За них даже Боги молятся сами себе – и по погибшим тоже плачут

За них даже боги молятся сами себе и по погибшим тоже плачут
Иль Дарк

Когда настала ночь и они внезапно встретились с жутковатым не человеком, который пытался забрать у них важную, не пустую корзину, которую им, как выяснилось позже, передали из далёкого прошлого, только тогда они стали задумываться над тем, о чём их предупреждали их бабушки и мамы. Тем более учёный, который встретил их на теплоходе, объяснил им, что с сегодняшнего дня они должны быть готовы спасти в нашем времени всех мирных жителей столицы от приближающейся масштабной катастрофы.

За них даже боги молятся сами себе и по погибшим тоже плачут

Иль Дарк

© Иль Дарк, 2023

ISBN 978-5-0059-7401-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЗА НИХ ДАЖЕ БОГИ МОЛЯТСЯ САМИ СЕБЕ, – И ПО ПОГИБШИМ ТО – ЖЕ ПЛАЧУТ

ТОМ ПЕРВЫЙ

МЯКИШ

Посвящается – и в память всем детям,
и всем подросткам разного возраста.

Глава 1.

За прозрачным, два метра высотой и пять метров в длину, – пуленепробиваемым, стеклом, в светлой и прямоугольной (20 кв. м.) комнате, (если смотреть в глубину – то), – в правой стене подземного так – же светлого и белокаменного с полукруглым, четырёхметровым, потолком – тоннеля, шириной, десять метров – несли дежурство два следующих, заступивших в семь часов утра, – охранника.

Сидевшие, – в удобных, офисных, бежевого цвета креслах за прямоугольными, (прямо перед прозрачной стеной), деревянными, бежевого цвета – столами с большими по размеру мониторами и клавиатурой белого цвета – охранники, изредка, переговаривались между собой и в то – же время внимательно глядя на экраны своих двух мониторах, – контролировали с помощью внутренних и наружных, камер, видеонаблюдения – широкую (если смотреть из комнаты в светлый тоннель – то), – слева в пятнадцати шагах от пуленепробиваемой защиты – белокаменную с балюстрадой, лестницу с двадцатью четырьмя не узкими ступеньками – вверх до так – же белокаменной, трёхметровой по высоте, круглой стены с так – же широким и полукруглым и сверху над лестницей и вниз (как в подземном метро, сверху, спускающегося эскалатора), – потолком.

Все, – справа от прозрачной защиты, длинные, извилистые, подземные тоннели, большие и маленькие, пустые и непустые и с научным оборудованием, инструментами – и так – же жилые то – же белокаменные и светлые помещения.

Пустой, – мощённый, белыми, камнями и немаленький, освещённый, фонарными, столбами и многочисленными, развешанными, разноцветными лампочками – чистый причал, огороженный с белокаменной, высокой, круглой башней – восьмиметровым по высоте забором светло – серебристого цвета.

Пришвартованный у причала большой, речной, белый, трёхэтажный – теплоход, открытый вход в причал с заметно, покосившимися (в сторону причала), – высокими, (как и забор причала), – массивными (слева и справа открытого входа в причал), – колоннами.

Очищенный так – же, как и причал от остатков снега – длинный, широкий, мокрый, асфальтированный, пустой тротуар с заметными (но не от колёс машины), – следами.

И так – же, как и высокий забор причала и столбы на причале, светло – серебристого цвета – фонарные, через каждые пять метров, между, высокими, (оголёнными), – чёрными, деревьями, вдоль и с двух сторон, безлюдного, тротуара – столбы так – же, как и на причале, четырёхметровые и с очень яркими в тёмное время суток и пуленепробиваемыми, белыми, плафонами, размером с футбольный мяч.

Утренняя природа тем временем с неожиданным – голубым, почти безоблачным небом и с ещё не тёплыми лучами от долгожданного солнца – как буд – то (пыталась – намекнуть) своим видом всем жителям и временно, находящимся в столице, – (терпящие), – сырой и грязно – серый февраль, – что совсем скоро, наступят, желанные, весенние, ясные и тёплые дни.

– А колонны наклонились, наверняка от тарана, тяжёлой техники – и точно ночка, неспокойная была, – заговорив снова худой охранник с весёлыми глазами на добродушном, худощавом, лице с заметной, тёмной щетиной, – перевел взгляд со своих мониторов на напарника – слева.

Замолчав и широко зевнув (не выспавшийся) охранник с выпуклым лбом и с тёмно – каштановыми не густыми и короткими волосами с заметной сединой на висках – улыбнулся, «отвлечённому» напарнику, проглотил, остатки, мятной (уже второй) конфеты, поднялся с кресла и потянулся руками в разные стороны.

Опустив свои худые, руки и продолжая смотреть на «побритого» слева – Палыча за соседним столом – охранник среднего роста стал поправлять своими, нервными на левой руке, костистыми и длинными, пальцами – воротник на своей синей, верхней, (без привычных нашивок – охрана спереди и на спине), – форме на молнии.

Оставив в покое свой воротник, (сорокапятилетний), охранник с тонкими губами и узким, прямым и коротким носом, снова, улыбнулся, своему «всё так – же отвлечённому», – напарнику и вдруг – (словно мигом сорвав маску), – изменился и снова заговорил уже и заметно, приглушённым, голосом и с каменным, серым, страшным лицом с мутными, (с еле видимыми, радужками, зрачками и белками – склеры), – мрачными глазами.

– И следы на тротуаре – если приглядеться, то наверняка танк приезжал. – Ты уже в курсе Палыч, что произошло?

– Скажу, что молодцы! Не пропустили мразь, да и нашего спасли. Вовремя наша охрана бдительная открыла нашему, обессиленному – вход и вовремя за ним закрыли проход на причал, а потом вызванная по тревоге помощь, перенесла нашего с причала вниз в подземную палату.

«Наконец то молчун снова заговорил», – подумал с непроницаемым, лицом, охранник – слушая, дальше, «разболтавшегося на свою голову».

– Даа! Три года назад я в этой комнате – тогда за белокаменной стеной с так – же потайной дверью то – же действовал быстро и уверенно – вовремя открывал и закрывал входы и выходы и в башне, и на причал, и из причала, – снова похвалив и себя (сорока восьмилетний,) позитивный и то – же в синей форме, полноватый Палыч, – продолжал разглядывать сквозь небольшие, прямоугольные, свои очки, «неуклюжие – теперь» на экранах на своих двух мониторах, «заметно, покосившиеся и испорченные, круглые, крупные колонны», – по бокам открытого, двухметрового в ширину входавшиеся в разные стороны.

Соглашаясь мысленно, и размышляя «точно танк и наверняка танк таранил ночью колонны и не раз – но не до таранил, отступил, а значит запугивали мрази», – Палыч покачал головой и снова стал откровенно и вслух вспоминать.

– Ещё помню женщину, красавицу с длинными, светлыми, роскошными, волосами в таком древнерусском, красном с золотыми узорами – сарафане, как обычно, как я видел по телевизору – на светлую с разноцветной вышивкой рубашку с длинными рукавами – охраняли всю ночь. Корзину она тогда три года назад с очень важным внутри – должна была передать ребятам и одной девчонке – и именно на причале и именно через своего сына. А в корзине как оказалось было очень нужное и необыкновенное, что помогало потом этим подросткам – выжить и победить. Ох натерпелись – же тогда страха подростки и от нечистой силы, что всё – таки проникло тогда на причал – разнесла, тогда, немыслимая сила, колонны как карточный домик. Представляю, как жутковато было тогда им тринадцатилетним, впервые увидеть и сопротивляться, невидимой всё же нам не обладающих даром – как оказалось реальной, нечистой силе, что не дай Бог – как говорится, повстречать и увидеть. – замолчав, вздохнув и поправив свои прозрачные очки на носу (картошкой) – охранник с заметной сединой в аккуратно, стриженной, светлой, короткой, причёске – прежде чем снова заговорить, взглянул, направо – на четыре на белокаменной, квадратной, (тумбе) между столами – красные кнопки в ряд с так – же красными, аккуратными, надписями снизу. Колонны. Башня. Комната. Тревога.

– Но не удалось нам всё – таки уничтожить тогда корень Зла – в столице и теперь эти люди – нелюди, расплодились как пасюки. А ведь как надеялись тогда три года назад, когда те – же избранные СВЯЗы, – и ещё один такой необычный, очень умный, пацанёнок, мелкий – всё – же вмешались и вычислили очень опасного среди нас предателя. – И куда только наши взрослые глаза глядели? – Ну тогда, когда сильно тряхануло. – Помнишь? – Тогда ещё живого Камиля Александровича – нашли. Он один остался в живых после взрыва девять лет назад, когда почти все его коллеги учёные погибли – нас с тобой тогда здесь ещё не было. А за пять дней до этого ну три года назад в белокаменной, стене, башни, сделали – потайное окошко с плотной, светлой, занавеской. Ну что бы женщина та высокая и красивая с корзиной могла своими глазами, а не на мониторах видеть в нужное ей время причал – и дать нам знак открыть вход в башне – и вовремя ей выйти. А занавеска та для маскировок, что – бы ночью не светило из тоннеля – и разноцветные, горящие, лампочки были тогда так – же, как и сейчас развешаны над причалом. – Ну помнишь, тогда, закрывающие, вход в причал – колонны разлетелись от немыслимого, удара как камешки, да и что – то с проводкой случилось? – Жуткая непогода тогда была и лампочки, и фонарные столбы на причале почти на всю ночь погасли – но потом снова зажглись. А окошко потом снова заложили белыми камнями. – Помнишь?

– Помню Палыч. И лампочки, развешанные то – же помню.. Разноцветные. – Которые, чтобы выключить, как и фонарные столбы на причале – нужно просто надавить на одну левую, белую на уровне пояса – клавишу внутри так – же белой рамки в стене в двух шагах слева от (входа) в башню. Вторая – правая и то – же кстати, белая, клавиша, внутри той – же рамки. выключит свет на фонарных столбах вдоль тротуара. И так – же помню, как рассказывали мне охранники про женщину ту с роскошными, волосами и в древнем платье – которую приняли и выслушали тайно такие как ты МЕЧЗАСы, – с начальством нашим. А потом как она смело вышла на причал в очень буйную, непогоду и отдала какому – то плачущему, лысому в красной куртке мужику – корзину, накрытую, белым платком. Но я тогда дома был – Палыч.. На выходных. «И был я пьяным вдрызг. – И откуда взялась эта баба?»

Ответив всё тем – же – приглушённым, голосом и мысленно, дополнив и (спросив), самого, себя – худой, охранник, перевёл, свои мутные, мрачные, глаза на свои мониторы.

Через три секунды наклонившись к своему столу – охранник, быстро, (застучал), своими, костистыми, длинными с (неаккуратными и грязными ногтями) пальцами по белой клавиатуре.

Еле, – заметные, камеры, видеонаблюдения на высоких вдоль и с двух сторон тротуара, и чёрных и без единого листочка, деревьях, мигом, показали – и двухсотметровый от входа в причал тротуар – почти до с пешеходным, переходом, – дороги с двухсторонним, редким, автомобильным, движением – и стальное и то – же не низкое и справа (если лицом к причалу), – и в пяти метрах от и вдоль (но не до конца), тротуара – ограждение, чёрного цвета с колючей, сверху, тускло – сверкающей, проволокой – и так – же большие, затемнённые – окна, новой, шестнадцатиэтажки в шести метрах от и так – же вдоль, (того – же), – трёхметрового по высоте и чёрного, (огораживающего – многоэтажный – дом), ограждения с кованными узорами.

В двадцати метрах, от двухсторонней, дороги, находился, (недосягаемый), для камер – видеонаблюдения, закрытый, (нарочно по чьей – то злой воле, что – бы отгородить причал от оживлённой столицы), заброшенный, огороженный, высоким, железным, чёрным забором – парк с закрытыми на большой, ржавый (амбарный) замок – железными и так – же высокими и чёрными, воротами.

– Знаю и помню я и про выключатель Фёдор. И я не думаю, что кто-то из людей тогда выключил свет на причале. Контролирующие тогда и причал охранники, то есть я и напарник – мы ни на секунду не отвлекались от мониторов, и мы заметили бы тогда даже пролетевшего комара. А значит! – Это дело рук говорю я тебе и про сломанные колонны, да и про жуткую непогоду всё -таки невидимой – нечистой силы. Вот такие вот дела – чересчур, странные и опасные. Но как рассвело всё стало как прежде и даже красивее и прочнее – и это радует, а значит нам всегда помогают так – же невидимые нам Добрые силы! – снова заговорив неожиданно «как ребёнок», – высказался не отрывающийся от своих мониторов Палыч – а подумавший и выслушавший с страшным и лицом, и взглядом стоящий возле своего стола Фёдор ухмыльнулся и (подтверждая) молча кивнул вниз – своим серым и небритым, подбородком.

– Всего два подъезда у такого огромного дома и на каждом этаже всего по две квартиры. – заговорив после снова – замолчавшего, напарника, (мечтающий), худой, (как оказалось – опасный), напарник, вздохнул затем переключив, картинки на своих, двух мониторах – стал смотреть, своими мутными, мрачными, глазами на экране на одном мониторе на теперь слева (если лицом к причалу), – неспокойные в четырёх метрах от чёрного с колючей, сверху, стальной и тускло – сверкающей, проволокой – ограждения (так – же в пяти метрах от и вдоль тротуара), – тёмно – серые тени в полу мрачных, промежутках, между, заброшенными, неказистыми и ржавыми, (вдоль тротуара), – гаражами до (в шести метрах), – высокого, светло – серебристого, забора причала.

Взглянув – пристально на «ровную», – мягкую, чёрную, почву с дотаивающими, остатками, грязного, снега и без заметных, следов, как и справа от и вдоль тротуара до чёрного (из стали) ограждения, – Фёдор ухмыльнулся и подумал. «На границе всё спокойно!»

Затем, – переключив, картинки опять с видом на новый дом томно – серого цвета – охранник, словно желая (заразить,) напарника, своей мечтой, снова заговорил опять, приглушённым голосом.

– Представляешь какие там огромные квартиры и сколько там больших комнат – Палыч?

– Ты это о чём? – не отвлекаясь от своих мониторов, «наконец – то», – переспросил Палыч – в то – же время работая не тонкими пальцами с своей клавиатурой и снова поправляя свои (аккуратные) очки и всматриваясь на свежеокрашенную в томно – серый цвет – шестнадцатиэтажную на своих экранах.

– Ты, чего Фёдор? – удивился сразу – же Палыч. – Забыл, что ли для кого этот дом построен? – Если забыл, то открой в трёх метрах за своей спиной за холодильником – деревянную, дверь, затем, сделай, четыре шага, вперёд и за такой – же слева, коричневой, крепкой, дверью – но в туалет, поднимись по спиральной, лестнице на верх башни – и присмотрись, сверху в подзорную трубу на треноге, какие люди. приезжают и уезжают к дому и от дома на дороговатых, машинах. Только хорошенько присмотрись!

– Да нет, не забыл я Палыч – как подняться на башню и какие люди и за какие дела живут в этом доме, – сразу – же ответил охранник в то – же время косясь, своими, мутными, мрачными глазами на закрашенную, светло – серебристым, цветом – костяшку, среднего, пальца на правом, сжатом на столе «не маленьком», кулаке Палыча – и засовывая свою левую, дрожащую руку в левый, карман, своей, лёгкой, верхней формы.

– Может тебя, зацепило, зараза – то не дремлет? – снова спросил и улыбнулся, «ничего, неподозревающий и незамечающий», – Палыч – не обращая внимания на руку Фёдора, – и тем, более не видя его вспотевшие, липкие, пальцы – обхватывающие, сейчас в кармане, томно – серую, (холодную,) рукоять, острого, стального и короткого кинжала.

– Ну, ты даёшь? – продолжал подшучивать Палыч – и в тоже время, всматриваясь на своих экранах на показавшуюся, машину на широком тротуаре – приближающуюся к открытому входу на причал на большой скорости.

Узнавая – машину, стального цвета, – Палыч вздохнул, задумался и через две секунды, настороженно, спросил у напарника в то – же время, не отрываясь взглядом от быстрой машины на экране на одном из своих мониторов.

– Ты, когда Фёдор – в последний раз проходил (медосмотр) у Целителя? И что это у тебя случилось с голосом?

«Всё же заметил Палыч.»