ПОЭЗИЯ КАМНЯ: ТРОПАМИ ПОТАЕННОГО СТАМБУЛА

Так что турецкие султаны еще в XV веке прекрасно понимали, что «кадры решают все»! Они были единовластными правителями, и тем не менее свои важнейшие решения принимали, опираясь на религиозно-государственную доктрину, в частности, идею о Круге Благоденствия. Она заключается в следующем:

Чтобы владеть страной, правитель должен иметь войско и верных людей;

Чтобы иметь войско, он должен распределять богатство;

Чтобы иметь богатство, ему нужны богатые подданные.

Богатство подданных растет только там, где чтут закон.

Если одно из этих условий не соблюдается, значит, не соблюдаются все четыре;

Если не соблюдаются все четыре, государство рушится.

Османское государство-1: жизнь как война

Добавим к этому, что вся страна на протяжении веков представляла из себя единый военный лагерь. Даже школьник превосходно умел обращаться с копьем и луком, владел приемами борьбы. Каждый чиновник был готов в любой момент оставить свой кабинет и вскочить в седло. Обычные люди знали, как научить лошадь ржать по команде или зубами поднять с земли упавшую саблю и передать ее всаднику. Который через мгновение уже несся галопом и метал копье с такой силой, что оно пробивало лист железа. Обернувшись назад, наездник стрелял из лука по движущейся мишени, выпуская с величайшей меткостью три стрелы в секунду. Даже в XIX веке, когда империя находилась в стадии распада, а турецкий султан носил сюртук и говорил по-французски, он без труда с семисот метров положил стрелу между ног американского посла. Просто так, на спор. Чтобы тот не сомневался в османских султанах.

Империя воевала всегда. Война была ее сутью, смыслом существования. Но неудержимое стремление к расширению диктовалось вовсе не примитивной жаждой обогащения. В основе ее лежало распространение ислама, и, как следствие, спасение людей, стран и народов, принесение на эти земли мира. Т.е. любая успешная война приближала наступление «золотого века» для все большей части человечества. Ведь спасутся только правоверные! Проблема была в том, что ровно такой же точки зрения придерживались христиане. Они тоже хотели освободить «таких славных людей», страны и народы от наваждения, «волшебства кудесника», как говорил султану Египта плененный во время крестового похода Людовик IX. Так что компромисса здесь быть не могло.

Чтобы добиться успеха, османы поставили в строй всех или почти всех. Даже сумасшедшие были объединены в отдельный полк. Обычно его использовали как живой таран, поскольку «жалеть чокнутых» никому и в голову не приходило. Хотя и во вполне нормальных добровольцах для выполнения смертельно опасных заданий недостатка не было. Как отмечалось, «на войну они идут с великим воодушевлением; многие вызываются идти вместо своих соседей, и те, кого оставляют дома, чувствуют себя несправедливо обиженными. Они утверждают, что лучше умереть на поле боя под градом стрел и копий врага, нежели дома, под слезы и причитания старух». Неожиданный мир вызывал роптание, ибо лишал жизнь смысла. Больные приказывали нести себя на войну в постелях, грудных детей привозили в люльках.

Эти люди на сто процентов следовали призыву Ницше, разнесшемуся над полями Европы спустя столетия: «Вы должны возлюбить мир, как средство для ведения новых войн. И короткий мир больше долгого. Мой совет вам – не работа, а сражение. Мой совет вам – не мир, а война. Вы говорите: хорошо ли это освящать войну? Я говорю вам: хорошая война освящает все. Война и храбрость совершили больше великих дел, нежели любовь к ближнему. Восстание – это доблесть раба. Вашей доблестью да будет повиновение! Для хорошего воина „ты должен“ звучит приятнее, чем „я хочу“. Итак, живите своей жизнью повиновения и войны! Что пользы в долгой жизни? Какой солдат хочет, чтобы щадили его!».

Так и османы «в бою никогда не проявляли ни малейшей заботы о своей жизни; …долгое время обходились без хлеба и вина, питаясь ячменем и запивая его водой». Это были настоящие конкистадоры Востока.

Военная организация пронизывала весь быт. Самая быстрая в мире курьерская служба – от системы конных этапов до скороходов, передвигавшихся пешком с изумительной скоростью. Невероятная для того времени система снабжения, благодаря которой армия в походе могла обеспечивать себя, не опустошая земли, через которые проходит. Всеобщий учет и контроль. Стандартизация всего – от шатра в лагере до системы финансирования войн и каждого бойца за счет раздачи земельных участков.

Темпы строительства даже по нынешним временам были фантастическими. Так мост через немаленькую реку Саву великий визирь Ибрагим в 1526 году построил за четыре дня, – притом, что его инженеры уверяли, что на это уйдет три месяца! Столько же времени потребовалось для наведения переправы через реку Прут. В августе 1570 г. начали рыть Волго-Донской канал, чтобы прорваться в Каспийское море и выйти в тыл Персии. Потом, правда, забросили. Но к октябрю, всего за пару месяцев, успели вырыть почти треть! Был проект строительства Суэцкого канала, чтобы «захватить все порты Индии», и много чего еще.

Всего за пару дней, после того как войско Кара-Мустафы подошло к стенам Вены, был разбит лагерь, «столь совершенный и стройный, что людям, стоящим на стенах австрийской столицы, казалось, будто турки воздвигли рядом с их городом свой собственный». Но Вена создавалась тысячу лет, а османский город затмил ее великолепие за пару дней. Он совсем не напоминал современный военный лагерь. Так перед входом в резиденцию Кара-Мустафы был посажен роскошный сад, а сама она, сотворенная из шелка, хлопка и драгоценных ковров, великолепием не уступала любому дворцу.

Осажденные, пораженные внезапно возникшим великолепием, начали столь активно проявлять свой интерес к османам, что коменданту пришлось их даже строго предупредить. Особенно жительниц Вены, которые так и норовили превратить серьезное мероприятие – войну – в смесь базара и цирка-шапито. Но те все равно разными путями выбирались из города, чтобы заняться меновой торговлей с османами. Так что активный торг на разных языках в любых, самых неожиданных местах стал неотъемлемой чертой этого лагеря-города. Благодаря ему, тогда впервые Европа познакомилась с кофе, а война приобрела дополнительное и весьма неожиданное измерение ярмарки и инноваций.

Гуси, как известно, спасли Рим, Константинополь – собаки, а Вену – пекари. Ранним утром, стоя у своих печей, они услышали, как турки роют туннель, и предупредили об этом военных. Те приняли контрмеры. Впоследствии, чтобы увековечить это событие, венские хлебопеки придумали маленькую булочку в форме турецкого полумесяца, ныне всем известную как круассан.

Войну, однако, принято было вести в теплое время года. С октября по апрель горы и моря закрывались, как базар на ночь, и империя впадала в спячку. Но не полностью. Во дворцах не прекращалась напряженная подготовка к новой войне. «Мир, как средство для ведения новых войн»…

Османское государство-2: свобода в разнообразии

Это была поистине великая страна. В период расцвета ее площадь превышала 5 миллионов кв. км. В то время как вся Европа покрылась замками, здесь их почти не строили: для «Земли мира» (так называлась территория империи, в противоположность остальной ойкумене – «Земле войны») в них не было необходимости. И еще долгое время человек мог путешествовать по ней свободно, не зная границ, виз и прочих ограничений. Правда, иностранцам иногда приходилось получать дополнительные документы. Так в 1814 году Генри Холланду Али-паша выписал паспорт, в котором имелось обращенное к чиновникам предписание: «Поступай по сему, иначе будешь пожран Змеем». Документ был чрезвычайно действенным.

Империя, конечно, была страной турок, однако большинство ее сановников и военачальников, равно как и солдаты лучших частей ее армии, были балканскими славянами. Церемониал был византийским, титулы – персидскими, письменность – арабской, а богатство обеспечивал Египет. Ее лучшими моряками были греки, самыми успешными коммерсантами – армяне и евреи.

Если османам нравился чей-либо закон, они просто включали его в свой кодекс, так что начальник стражи на Хиосе получал жалованье, источником которого был налог на проституток, – точь-в-точь как его предшественник-генуэзец.

С точки зрения европейцев того времени, в империи царила почти невероятная веротерпимость. И столь же невероятная разнородность. Целая Вселенная народов и культур. Как отмечает Д. Гудвин, по самым скромным подсчетам, османы правили тридцатью шестью народами, из которых бедуины были самым непокорным, греки – самым хитрым, египтяне – самым культурным, сербы – самым порочным, а венгры – самым склочным. Албанцев же было непросто описать каким-нибудь одним словом, столь обширно было их представительство среди пиратов, бандитов, головорезов, мошенников.

Но не только криминал. Албания. Заброшенный европейский угол. Неприступные горы. Совершеннейшая бедность, можно сказать, нищета. Жалкие лачуги, населенные албанскими блохами, которыми местное население гордилось как «самыми большими и толстыми в мире». В общем, по мнению современника, «албанцы не имели ничего, кроме силы собственных рук». Эти «дети гор» были настолько неискушенными, что так и не смогли сделать выбор в пользу какой-то религии и к XVIII в., окончательно запутавшись, на всякий случай ходили по пятницам в мечеть, а по воскресеньям в церковь.

Но вместе с такой простотой у них было пять алфавитов (!), в одном из которых насчитывалось 50 букв. «Без каких бы то ни было математических знаний и инструментов они возводили акведуки, при этом измеряя высоту гор и расстояния куда точнее, чем это мог бы сделать ученый-геометр, и выносили правильные суждения о запасах воды и ее качестве. Когда их спрашивали, в чем секрет их мастерства, они не понимали, о чем идет речь, и ничего не могли объяснить». Столь же сверхъестественными были их хирургические способности, ибо они могли оперировать страшные рваные раны и за короткое время ставить пациентов на ноги. Не удивительно, что множество албанцев занимали высокие должности в строительной отрасли, медицине, государственном аппарате. Внутри Империи существовало «международное» разделение труда. Болгары лучше всех разводили лошадей. Никто не управлялся с верблюдами лучше кочевников Аравии. Никто не стирал одежду чище, чем жители деревень в окрестностях Кастамону, и нигде не делали бумагу лучше, чем в Константинополе. Здесь же в отдельном квартале жили лучшие погонщики мулов. Цыгане учили медведей танцевать, предсказывали судьбу, готовили магические зелья, пели на свадьбах, работали в кузнях и торговали лошадьми.

Османами не рождались, а становились, проходя через государственные школы, где учились всем нужным наукам, умению подчиняться и языку, столь высокопарному, что только сами они были в состоянии на нем разговаривать.

Жители империи верили, что на пути к этому «османскому становлению» человек может преодолеть и дурную наследственность, и национальную ограниченность. Поэтому никто не осуждал Ибрагима, могущественного великого визиря Сулеймана Великолепного, второго человека в Империи времени ее расцвета, когда он, весь роскошный и холеный, вел под руки через город старого, пьяного матроса-грека. Это был его отец, который часто появлялся у особняка сына в изрядном подпитии, чтобы тот отвел его домой и дал «на опохмел». Люди не осуждали, а одобряли Ибрагима, не пытались разглядеть в нем пороки отца, а напротив считали, что существующая система воспитания помогла избавиться от них, как и вообще от дурной наследственности.

Османское государство-3: странности

Казалось бы, Османская империя была абсолютно ортодоксальной. С непререкаемым авторитетом ислама. Но в повседневной жизни все было не так просто.

Когда в Афинах долго не выпадал дождь, турки шли в гору, к древнему храму Зевса и совершали там молитву. Если не помогало, они пригоняли отару, разводили в стороны ягнят и овец, после чего начинались «всеобщие громкие мольбы, возносимые самыми жалобными голосами». Параллельно овцы душераздирающе блеяли, что, по замыслу, должно было «усилить действие молитвы и разжалобить небеса». Но когда дело принимало совсем скверный оборот, приходилось обращаться с просьбой «замолвить словечко» к обитавшим в пещерах и развалинах под Акрополем неграм-язычникам, у которых, как известно, со всеми богами были хорошие отношения.

Кроме того, к вызову дождя привлекались… камни. И действительно, на полях стояли странные древние камни, чьи целительные свойства почитались решительно всеми, вне зависимости от веры. Мусульмане, христиане, язычники, жившие в окрестностях Скопье, знали, где зарыт камень с надписями. Им также было известно, что, если его вырыть, пойдет дождь, который никогда не кончится. В новолуние афинские девушки оставляли у реки на тарелках мед, хлеб и соль, шепча про себя заклинания, разумеется, по поводу привлечения «красивого молодого мужа». Как утверждали знатоки древности, на этом месте некогда стояла статуя Афродиты, а потому у подобных просьб шансы на успех значительно возрастали. Были храмы, посвященные христианским святым, которые почитали не только обычные мусульмане, но даже духовные лица.

Странное разнообразие, разумеется, не ограничивалось сакральной сферой. Все дома были «рассчитаны исключительно на лето, а приход зимы, похоже, всегда оказывается неожиданностью. Обитатели дома набиваются в одну комнату, обогреваемую железной печкой или открытой жаровней, а прочие помещения, которые нельзя обогреть, остаются пустыми».

Внутри дома османы всячески избегали прямых линий и замкнутых пространств. При всей своей храбрости на поле боя они боялись темных углов, поскольку там собирались злые духи (так же как и у стоячей воды). Поэтому в углы они ставили низкие диваны или загораживали их буфетами, а то и совсем срезали, делая дверные проемы.

Дома все имущество было сложено в мешки, развешанные на крюках: ведь все слишком плоское, неподвижное или прямое несет на себе знак смерти, печать вечного покоя. Даже прямые вопросы считались грубостью, даже прямая похвала влекла за собой риск сглаза. Стоило чужестранцу похвалить какую-нибудь вещь, и он тут же получал ее в подарок. Все, на ней сглаз, как проклятье. Теперь она принесет тебе несчастье.

А вот еще странности. На этот раз «плавсредства». Отправляясь на промысел, рыбаки усаживались с веслами втроем на один борт у самого носа. «Результат их работы должен бы сводиться к хождению лодки по кругу, и не случается так лишь благодаря противодействию старика, который сидит на корме и рулит веслом. Это один из самых удачных за всю историю человечества способов впустую расходовать силы и получать минимальный результат при максимальном приложении труда».

1599 год. Обычный рейс обычного судна, которое собирается причалить к турецкому берегу. Вот как описывает события, происходившие на его борту английский коммерсант Джордж Сандис. Сначала греческая команда сообщила, что за ввоз вина полагается смертная казнь, а потому они его попросту выпили. Дальше – больше. «Капитан то спит мертвецким сном, то вскакивает, полный энергии, и начинает проявлять свой вспыльчивый нрав; находящийся на корабле слепец рассекает тростью воздух и падает за борт; капитан, внезапно пробудившись к жизни, начинает размахивать направо и налево абордажной саблей, и вся команда, спасаясь от него, прыгает в море». Вот такой обычный рейс, и обычная команда…

Три столетия спустя, в 1906 г. знаменитый ученый Дж. Ф. Фрезер подметил свою порцию странностей: пишут задом наперед, водят бревном по пиле; офицеры салютуют солдатам, и даже кондуктор в автобусе компостирует на билете название остановки, на которой вы сели, а не до которой едете…

Но, пожалуй, самую интересную особенность подмечает посол Священной Римской империи при Сулеймане Великолепном Ожье де Бусбек. Она касается отношения человека и животных. Казалось бы, что тут может быть странного? Ан нет.

Приехав на место, Бусбек обнаружил, что в его апартаментах живут горностаи, змеи, ящерицы и скорпионы. И это никого не удивляло. Бусбек, оправившись от шока, со временем так привязался к «соседям», что расширил зоопарк, заведя даже свинью, «чье соседство, по мнению конюхов, весьма полезно для лошадей». Невероятное «семейство» мирно сосуществовало, хотя куропатки вечно путались под ногами и клевали его атласные тапочки.

Но тут начались странности. Романтичная рысь влюбилась в одного из сотрудников миссии, и, когда тот уехал, зачахла от тоски. Не успел Бусбек отойти от разбирательств и треволнений, связанных с этой историей, как самка венценосного журавля воспылала нежными чувствами к испанскому солдату, которого он когда-то выкупил из рабства. Она повсюду следовала за ним. А когда он уходил, стучала в дверь клювом, искала его, испуская пронзительные крики. Завидя вернувшегося испанца, «бросалась к нему навстречу с распростертыми крыльями. И как будто мало было всего этого, она приобрела привычку спать под его кроватью, где в конце концов снесла яйцо».

Говоря о животных в Стамбуле, обычно вспоминают кошек. Конечно, они тут настоящие хозяева. Но стоит упомянуть и собак. Легенда гласит, что они вошли в Константинополь вместе с турками в 1453 году. И с тех пор вели вольготную жизнь, днем посапывая на солнышке, а ночью деловито воя на луну. Кстати, кошки тоже днем отдыхали, а вечером в назначенный час, как по команде появлялись на улице, – в это время их кормили. После чего начиналась ночная жизнь. В отличие от Европы, она шла весьма активно у кошек, собак, людей…

Исторически так сложилось, что к ночи у мусульман было значительно более терпимое отношение, нежели у христиан. По пустыне путешествовали ночью, и движением караванов управляла Луна (турки называют утреннюю звезду Керван-Кыран, что значит «прерывающая путь каравана»). Так что самый страшный для мусульман час наступал не в полночь, а в полдень. В этот момент дьявол поддевал мир своими рогами и готовился унести его прочь, но ему мешал сделать это возглас «Аллах велик!», который неслучайно раздавался с минаретов через несколько секунд после полудня.

Собачки, надо сказать, были довольно мирными, и кусались крайне редко. (Может быть, благодаря тому, что, как отмечает один автор, «мировоззрение у османских собак было, надо полагать, довольно консервативным»).

Они были весьма привязаны к своему кварталу и никогда не пересекали определенную границу, даже когда «обгавкивали» прохожего – «провожали его до конца своих владений и передавали соседней стае». Весьма доставалось янычарам и другим военным. Ведь давно подмечено, что собаки очень не любят униформу, они радикально анти-униформичны. Завидя служивого, они тут же начинали лаять. Ибо «не верили в униформы, и были преданы этой своей вере».

По подсчетам, в конце XIX века в Константинополе жило 150 тысяч собак. Помимо положенного вечернего угощения многие люди покупали для них потроха, которые специально для них продавали торговцы в разнос.

Турецкая столица была вне сомнения великим городом, ибо здесь даже собаки вели себя по-джентльменски. Они чинно восседали на своих местах и даже не пытались проникнуть в ресторан или магазин, дабы поживиться чем-нибудь. Это было ниже их достоинства. А когда один иностранный терьер убежал из отеля, где проживал с хозяйкой, великодушные четвероногие взяли над ним шефство и даже отбили у соседней стаи, когда он, не зная особенностей местного «административного деления», перешел невидимую границу. Сопровождаемый «эскортом», вскоре он в целости и сохранности был доставлен назад в отель.

В те же годы в городе обитала собака настолько тощая и длинная, что все звали ее Сарой Бернар. Однажды она тяжело заболела, и один европейский врач вылечил ее. «С тех пор она чрезвычайно привязалась к нему, не уставала всячески выражать свое восхищение его врачебным искусством» и даже отвела его за полу плаща полюбоваться своими новорожденными щенками, сидевшими в коробке за углом.

В целом отношение турок к бродячим животным (даже «нечистым», с точки зрения религии) достойно всяческого уважения. Так, когда одна французская компания предложила полмиллиона франков в обмен на разрешение пустить столичных собак на перчатки, султан, несмотря на крайнюю нужду в деньгах, ответил возмущенным отказом.

И еще несколько свидетельств о взаимоотношении человека и животных «на туретчине»: