Узники тайги

– Да перестань, Лен! – поторопился успокаивать ее Стас. – Никто нас не убьет. Мы им живые нужны. Кому-то ведь работать надо. Работай спокойно и ничего не бойся. Потом видно будет.

– А ты знаешь, – перешла на другую тему Лена, – я думаю, у них еще такие поля есть.

– С чего ты взяла?

– Просто мы с Сиреной сюда пошли, а кроме нас еще по две девушки куда-то еду понесли.

– Ого! – воскликнул Стас. – Вот это размах! Это не община, а колония какая-то. Это еще как минимум две поляны получается. Раз они все это собирают, значит, есть куда девать. Не сами же все это употребляют. У них должна быть тут связь с внешним миром. Непростые тут ребята собрались. Ладно, Лен, жизнь подскажет, что нам делать. Ты, главное, держись и ничего не бойся. Я думаю, какой-то выход мы найдем. Теперь иди, а то вон уже ребята что-то зырятся. Я думаю, они тебя не узнали, сейчас полезут с расспросами, кто да что. До вечера, родная.

– Да, до вечера, – чуть плаксивым голосом попрощалась Лена и отошла к Сирене.

Девушки, собрав пустую тару, двинулись в обратный путь, а парни остались дальше вырабатывать суточную норму. Правда, после еды им дали еще полчаса отдохнуть. Но эти полчаса быстро прошли, даже, можно сказать, незаметно.

До вечера трудились, не покладая рук. На совесть, как стахановцы. Никому не хотелось получать взбучку от Силантия. Потом все бурно собрались и направились в поселение. Охрана их не сопровождала, она осталась где-то позади. Дорогу показывал парень лет около тридцати. Был он неразговорчив. Но то, что он здесь уже два года, все же получилось выудить. Ориентировался он ловко. Видно было по нему, что он здесь не новичок. Он откликался на имя Алмаз. Спросили про национальность – промолчал. Зато идущий рядом со Стасом парень, лет двадцати пяти, охотно сообщил, что Алмаз из бывших полицейских. Так необязательными разговорами дошли по поселения.

Уже вечером было видно, что жизнь здесь все-таки кипит. Народу стало больше. Видно, все пришли с плантаций. В столовой тоже было полно народу. Стас хотя и увидел Лену на кухне, но перекинуться словами не получилось. Слишком она была занята раздачей блюд. После ужина Стас с ребятами побрели к себе в комнату. Пока соседи по комнате не пришли, они решили пораньше лечь спать, чтобы не тратить время не знакомство и на ненужную болтовню. Так прошел первый день рабства в поселении неизвестной общины под предводительством Силантия.

* * *

Кто-то в коридоре крикнул: «Подъем!». Стас открыл глаза. Вроде только что легли, а уже подъем. Даже не почувствовал, спал или нет. Но вставать все равно надо. Зашевелились и соседи по комнате. Стас соскочил по-спортивному с кровати и вышел на улицу. На свежем воздухе он отжался лежа от земли пятьдесят раз, потом столько же присел, сделал упражнение на растяжку и ополоснулся холодной водой из стоящей у барака бочки.

Вышла Лена. На этот раз он сразу ее узнал. Окликать не стал, а решил подойти к ней сам. Долгого разговора не получилось, так, успели перекинуться дежурными фразами. Дальше был завтрак в столовой и снова плантация. С утра Кеши-агронома не было, поэтому все руководство взяли на себя охранники, только другие, не те, что были вчера.

Пока работали, Стас успел познакомиться с еще одним парнем. Ему было уже чуть больше тридцати. Представился он Антоном Закамским. Находился он здесь почти год. Вначале говорили ему, что отпустят через пару месяцев, потом передвинули на полгода, а сейчас вообще ничего не говорят. Год назад приехал по работе в Красноярск, оттуда его и забрали. Сам не знает, как так получилось. Дело было на железнодорожном вокзале. Сделал все свои дела по работе, купил обратный билет и сидел в зале ожидания, ждал отправления своего поезда. Рядом с ним присели два бородача, тоже ожидали свой поезд. Разговорились с одним – общительный дядька оказался. Сначала больше о себе рассказывал, потом о тайге. Рассказывал, что работает геологом и живет в поселке. Незаметно перешел на расспросы: кто, откуда, кто дома есть. Выложил Антон ему все как на духу: живет с матерью, с женой развелся, ребенок остался с женой. Отца уже давно нет. С родственниками особо не общается. Вполне идеальный «пассажир» для бородачей. Потом, как разузнали после знакомства, чуть ли они не родственные души, решили посидеть в привокзальном кафе. Ну, естественно, с горячительными напитками. Как дальше рассказывал Антон: «Помню, первую рюмку выпили, потом вторую, а дальше ничего не помню». Сейчас-то он знает, что ему подсыпали клофелинчика, но тогда и представить не мог. Вроде нормальные мужики были. Правда, второй больше молчал. Очнулся Антон, уже когда тряслись в джипе по тайге. Рядом те же бородачи, только количеством больше. Самым разговорчивым, понятное дело, оказался Терентьевич. Вербовщик-любитель. Знал, как людей заманивать и каких. Когда прошло знакомство с Силантием, он поинтересовался у Терентьевича, как же его увезли с красноярского железнодорожного вокзала. Тот, как всегда, охотно объяснил. После того как Антон отключился от подсыпанного незаметно клофелина, они вывели его из кафе как своего пьяного попутчика. Взяли билет до Канска. В поезде их никто не беспокоил – спит человек и спит. Ну, выпил лишнего, с кем не бывает. Так ведь не один едет, а с друзьями. Вот никто и не заинтересовался. А в Канске их уже встречали. Посадили в машину и вперед, в тайгу. Вот так Антон оказался в общине. Правда, Антон слово «община» редко произносил. Он больше употреблял слово «секта». Потому что люди здесь чем дольше жили, тем становились более зомбированными. Управлять такими людьми Силантию и его команде было легко и просто. А зомбировать могли только в секте. Ходишь себе как чужой, выполняешь все приказы хозяев. В принципе, возможно, Антон в чем-то был прав. Посмотрев на него, можно понять, что он уже смирился с происходящим и наверняка готовится прожить здесь до конца своих дней. Пока Антон рассказывал по ходу работы свою историю, Стас несколько раз отходил от него подальше. Просто около Антона тяжело было находиться – чем-то от него все время воняло. Может, поэтому с ним никто общаться не хотел. Больше только дразнили: «Антошка-вонючка». Но он на это не обижался. Порой казалось, что ему нравилось, что его обзывали вонючкой. «Хорошо, что с ним в одну комнату не попал, – подумал Стас, – вот бы был праздник, вот бы был душок!». Затем Антон-вонючка перевел разговор на местные темы: как здесь живется, как работается. От него Стас узнал, что есть еще два таких поля, здесь недалеко. Там тоже собирали урожай. Если здесь управишься быстрее, то могут туда перекинуть на помощь. Или наоборот: отстаешь здесь – перекинули оттуда сюда. Правда, Антон добавил, что это поле самое большое. Те оказались по размерам меньше. Помимо этих полей было еще одно, где выращивали коноплю. Там урожай собирали позднее. Куда увозили весь собранный опиум, он не знал. Знал только, что на территории поселения есть амбар, куда доступ запрещен всем, кроме нескольких человек из окружения Силантия. Все собранное маковое молоко относили туда. Что из него там делали, он даже не интересовался.

«Что можно из этого сделать, – подумал Стас, – ясно как день божий. Превращают в опиум. Сильно придумано. Даже, получается, своя лаборатория имеется. И производство. Куда же все это они “сплавляют”? Вот бы у кого узнать. Да вряд ли только, что кто-то из работяг знает. Даже могут не знать те, кто здесь уже долго обитает». На вопрос, сколько же эта община или секта существует, вначале Антон внятно ответить не смог, но потом, что-то вспомнив, сказал: «Не меньше десяти лет». Эту информацию ему случайно выдал один из местных поселенцев. Также от него он узнал, что плантациями занимаются года четыре или пять. Сначала одно поле вырастили, потом другое, вот так у них и пошло. Как Антон знает, все началось тогда, когда во главе общины стал Силантий. До него, говорят, был другой. Тот умер. Не то сам, не то помогли, но об этом никто не любит вспоминать. Как пояснил Антон, таких похищенных, как он сам, здесь человек десять, может, чуть меньше. Остальные все местные. С истоков общины живут. Может, им и не нравится заниматься тем, что заставляет делать Силантий, но идти против него пока никто не осмелился. У местных много не узнаешь, они больше молчат. Иногда по праздникам, когда медовухи выпьют, тогда могут кое-что рассказать, и то не все и не всем. По утверждению Антона, они не разговаривают потому, что боятся даже того, что кто-то из своих может донести за излишне сказанные слова.

Беседу с Антоном прервал оклик охранника на обед. Услышав такую приятную команду, все устремились к опушке леса, где обычно базировалась полевая кухня. Увидев двух девушек-поварих, Стас с недоумением посмотрел на них – Лены среди них сегодня не было. «Значит, отправили по другому направлению, – подумал Стас. – С чего бы это?». Вроде ничего подозрительного они не делали. Или у них там, на кухне, практика такая – сегодня здесь, завтра там. Стас надеялся, что Лена завтра сюда придет. Здесь хоть поговорить получится. А то везде уши, не ровен час – доложат Силантию. Говорили же, нельзя общаться с девушками, хотя сам Силантий об этом пока им ничего не говорил. Дает, наверное, время, чтобы ребята сами самостоятельно вникли в местные обычаи. А если не вникнут, то он тогда объяснит. А если и потом не поймут, то это уже будет потом…

После сытного обеда все разлеглись, используя положенный получасовой отдых. Стас не присоединился ко всем, а пошел на ручеек, журчащий рядом. Благо в округе их было полно. Вода в ручейке была холодная и прозрачная. Сначала он попил воды немного, потом разделся до нижнего белья и стал обливаться водой. От морозящей кожу холодной воды хотелось крикнуть, но он, вдруг вспомнив случай с Тимуром, решил этого не делать. Постояв еще немного у ручья и дав себе обсохнуть, он оделся и медленно побрел к остальным. Кто-то давал храпака, кто-то уже поднимался с места, когда он подошел. После обеда не сильно хотелось окунуться в маковое поле, но надо было идти. Идти, чтобы добыть то, от чего другие люди могли умереть и умирали. Добыть то, за что в правовом государстве могли дать реальный тюремный срок за изготовление, реализацию, хранение и транспортировку. Но отказ добывать мог обернуться тоже плачевно. Как и какой здесь найти выход? Это тот вопрос, который не оставлял Стаса в покое.

После обеда снова оказались рядом с Антоном. Точнее, он старался держаться ближе к Стасу. Видно, хорошего собеседника в нем увидел. Стас и сам был не прочь с ним пообщаться, но запах, исходящий от Антона, иногда раздражал.

– Ты чего, совсем не моешься, что ли? – попытался пристыдить его Стас. – Вроде в поселении баня есть, кругом ручьи текут, мойся – не хочу. Или собираешься вечно в вонючках ходить?

– Да нет, – попробовал оправдаться Антон, – моюсь, почему не моюсь. Просто не всегда получается мыться. После подъема сразу в столовую и на работу. Вечером быстрее лечь спать охота.

– Ну и что! Время всегда можно найти. Тебе вон лет тридцать пять, наверно, а выглядишь на все пятьдесят. Не будешь за собой следить – скоро из общины выгонят.

– Куда они меня выгонят?

– Да будешь отдельно где-нибудь в шалаше жить, как изгой.

Антон обиженно посмотрел на Стаса, но, ничего не ответив, перевел разговор на другую тему. Скорее, он ударился в ностальгию по прежней жизни, и он увлекся рассказом, как он жил в молодости. После окончания финансового института он устроился в налоговую инспекцию. Работа непыльная – выявляй и показывай неплательщиков налогов. Чем больше, тем лучше. Лучше для кого? Для него, конечно. Отсюда карьерный рост, кресло руководителя. Парень он был трудолюбивый и настырный. Дела старался доводить до конца. Некоторые могли пару запросов сделать, чтобы отписаться, а он нет. Мог и сам сходить проверить, мог позвонить, уточнить. Всегда добивался конечного результата. Так он заслужил кресло начальника отдела, а потом и кресло заместителя начальника налоговой инспекции. Дальше борьба пошла за кресло начальника отдела. Чтобы его завоевать, надо было очень стараться: придумать новую схему возврата денег в казну. И он ее придумал. Нашел организацию, которая покупала недвижимое и движимое имущество за счет займов. Займы были оформлены на родственников. Когда начали запрашивать документы у данных заемщиков, организацию, которая выдавала займы, начали ликвидировать путем реорганизации. Узнав об этом, он вызвал директора фирмы, занимающейся реорганизацией. Директор там был подставной. Пришел сразу с адвокатом. Вот этот адвокат и был автором всей схемы реорганизации. Он даже назвал его имя – Руслан Сверигин. А фирма, которая оказывала содействие в ликвидации, реорганизации и переводе организаций в другие регионы, называлась «Юрэкспо». Вся эта помощь оказывалась за хорошее вознаграждение. Схема была хорошо знакома и Антону. Без его помощи Руслану иногда что-то не удавалось сделать. Поэтому он охотно делился с Антоном. В общем, капало по чуть-чуть.

Допрашивали их в присутствии Антона. Можно сказать, он лично допрашивал, а девушка-инспектор просто записывала. На этот раз ему не нужны были деньги. Ему нужно было, чтобы Руслан сделал так, чтобы клиенты, на которых «наехала» налоговая инспекция, не могли отвертеться. Старшие товарищи по цеху пробовали убедить молодого Антона не затевать это дело. Предупреждали, что оно будет проигрышным. Но Антон стоял на своем. В общем, дело довели до суда. А тут как раз ситуация в стране ухудшилась, казне требовались деньги. Поэтому суд особо не стал вникать в дело и занял сторону налоговой. Тогда он быстренько наложил обременение на регистрацию имущества клиента. Его полномочия это позволяли. Клиенту ничего не оставалось, как вернуть деньги. Схема сработала. Его заметили в управлении. Да и начальнику такой прыткий заместитель не очень был по душе. Можно сказать, в спину дышал. Поэтому «в верхах» сообща решили назначить Антона начальником налоговой службы. Только в городе ему места не нашлось, и отправили его в районный центр. Вначале он был исполняющим обязанности, потом утвердили.

В районе особо разгуляться с налогоплательщиками не получалось. Практически все друг друга знали. Все приходились друг другу кем-то. Если захотел на кого-то «наехать», то чуть ли не с главой администрации нужно было согласовывать. Вроде подчиняешься своему управлению, но на самом деле нужно подчиняться главе района. Но Антон Сергеевич Закамский считал себя уже состоявшимся человеком. Считал, что он может решать глобальные вопросы без вмешательства местных властей. Поэтому организации, куда он хотел положить свои «лапы», оказали помощь некие силы. Может, с целью проучить зарвавшегося и зазнавшегося налоговика. В общем, подстроили все так, что наш дорогой Антон Сергеевич попался при получении взятки в особо крупном размере. Заковали в наручники его прямо в рабочем кабинете и увезли в отдел. Долго допрашивали. Наверняка ждали, вступятся ли за него или бросят «на съедение волкам». Когда поняли, что никто не собирается за него заступаться, оформили в изолятор временного содержания на двое суток. Пока он там сидел, опять же никто из вышестоящего руководства не соизволил вмешаться в эту авантюру. Тогда его отправили в СИЗО сроком на два месяца. Через два месяца состоялся суд. Следователь и прокурор просили пять лет тюрьмы, но судья сжалился над Антоном и назначил, учитывая все обстоятельства – и смягчающие, и не смягчающие – условный срок на два года. Также был выписан приличный штраф и предписание о невозможности занимать руководящую должность в государственных органах в течение пяти лет. Вот так закончился резкий карьерный скачок Антона Сергеевича Закамского. Дальше ушла жена, забрав ребенка. Отвернулись солидные знакомые. В общем, остался один. Чтобы с тоски не спиться, решил заняться бизнесом. Бизнес был знакомым: открывал ООО, ЗАО и т. д. Работа такая же, чем занимался Руслан с «Юрэкспо». В Красноярск приехал как раз договариваться перевести одну организацию.

История была с печальным концом. Стасу нравилось, когда все заканчивалось хорошо. А тут! Хотя, был бы он начальником, вряд ли попал бы сюда, а так – мелкий коммерсант. Да, как жизнь может круто измениться! Был вчера на коне, а сегодня бежишь рядом с конем. «Не рой яму другим, можешь сам в нее попасть!» – не зря старики так говорили. Наследил наш Антон где-то перед судьбой, вот она и повернулась к нему спиной. Тем более как человек он оказался слабаком. За собой даже не может следить.

Выстрел из ружья отвлек всех от работы. Куда бежать, зачем бежать – никто сразу не сообразил. Все переглянулись да присели меж цветов. Впоследствии оказалось, что наш доблестный охранник пристрелил зайца. Узнав об этом, все облегченно вздохнули и пошли дальше выполнять свои обязанности. Долго, правда, их выполнять не пришлось, потому что наступил вечер. Снова всей гурьбой двинулись в поселение. Под конец рабочего дня присоединился и Кеша-агроном. Целый день его не было, а тут заявился. Обратно шел со всеми и пытался развеселить народ нелепыми анекдотами. Охранники опять же отстали позади, хотя подстреленного зайца передали Иннокентию. С этим у них тут был порядок. Заяц пойдет в общий котел, община есть община. Все ели с общего котла: что охранники, что местные. Тут ничего не утаишь. Еда готовилась всем на одной кухне.

В первый день Стас не понял, почему охранники не пошли с ними, а отстали. Сегодня сообразил: они несли основной груз – собранный за целый день урожай. Поэтому они шли позади. А придя в поселение, сразу направлялись к амбару, о котором упоминал в своем рассказе Антон. С точки зрения постороннего человека, работников на поле, может, охранять и не требовалось. В принципе, это правильно, потому что у них задача была не охранять, а защищать работяг. Ружье ведь не каждому доверишь. Поэтому и нужна была охрана, на всякий случай. Мало ли какой зверь может забрести на поле. Сегодня хорошо – заяц забрел… А если медведь? Задерет ведь людей. Медведей тут немало крутится, потому что есть причина – у общины-то небольшая пасека имелась. Вот мед может и привлечь.

Пока шли до поселения, Кеша успел про один случай рассказать: «Забрел однажды глубокой ночью медведь на пасеку и давай шерстить по ульям. С вышки-то днем пасеку видно, а ночью как увидишь. Хорошо, что охранник чуткий попался. Как услышал шуршание из пасеки, слез с вышки и пошел проведать. А там мишка косолапый вовсю орудует. Охранник выстрелил в медведя, но в темноте не попал. Тот бегом в лес. Пасеку тогда только-только завели. Ну, после этого пришлось вокруг ульев колючую проволоку натянуть и на нее пустые консервные банки повесить. Мишка придет, наткнется на веревку, и банки зашумят – просто и хитро. Как раньше на войне получилось. Легче было бы собаку завести, но от нее шума много. Поэтому эту затею оставили». Так анекдотами и байками Кеши добрались до поселения.

* * *

Лена сегодня никуда не ходила, как думал Стас. Она осталась на кухне убираться и к ужину заготовки делать. Так решила женщина по имени Агафья, которая всем распоряжалась в столовой. Без ее указаний здесь ничего не делалось. Она же составляла меню на целую неделю вперед, она же выдавала продукты. Узнав, что Лена умеет готовить, решила проверить ее в деле. А Лена умела готовить. Она же была вместо поварихи в команде. Все приходилось стряпать. То, что она готовила в ежегодных походах по сплаву, ребятам нравилось. По крайней мере, никто не отравился. Все старались лишний раз похвалить Лену.

Сегодня на ужин Агафья наказала приготовить макароны с лосятиной. Готовить макароны для Лены было делом привычным, а вот с лосятиной она столкнулась впервые. До этого обычно были говядина или свинина, ну, изредка баранина. Курица уж само собой. Приходилось готовить утку и гуся. Вот теперь придется готовить жаркое из лосятины. Вообще у них тут с продуктами был полный порядок. Мясо было всегда. Хранили все скоропортящиеся продукты, как здесь называли, в «леднике», то есть в холодном складе, вместо холодильника. Вырыли в одном из амбаров погреб, натаскали зимой туда льда, вот и держалась там минусовая температура.

К ужину макароны с лосятиной были готовы. Агафья первой попробовала приготовленную пищу и осталась довольной. Стряпня Лены ее вполне устраивала. Скоро потянулся рабочий люд и загремела посуда. За час все покушали и разбрелись по своим ночлежкам. Лена со своей напарницей еще трудилась часа два. После этого их заменили другие девушки. Они должны были сделать заготовку на завтрак и испечь хлеб.

Лена с напарницей, звали ее Клава, собрались и пошли к себе в барак. Жили они вместе в одной комнате. Точнее, Лену к ним подселили. Клавдия находилась здесь уже года три. Она была старше Лены на пять лет. На вопрос Лены, как она сюда попала, сначала Клава не хотела отвечать, а потом ни с того ни с сего как-то сама рассказала. Жила она в поселке Чунояр с матерью. Отец был лесорубом и погиб на делянке от удара упавшего дерева. Мать погоревала-погоревала и стала пить. Как раз в это время за продуктами в местный магазин зачастили какие-то посторонние люди. Два раза в месяц приезжали и затаривались провизией. Клава в этот период устроилась туда на работу уборщицей. Вот один из приезжающих бородачей ей и приглянулся. Как-то разговорились. Потом он уже стал ей знаки внимания оказывать. Так и влюбилась Клава. Месяца через четыре он предложил ей поехать с ним. На вопрос «Куда?» он ответил: «В нашу общину». Она согласилась. Собрала небольшие пожитки и уехала с ним. Матери не стала говорить, смысла не было. Она уже беспробудно пила. Возможно, это ее и подтолкнуло к отъезду. Стыдно было за мать перед соседями и знакомыми.

Поженили их в общине по местным обычаям и стали они жить. Правда, недолго супружеское счастье длилось: примерно через год ее суженого задрал медведь, и от полученных ран он умер. Дело было осенью. Пошел муж на охоту, встретил медведя. Хотел выстрелить, а ружье заело. Пока он ковырялся с ружьем, медведь набросился на него. Нашли-то его еще живым, но успел крови много потерять. Да и случилось это недалеко от поселения. Вот так она и осталась одна. Из дома, где они жили с мужем, выселили в барак. С тех пор и живет тут со всеми. Обратно к себе в поселок она не просилась, да и вряд ли отпустили бы, ей и самой не очень хотелось. «Может, кто еще замуж возьмет», – рассуждала Клава. Свободных мужиков здесь хватало.

Около барака их ожидал Стас. Клава сразу поняла, кого он ждет, и молча пошла к себе, оставив Лену со Стасом. Стас тихонько взял Лену за руку. Она не сопротивлялась, даже готова была броситься ему на шею. Но удержалась. Стас повел ее за барак, где их никто не мог увидеть.

– Ну как у тебя дела, моя монашка? – тихо прошептал он, боясь, что кто-то их услышит.

– Да все в порядке у меня, Стасик, – ласково ответила Лена. – Ты сам-то как? Не тяжело в поле работать?

– Какая там тяжесть, Лен?! С цветков сок собирать – разве может быть тяжелой такая работа? Мы как пчелы – прильнули к цветку, высосали, пошли дальше. Пчелы мед от этого делают, а мы – отраву для народа. Это у тебя работа тяжелая, наверное. Таскаешь вон эти бидоны по полям. Сегодня куда отправили?

– Да никуда. Сегодня я на кухне работала. Точнее, готовила еду для вас. А бидоны эти не тяжелее наших рюкзаков. Мне кажется, они даже еще тяжелее были.

– Познакомилась с кем-нибудь?

– Да, с соседкой. Мимо тебя только что прошла. Клавой зовут. Хорошая девушка. Добрая.

– Чего-нибудь нового не рассказывала?

– Нет. В основном болтает о ерунде. Про свою жизнь рассказывала. Не позавидуешь.

– Так тут нам тоже не позавидуешь. Попали конкретно. Про дорогу ничего не рассказывала она? Женщины обычно болтливее мужиков бывают. Может, проговорилась где-то?

– Да нет же, говорю, – настойчивее ответила Лена, – не знает она, где мы находимся. Три года тому назад привезли ее, с тех пор и живет здесь. Знает только, что долго ехали. Что ты расспрашиваешь? Сбежать, что ли, собираешься?

– Не помешало бы, – вздохнул Стас, – да только куда? Тут метров на пятьдесят углубишься в лес – можно потеряться. Были бы какие-нибудь знаки…

– Знаки, говоришь? – переспросила Лена.

– Да, знаки. Как-то ориентируются же они. Не могут же вслепую по тайге туда-сюда ездить.

– Слушай, Стас, – отвлекла его Лена, – а ведь были знаки. Точно были.