Забытая цивилизация Запада. Издание второе, дополненное

Приблизительно в те же годы возникает и такой жанр как fantasy. Начался он с издания записок о плавании святого Брендана, ирландского монаха, куда-то на запад, возможно, к берегам нынешней Америки. Книга быстро стала бестселлером, выдержала много переизданий и продолжает публиковаться поныне, вот уже вторую тысячу лет. Это яркий, красочный рассказ о необычайном путешествии, в котором люди смогли преодолеть все препятствия и найти свою чистую землю, освещенную несотворенным светом. Правда, само путешествие состоялось еще за 200 лет до его описания, но тогда в этом не было ничего удивительного: цивилизация, по большому счету, была еще не письменная, в основном она полагалась на устную традицию.

В области лингвистики была проделана очень большая работа. Это касается как франкского языка, словарь которого был впервые составлен по личному указанию Карла, так и латыни. Последняя, по мнению «академиков», подверглась «одичанию», т.е. «нашествию» массы вульгаризмов, разговорных слов. Важно было вернуться к классической латыни, для чего был введен т.н. каролингский минускул, – новое, более простое и изящное начертание букв, распространившееся по всей Западной Европе. Кроме того, ранее все слова писались без пробелов, ни знаков препинания, ни переносов не существовало вовсе. Один, единый, слитный текст. Теперь же впервые появляются пунктуация, заглавные и строчные буквы, абзацы, а вместе с ними и правила латинского языка, которые с тех пор больше не меняются. Как свидетельствуют исследователи данного вопроса, такая разбивка текста впервые положила начало практике чтения «про себя», а не вслух. С другой стороны, возврат к «классике» стал концом латыни как общеупотребительного разговорного языка. Отныне латынь перестает быть народным языком.

Через 200 лет, однако, минускул забыли, предпочтя готический шрифт. Но, спустя еще 300 лет, во времена последнего, классического Возрождения, заново обнаружили. Петрарка и его товарищи, читая тексты античных авторов, записанных монахами тогда, во времена Карла, пораженные красотой и удобочитаемостью шрифта, начали его копировать. Правда, они считали, что это подлинные античные книги. Так возникли современные латинские буквы, к которым мы все привыкли. И таймс нью роман, и любые другие шрифты, которыми мы пользуемся ежедневно (например, шрифт антиква появился в монастыре Клюни, готический – в Монте-Кассино), все они – формы каролингского минускула.

Образование

В 787 году, после издания «Капитулярия о науках» по всему франкскому государству при каждом монастыре и епископской кафедре открываются школы. В 802 году «Капитулярий» дополняет указ об обязательном образовании для мирян. Эти документы, в частности, обязывали каждого главу семейства отправлять сыновей в школу. Правда, данное указание не пользовалось популярностью и повсеместно саботировалось.

Впервые после многовекового перерыва появляются библиотеки. До нас дошли формуляры с записями, кому и на какое время выдана данная книга (почти как в современных библиотеках). Причем нередко отметка о возвращении отсутствует, – свидетельство того, что ничего не меняется в мире, хотя, конечно, «замыленные» читателями тысячу лет назад книги – большая потеря для историков.

Образование состояло из двух ступеней: тривиума (грамматика, риторика и диалектика) и квадривиума (арифметика, геометрия, астрономия и музыка). А все вместе они составляли программу семи свободных искусств.

Основой служила грамматика. Как писал член «Академии», епископ Майнца Рабан Мавр, это «наука, которая учит нас понимать поэтов и историков, и искусство, благодаря которому мы правильно говорим и пишем». Наряду с собственно грамматикой изучались словообразование, литература и даже стихосложение.

Следующее искусство – риторика – нужна для того, чтобы «эффективно использовать светскую беседу в повседневной жизни». В нее входило умение выражать свои мысли не только вслух, но и письменно, а также основы юриспруденции и правила составления официальных документов.

То есть риторика – это не красноречие, часто совершенно пустое, в сегодняшнем понимании этого слова, а еще одно важнейшее искусство. Уметь выражать свои мысли, также как и понимать мысли других, – это то, что должно предшествовать всяческому изучению, любым наукам; то, что пригодится вам, в отличие от подавляющего большинства наук, везде и всюду, всю жизнь. Кстати, странно, во времена Карла, то есть в эпоху натурального хозяйства, людей учили тому, как составить официальное письмо, а сейчас, когда документооборот возрос в тысячи и миллионы раз, когда каждый из нас всецело зависит от работы других, – от ЖЭКа до властей всех уровней, такое знание считается излишним.

И, наконец, логика (диалектика), согласно Мавру, – это наука понимания и, следовательно, наука наук. Кроме всего прочего, она включала в себя искусство ведения дискуссии. Логика важна для проверки того, верно ли ты строишь текст, не допускаешь ли какую-то ошибку и т. д. Таким образом, логика – это еще и искусство толкования и интерпретации текстов. Важнейшая на самом деле вещь. Без нее ничто не имеет смысла. Ну, какой прок от того, что вы прочли от корки до корки «Войну и мир», если вы в ней ничего не поняли или же – самый распространенный вариант – поняли совершенно не то, о чем хотел сказать автор. Ведь люди сегодня даже не пытаются понять текст и правильно его интерпретировать, считая его и так интуитивно понятным. От этого возникает непонимание и огромное количество конфликтов, не говоря уже о проблемах в обучении.

Семь искусств и составляли базис, освоив который человек мог переходить к изучению естественных дисциплин, музыки или чего-то еще. Он просуществует все средневековье, но исток его возрождения после античных времен здесь, в каролингском ренессансе.

Унификация

Очень важная часть нововведений Карла, – приведение различных государственных систем и институтов к единому стандарту.

Во-первых, было устранено персональное право, то есть правовая система стала едина для всех жителей территории. Также было записано обычное право всех народов, проживавших во Франкском государстве, и изданы 65 капитуляриев, положенных в основу юридической системы.

Во-вторых, была проведена финансовая реформа, и учреждена единая денежная система, в основании которой лежала серебряная монета – денье. Тем самым фактически была основана денежная система всего Средневековья.

В-третьих, введена система мер и весов, эталоны которых были выставлены в королевском дворце.

В-четвертых, что тоже очень важно, к «единому знаменателю» были приведены Библии. Ибо поскольку в те времена каждый экземпляр книги был уникален, да еще и переводчиков было много, то разночтений в священных текстах было более чем достаточно и неясно, какой текст действительно священный, а какой – нет.

Также св. Бенедиктом Аньянским был разработан «Монастырский

капитулярий», несколько модернизировавший «Устав» Бенедикта Нурсийского и ставший образцом уставов для множества монастырей в течение будущих столетий.

Часть 3. После Карла: распад великой империи франков

Н. К. Рерих «Заморские гости». Часто «гости» приходили с оружием

В 814 году великий Император умирает. Он передает самую могущественную империю христианского Запада в руки своего сына – Людовика Благочестивого. Целиком. Неразделенную. Но всего через два года Людовик делит ее между своими тремя сыновьями. Объединению Европы – а империя франков включала территории современных Франции, Германии, Италии, Швейцарии, Австрии, Бельгии, Голландии и даже Балеарские острова – на этот раз не суждено было сбыться.

В дальнейшем, в результате Верденского раздела в 843 году, на месте великой империи возникли Западно- и Восточно-Франкское королевства, ныне известные как Франция и Германия. Было еще и странное образование, – срединное королевство, которое, впрочем, вскоре распалось. Войны за его территории, например, такие как Эльзас и Лотарингия, будут идти следующие тысячу лет, вплоть до 1945 года.

Империя Карла Великого уходит в небытие. В 877 г. со смертью Карла Лысого приходит конец и Каролингскому возрождению. Общество, государство, жизнь в целом погружаются в пучину варварства. Почти такого же, как после распада Римской империи. Наступают Темные века. «Днесь вы видите гнев Господень… Запустели города, монастыри сожжены или лежат в руинах, поля зарастают травой… Сильный повсюду теснит слабого, люди уподобились морским гадам и жадно пожирают друг друга». Так говорили епископы Реймской провинции, собравшиеся в 909 году на свой съезд в Трозли.

А вот что пишет современник о распаде государства Карла Великого: «…придя в упадок, эта великая держава утратила сразу и свой блеск, и наименование империи; вместо государя – маленькие правители, вместо государства – один только кусочек. Общее благо перестало существовать, всякий занимается своими собственными интересами: думают о чем угодно, одного только Бога забыли».

Издание законов прекратилось. В Германии сразу после Карла, во Франции продержалось еще лет 70, после чего тоже угасло. Светскому праву нигде не обучали. Адвокатов упразднили, и всякий, кто имел власть, был судьей. А поскольку большинство властьимущих (они же судьи) не умело читать, они были не в состоянии прочесть даже свой собственный приговор. Никто не знал, что там записал единственный грамотный из присутствующих, какой-нибудь диакон. Между тем, нередко возникала необходимость обращения к этим решениям через несколько лет (например, по вопросу межевания земель). Поэтому их письменное изложение было крайне важно. Увы… Более того, право, в большинстве случаев, возвращается к обычаю в его устной передаче, – колоссальный регресс. И даже само слово «Европа», «отцом» которой был назван Карл Великий, предали забвению.

Формирование нового мира: феодалы сменяют чиновников, к свободе стремятся все

«X век представляет ужасное соединение невежества, грубости и суеверия: науки буквально скрылись в монастыри, которые сделались их убежищем; монахи – только их хранители, но не истолкователи; нравственное состояние общества в таком же жалком и отчаянном положении; всеобщая грубость нравов дошла до высшей степени; приятное обращение, изящный вкус, все связи и сношения, украшающие жизнь, как будто покинули общество», – пишет один современный исследователь.

Подтверждений этим словам множество. О повсеместном упадке можно судить хотя бы по денежному обращению. Так, если Карл Великий ввел единую денежную систему с единым монетным двором, то уже сразу после его смерти «звонкую монету» начали чеканить графы округов, затем к тому же приступили отдельные города, а закончилось все настоящей финансовой вакханалией, когда «эмиссионным центром» мог стать кто угодно: отдельные монастыри, церкви и даже совсем мутные, непонятные конторы, существовавшие при немногочисленных рынках. Впрочем, особой необходимости в деньгах не было, в силу катастрофического упадка торговли. Свободная хозяйственная деятельность, как и денежное обращение, упали до самого низкого уровня, который когда-либо существовал. Дело дошло до того, что некий бравый джентльмен, укравший меч у самого графа Бургундского, так и не смог продать его, после чего вернул меч владельцу. Что произошло дальше с сим «джентльменом» история умалчивает.

В те годы настоящими, а не номинальными правителями на местах становились военачальники, сумевшие организовать сопротивление и как-то противостоять армиям вторжения. Гарантом безопасности становится не король, а его вассалы, которые, естественно, стремятся к независимости от сеньора. Вообще в Х-XI веках к свободе и независимости стремятся все: князья – от центральной власти, аббаты – от епископов, «еретики» – от церкви, горожане в коммунах – от территориальных сеньоров. Любой, кто владел крепостью, окруженной полями и лесами, создавал вокруг нее маленькое независимое государство.

Власть постепенно переходила от государства в частные руки; другими словами, страна все более и более распадалась на отдельные вотчины. Возглавили этот процесс самые могущественные люди того времени, – герцоги. Они теперь получали права на свои феоды не от короля, а по праву рождения. Власть стала собственностью, а ее источником – сами герцоги. Такое обособление произошло еще в начале Х века. А дальше распад пошел как цепная реакция: от герцогов отделились графы; от графов – бароны и т. д. вплоть до мельчайших суверенов. Каждый на своем клочке земли строил свое собственное маленькое государство. Страна, во главе которой по-прежнему стоял король, – помазанник Божий – в действительности распалась на ячейки, каждой из которых руководил абсолютно суверенный сеньор. Подобно королю, он являлся гарантом соблюдения Божьего мира и справедливости на своей территории. Законы для нее сочинял сам суверен, сидя в собственном административном центре – замке.

В это время (IX—X вв) шел процесс перехода от назначаемых королем руководителей территорий, управленцев, к наследованию этих территорий и становлению потомственной аристократии. Этому способствовало два обстоятельства. Во-первых, отсутствие дорог, регулярного транспортного сообщения, приведшее к фактическому разрыву коммуникаций и обособленности отдельных регионов. Европейские страны того времени стали напоминать архипелаги из сотен и тысяч средних, малых и мельчайших островков. А во-вторых, информационная изоляция этих островков, как от столицы, так и друг от друга. Увы, регулярное почтовое сообщение тогда осуществлялось всего по одной линии: между Венецией и Константинополем. Все. В самой Европе ничего похожего не было. В результате бароны, прелаты и даже короли вынуждены были передавать письма, указы и другие документы через нарочных. Лица же менее высокого ранга прибегали к услугам странников, паломников. А те, разумеется, никуда не торопились. К тому же никогда не было уверенности, что послание вообще дойдет. В дороге всякое могло случиться. Такое положение дел привело к тому, что действенной была только местная власть. И тут на авансцену выходили «управленцы». Они не имели возможности получить по каждому конкретному случаю указания из «центра», и были вынуждены брать всю ответственность на себя, действуя на свой страх и риск. При этом, разумеется, решения принимались с учетом собственного интереса. А этот интерес, он же стратегическая цель, заключался в закреплении территории за собой и основании независимой династии. Огромное количество самых знаменитых аристократических родов Европы начиналось именно в те незапамятные, Темные века и именно таким образом.

В результате сложилась ситуация, когда король – слаб, а феодалы обладают всем, кроме самого главного, – они не помазаны церковью на царство, а значит, их власть не была сакральной, «от Бога», они не могли быть посредниками между Богом и людьми. Установившийся порядок везде трещал по швам.

Атаки извне

Общий упадок усугублялся внешними обстоятельствами. Они были не просто плохими, а скорее, ужасными. Все южное средиземноморье, впрочем, как и восточное, и западное, было оккупировано арабами. Их флот господствовал по всей водной глади, беспрерывно нанося удары то в одном, то в другом месте. Были захвачены многие ключевые пункты: Сицилия, Сардиния, Балеарские острова и другие. Не прекращались попытки прорыва с территории Пиренейского полуострова вглубь континента. Европа в страхе отпряла от обустроенного средиземноморья, подавшись в центр и на север.

Но и там был тот же ужас и кровавый террор. Только на этот раз его обеспечивали викинги. Варяги, норманны. Их дружины огнем и мечом год за годом проходились по всем прибрежным городам. Юркие ладьи поднимались вверх по рекам. И негде было укрыться от них. Не раз и не два они подвергали разграблению Руан, Париж, Лондон, Йорк, Гамбург, Кельн, Тулузу и многие другие города. Целые области пришли в запустение. Дело дошло до того, что в качестве «отступного» норманнам пришлось выделить целую область. Она и поныне называется Нормандией. В отсутствие у франков и германцев флота противостоять викингам, казалось, было невозможно.

Своей жестокостью норманны внушали ужас. Пример тому – знаменитая оргия 1012 года, во время которой был забит костями съеденных быков епископ Кентерберийский. В саге упоминается один исландец, его еще называют «детолюбом», поскольку, вопреки традиции, он отказывался насаживать младенцев на копье. Невиданный в рядах суровых северных воинов слюнявый гуманизм так поразил его товарищей, что даже вошел в эпос.

Убийство епископа тоже не должно смущать, поскольку христианами викинги больше считались, чем были на самом деле. История сохранила для нас один любопытный документ, – письмо папы римского скандинавам. В нем он мягко отказывает в просьбе признать какого-то их товарища святым, замечая, что «какой из него святой? Он же попросту был убит в пьяной драке?». После описанной оргии прошло более полутора веков, но норманны по-прежнему были далеки от христианского духа.

«Вы должны возлюбить мир как средство для ведения новых войн. И короткий мир – больше долгого. Мой совет вам – не работа, а сражение. Мой совет вам – не мир, а война. Вы говорите – хорошо ли это освящать войну? Я говорю вам – хорошая война освящает все. Война и храбрость совершили больше великих дел, нежели любовь к ближнему. Что пользы в долгой жизни? Какой воин хочет, чтобы щадили его?», – эти слова, сказанные, правда, через тысячу лет, прекрасно характеризуют мировоззрение незваных варяжских гостей. И пощады от них ждать не приходилось.

А с востока – традиционной обители варваров – пришла не менее безжалостная, сокрушительная сила. На сей раз это были мадьяры, венгры. Они захватили Моравию и за короткое время предприняли 45 опустошительных набегов по всей Европе, разграбив Северную Италию, Саксонию, Баварию, Швабию, Галлию, дойдя аж до испанской Андалусии. Они перерезали такую важную транспортную артерию как Дунай, из-за чего товары из Византии и других стран Востока пришлось везти через Киев, что, правда, принесло процветание Киевской Руси. Большинство европейцев не без основания усматривали в венграх упомянутый в Апокалипсисе народ Гога и Магога, каким-то образом прорвавшихся из-за золотой стены на краю земли, и теперь несущих весть об Антихристе.

Итак, вторжения извне следовали одно за другим, или же все одновременно. Венгры, арабы, норманны год за годом, подобно разрушительному торнадо проходившие по Европе, сеяли смерть и разрушение. Вслед за ними приходили верные спутники – голод и эпидемии. Так опустошались огромные территории. Европа вымирала…

Неуклюжие королевские войска, тратившие огромное количество времени на сосредоточение (поскольку необходимо было дожидаться подхода воинских контингентов с отдаленных территорий), раз за разом показывали свою полную несостоятельность, вечно опаздывали и терпели поражения. Новая западная цивилизация, представляла собой в эту пору осаждаемую, а точнее, уже наполовину завоеванную крепость. Казалось, что шанс выжить у взятой в кольцо могущественными силами, раздробленной, да к тому же раздираемой внутренними противоречиями, Европы стремился к нулю. Она неминуемо должна была погибнуть.

Но как всегда в критические моменты европейской истории случалось почти невозможное. Появлялся тот, кто мог его совершить, невероятным образом старые враги становились союзниками, небольшие отряды стояли насмерть перед многократно превосходящими их силами. И побеждали! Так было при Фермопилах, так было при Марафоне, при Пуатье и еще много, много раз.

Глава 5. Христианская империя: вторая попытка

Императорская корона. Считается, что обруч внутри нее сделан из гвоздя, которым распинали Христа

Предыстория

Через 100 лет после смерти Карла Великого положение восточно-франкских земель осложнилось. Причина тому – новые вызовы, на которые по-прежнему не было достойного ответа. Главным кошмаром для франков стали уже упоминавшиеся венгры. Подобно гуннам, раньше они обитали где-то в районе Азовского моря, впервые обнаружив себя в 833 году. Но уже в 906 году им удалось захватить Моравию, организовав на ее территории нечто вроде операционной базы для последующих стремительных и безжалостных атак по всей Европе.

В том же 906 году венгры вторглись в Саксонию, на следующий год – в Баварию, потом дважды (в 909—910 годах) в Швабию. Противопоставить оказалось нечего. Сопротивление лишь усугубляло разгром. Так, в 907 году под Пресбургом (Братислава) было уничтожено баварское ополчение, собранное маркграфом Лиутпольдом Пресбургским, а в 910 году на Лехфельде под Аугсбургом наголову разбито восточнофранкское войско во главе с королем Людовиком Дитя, который после разгрома заболел, и вскоре умер в возрасте 18 лет.

Тем временем внутри восточнофранкского общества шла ожесточенная борьба. В кровавых междоусобицах были полностью истреблены многие влиятельные рода, особенно во Франконии и Лотарингии. В борьбе за первенство наибольшие потери понесли знатнейшие семейства. Выжили лишь самые сильные и хитрые. Благодаря этим качествам вскоре они составили новую элиту. По своему драматизму и разрушительности для высшего класса это взаимное уничтожение можно сравнить разве что с войной Алой и Белой розы, случившейся на территории Великобритании через пять столетий. К сожалению, в германских землях в Х веке не нашлось своего Шекспира, чтобы увековечить ту грандиозную бойню. Век был Темным, поэтому страсти и катастрофы той поры давно забыты.