. Первый столичный адрес нашего героя: Петербургская Сторона, Грязная улица, дом 4, квартира 29[125 - ЦГИА СПб, ф. 14, оп. 3, №61273. Л. 10.]. Место, как можно догадаться по названию, не аристократическое. Сегодня эта улица носит имя русского ученого Яблочкова.

Студенческая книжка, из которой можно было бы узнать, какие курсы лекций и у кого прослушал Иван, в деле отсутствует. И мы вынуждены полагаться на автобиографические вкрапления, которые, по счастью, нередко встречаются в произведениях Солоневича, поскольку были составной частью его авторского стиля. Вот одно из них:

«В мое время в 1912—1917 гг. филологический факультет Петербургского университета считался лучшим в мире. Юридический факультет начинал считаться лучшим в мире. На нашем юридическом факультете подвизался, однако, проф. И. Петражицкий – творец первой более или менее русской теории права, – психологической теории»[126 - Солоневич И. Л. Народная Монархия. – М.: Феникс, 1991. – С. 240.].

Во всех изданиях книги «Народная Монархия», включая прижизненное (третья часть «Киев и Москва», откуда взята цитата, впервые вышла в свет незадолго до кончины И. Л. Солоневича), именно так и значится – «И. Петражицкий». За полвека никто из издателей так и не удосужился исправить опечатку, состоявшую в пропуске одной из составляющих инициалы букв.

Лев Иосифович Петражицкий (1967—1931) был профессором Санкт-Петербургского университета до 1918 года, одним из основателей психологической школы права. Эмигрировав в Польшу, преподавал в Варшавском университете.

Из других преподавателей на всю жизнь запомнился Солоневичу еще один профессор – Михаил Иванович Туган-Барановский (1865—1919).

«Курс политической экономии я проходил под руководством профессора Туган-Барановского, крупнейшего политэконома России, – конечно, марксиста. По тем временам – 1912—1916 годы – я возлагал некоторую надежду на науку политической экономии. Наука в лице профессора Туган-Барановского возлагала некоторые надежды и на меня. Кажется, разочаровались обе стороны… Наука товарища Туган-Барановского проповедовала как раз те пятилетки, которые на нас всех и свалились. Так что если товарищ Сталин является политическим убийцей, то профессор Туган-Барановский и прочие иже с ним были подстрекателями к политическим убийствам. Это абсолютно ясно. Несколько менее ясен вопрос о смягчающих вину обстоятельствах: теперь я так же ясно вижу, что профессор Туган-Барановский и прочие иже с ним были просто глупы. И очень сильно содействовали также и моему собственному поглупению»[127 - Солоневич И. Л. Диктатура импотентов. – Новосибирск: Благовест, 1994. – С. 166.].

Юридический факультет Петербургского университета, кроме всего прочего, был на первом месте по числу обучающихся. В 1916 году, например, на нем числилось 3,5 тысячи студентов, при том, что во всем университете их было немногим менее 6 тысяч. И Солоневич вовсе не ради красного словца говорил о том, что поступил на него ради «общего образования». Так делали многие, в том числе и более знаменитые люди, чем герой нашего повествования.

Среди выпускников факультета мы видим актеров и режиссеров, искусствоведов и политических деятелей (достаточно назвать Керенского и Ленина). Скорее всего, известных юристов вышло в свет намного меньше. Приведем список, далеко не полный, тех, кто подобно Ивану Лукьяновичу и в близкие с ним годы, учился на факультете не ради юридической практики:

писатель и драматург Леонид Андреев, художник Александр Бенуа, театральный антрепренер Сергей Дягилев, писатель Михаил Зощенко, актер и режиссер Соломон Михоэлс, художник и писатель Николай Рерих, композитор Игорь Стравинский, поэт Николай Гумилев, социолог Питирим Сорокин.