Однажды в Карабахе

– Когда война, действует один закон – все во имя победы, – тихо перебил полковник.

– Следовательно, – добавил Расулов, – отсюда у тебя два пути: или с нами, как ты славно выразился – на невидимый фронт, или обратно в подвал, блох кормить. Они уже тебя заждались.

Я не испугался. Просто разозлился.

– Конечно, кормите блохами тех, кто воюет на передовой! Штабные… – посмотрев на полковника, я сдержался. – Сажать и пытать вы умеете. Это не воевать…

– Язык прикуси! – подошел ко мне вплотную Расулов.

– А то что? – я весь напрягся и сжал кулаки. Благо, руки у меня были свободные.

– Прекратить! – крикнул Мусаев, стукнув кулаком по столу. Тотчас двери распахнулись и в проеме показались военнослужащие, которые не решались войти, видимо, ожидая дополнительную команду. За окном мелькнул силуэт какого-то фраера в кепочке, вооруженный короткостволкой.

– Это что у вас, условный знак? – усмехнулся я, вспомнив прежние мысли о побеге. – Не бойтесь, не убегу. Не сейчас…

Сабир Ахмедович кивком послал всех на прежние позиции. Военные неуклюже прикрыли за собой дверь. Расулов недовольно отошел к окну и, скрестив руки на груди, встал рядом с Адыловым.

– А теперь сядь и выслушай меня, – полковник указал на стул.

– Я постою.

– А ну сядь!.. – стальные нотки в его голосе заставили меня повиноваться.

– И внимательно слушай! Потому что будет решаться твоя судьба, на которую мне, в общем-то, наплевать, – он вдруг приподнялся и через стол наклонился в мою сторону. – Когда решается судьба Родины, мне наплевать не только на тебя, но и на десятки других, на себя и даже на своих детей!..

Позже я узнал, что и он потерял своего единственного сына на фронте. Полковник старался говорить спокойно, но это ему с трудом удавалось. Я почувствовал брызги его слюны на лице, но, как заколдованный, продолжал слушать, не смея шевельнуться:

– Каждый день на фронтах погибают молодые солдаты, у которых героизм и отвагу блокируют силы и средства противника, проникшие в самые верховные эшелоны власти, в том числе и в военную верхушку. Ребята получают пулю уже не в грудь, а в спину, в затылок. Вспомни гизира Мамедова, а это не единичный случай!.. Противник не брезгует ничем, взрывает гражданские объекты, автобусы, дома уже в самом Баку…

Он сел на свое место. Кажется, пытался успокоится, унять дрожь в голосе. Не торопясь, вновь прикурил сигарету, выдохнул дым и продолжил:

– Нам удалось перехватить нить очень большой игры в свои руки. Расулов отчасти прав, провидению угодно было тебя прислать нам в качестве острия оружия, хотя столько достойных ребят хотели бы оказаться на твоем месте… Теперь, когда весь сценарий расписан нами по нотам, мне плевать на твои моральные заскоки, слышишь, сынок? И я не могу, и не хочу понимать, что любовь к арм… к женщине может пересилить твой долг родине, за которую, кстати, отдал жизнь твой брат!..

Я почувствовал ком в горле, который все больше увеличивался в объеме. Понял, что, если отвечу, голос будет дрожать.

“Твари!.. Кто вы такие, чтобы меня осуждать…”

Словно прочитав мои мысли, он продолжил:

– Мы знаем, как ты воевал, не буду хвалить – это твой долг. Мы знаем про тебя все: как учился в третьем классе, с кем дрался во дворе, даже какого цвета был твой горшок. Мы изучили весь твой род чуть ли не до седьмого колена и не нашли ни капли армянской примеси. Что ты собираешься делать с этой кровью дальше, это твое дело. Но ты должен выполнить задание, которое мы перед тобой поставим. Хоть землю будешь грызть!.. Или сгною тебя в подвалах! Ты будешь в тюрьме гнить ровно столько, сколько Всевышний мне срок отпустил. Понял? Можешь мне верить.

– Почему такие крайности? – я побагровел и весь кипел в бессильной ярости. – Что, на мне свет клином сошелся? Выберите другого. Сами сказали, желающих много…

– Не получается, – Расулов, уловив молчаливый кивок Мусаева, процедил.

– Только коротко, – вставил полковник, взглянув на часы, – и так много времени потеряли.

– В Москве без тебя не обойтись. Противник глубоко законспирирован. К сожалению, ты у нас единственная лазейка в этот лабиринт. На другие сценарии у нас нет времени…

Расулов взял стул и сел напротив.

– Слушай дальше. Одна нить этого клубка ведет в твою часть, а другая в само оборонное ведомство, точнее в Генштаб. Последние провальные операции в прифронтовой полосе, в некоторых из которых, кстати, и ты принимал участие, еще раз убедили нас, что противнику посодействовали, то есть слили информацию…

Чтобы доходчиво объяснить, давай конкретно приступим к разбору войсковой операции вблизи населенного пункта Хога Физулинского района, проводимой осенью 1992 года силами ОБСН № 778, где ты тогда состоял на службе, и с содействующими вам силами местных формирований. Операция, конечной целью которой являлась очистка деревни от неприятеля, в стратегическом отношении была мало оправдана, так как Хога и другие населенные пункты, расположенные сравнительно на низменностях, нам все равно не удалось бы удержать из-за наличий вокруг высоток, на которых окопались армяне. И, кстати, по этой же причине операция заранее была обречена на провал, так как ваш вертолетный десант высадили не на высотки, где хачики оборудовали себе основательные огневые позиции, а на обширную долину у этих высоток, в конце которой и находилось указанное село. Вспомни детали…

Я вспомнил…

Еще не выцветшие и не высохшие до конца осенняя зелень и виноградные лозы, разделяющие долину на ровные ряды, скрывали минные ловушки на пути к этому селу, а вражеские снайперы прицельно били нас с высоток. Передвижение было затруднено моросящим дождем и осенней грязью, тяжелыми гирями, висевшими на наших ботинках, плюс еще боеприпасы и нехилая экипировка, думаю, картина вам ясна. Половина немногочисленного личного состава была вооружена даже не автоматами, а ручными пулеметами Калашникова – РПК. Ну и “Муха”[31 - “Муха” – реактивный противотанковый гранатомет РПГ-18, (одноразовый).], и классический РПГ-7. А два бойца разделили по частям АГС[32 - АГС-17 – 30мм автоматический гранатомет, станковый. Предназначен для поражения живой силы и огневых средств противника.] и боекомплект на него. Почти у каждого второго бойца имелся подствольник. Поэтому на подступи в деревню спецназовцы были выдохшимися. Вспомнил тех, кто был со мной в первой четверке – это начальник штаба ОБСН капитан Мамедов Заур, капитан или старший лейтенант тогда Фуад Зейналов и водила нашего командира Олег Филиппов… Нас спасали от снайперов вертушки, которые прикрывали с воздуха и били по огневым точкам противника, пока мы передвигались по винограднику. Помню имена командиров экипажей: подполковник Туаев, подполковник Шварев и майор… черт, забыл. Говорили, он был племянником бывшего уже тогда военного министра…

Экипаж одной из них и заметил засевших в засаде и численно намного превосходящих нас бойцов противника, которые плотным кольцом окружили село, оставив нам единственный проход к ней по винограднику…

– То есть выполнялся следующий сценарий, – продолжал монотонно Расулов, – ваши выдохшиеся передовые группы врываются в пустующее село, которое еще и основательно заминировано и попадают в тиски свежих сил противника. После серии взрывов, которые должны были привести к замешательству в среде нападающих, противник закрыл бы проход и, с заранее укрепленных и скрытых позиций, истребил бы часть вашего личного состава, а остальным предложили бы сдаться. Разгром должен был завершить усиленный обстрел ваших сил снайперскими двойками противника, засевших на высотках ближе к населенному пункту более плотным кольцом. Они добили бы и тех, кто оставался еще в виноградниках и которым удалось бы выскочить из ловушки…

Я продолжал вспоминать…

Тогда действительно нас спасли вертушки. Как я и отметил, они и предупредили о высадке вражеского десанта нашего радиста, тогда совсем еще молодого солдата Рашада Мамедова, который в окружении нескольких спецназовцев появился у деревни вслед за нами…

– Кстати, он проживает сейчас в Голландии, мы поддерживаем связь, – улыбнулся Длинный. – Правда, потерял свою роскошную шевелюру и теперь пугает голландцев облысевшим черепом…

– Мы получили приказ остановить наступление, ни в коем случае не заходить в деревню и отдельными группами, по афганской тактике вернуться к исходной позиции. Это означало, что пока вертушки подавляли огневые точки, мы группами должны были отходить. Когда же машины возвращались на базу за заправкой и за пополнением боекомплектов, занять позиции и отстреливаться. В случае отсутствия вертушек, допустим, их сбили – отходить организованно, поочередно. То есть, группы, чередуясь, должны были прикрывать отступление друг друга. Среди нас, как и у противника было немало ветеранов афганской войны, в том числе и ребята из России и Украины, которые принимали участие в обучении личного состава.

Тогда командир наш Мудрак Виктор Анатольевич прорвался на двух бронетранспортерах к отступающим, и часть бойцов, облепив машины телами, под огнем противника выскочила из ловушки…

Скоро вновь на небе появились долгожданные “крокодилы”[33 - “крокодилы”– неофициальное. Имеется в виду советский специализированный военный вертолет Ми-24.] и обрушились ракетами на позиции врага, обстреляли подразделения, дислоцированные за селом. Вглубь вертушки проникать не стали, видимо, опасаясь наличия у противника ПЗРК[34 - ПЗРК – переносной зенитно-ракетный комплекс.]…

Помню, еще тогда мы считали эту операцию неудачно спланированной. Но, чтобы измена…

– Одно не понимаю, – спросил я у полковника, – если армяне были заранее предупреждены и, следовательно, подготовлены, почему не сбили вертушки? Сбить их над открытой долиной с высоток “Иглами”[35 - “Игла” – ПЗРК. Широко применялась обеими сторонами.] было возможно, верно? И еще: почему армяне не задействовали тяжелую технику? Ведь когда машины Мудрака устремились за нами в проход, хачики даже не смогли или не успели подключить гранатометчиков. Было такое ощущение, что сами растерялись…

Они опять переглянулись. Полковник улыбнулся.

– Молодец. Мозги работают… – он посмотрел на Адылова.

– Вся соль-то в этом, – довольно вклинился тот. – Дело в том, что вертолетную поддержку спецназу решили предоставить позже, когда план операции по освобождению Хога и других близлежащих населенных пунктов Физулинского района уже был утвержден Генштабом, понимаешь? Есть там один хороший товарищ, некто полковник Гаджиев – великолепный специалист, прошедший советскую военную школу от “а” до “я”. Они с Сабиром Ахмедовичем большие друзья, вместе Афган прошли. Так вот, он, когда просмотрел этот план, оторопел: “– Как можно провести такую специфическую операцию в горных условиях без поддержки вертушек?” – он позже возмущался Сабиру Ахмедовичу. – “– И как можно врываться в пустующие, не имеющие никакой стратегической важности населенные пункты в низменностях, не погасив огневые точки противника на высотках, в тылу. Ведь и дураку ясно, что, если противник оставил свое присутствие на высотках, более того, основательно укрепил их бетонными блиндажами против ракетных обстрелов, значит он позаботился и о силовом обеспечении этих позиций! Наверняка и подступы к населенным пунктам заминированы. Ведь надо одно, наконец, уразуметь: и армяне, и мы прошли единую советскую военную школу – мыслим и действуем почти идентично. Это же не развед-диверсионные группы, действующие на свой страх и риск в тылу противника, а основательно укрепленные огневые точки неприятеля. Надо было нанести ракетные удары по этим высоткам, далее высадить на них десантно-штурмовые группы, а не гнать спецназ, словно пехоту по винограднику и под прицел снайперов. Наше обеспечение было ближе, людские и технические ресурсы лучше, кроме того, в операции можно было задействовать силы местного батальона самообороны, ребята из которого прекрасно ориентируются на местности, и успех был бы гарантирован. А после взятия стратегических высоток населенные пункты в долинах и так попали бы в наши руки…”

– Тогда же он добился от руководства только подключения к операции вертушек в качестве летной поддержки, – продолжал Адылов, – так как местная батальонная разведка представила якобы достоверную информацию, что противник в районе предполагаемых военных действий владеет незначительным присутствием.

Поэтому и о предстоящей летной поддержке были информированы только несколько человек и, слава богу, предателя среди них не оказалось. Даже командование вашего спецназа об этом было информировано лишь перед началом операции. Следовательно, если наши предположения верны, армяне тоже были захвачены врасплох. У них задействованы были силы лишь против нашей пехоты, роль которой в данном случае выполнял спецназ. И который, как лакомый кусочек должен был отправиться прямо в пасть противнику. А свою десантуру армяне в срочном порядке перебросили в намеченный район боевых действий, аккурат в ночь перед операцией. Было заминировано само село и подступы к нему уже под покровом той ночи. Видимо, потому и наша местная разведка накануне ничего не обнаружила.

Если бы не Гаджиев с вертушками и смекалка Мудрака, вас всех подстрелили бы как куропаток, понимаешь, брат? И это было бы похлеще, чем в операции под Дашалты…

– Теперь ты понимаешь, сынок, какие страсти кипят на невидимом фронте, как ты изволил выразиться, – устало добавил Сабир Ахмедович. – Как бы банально ни звучало, действительно, враг не дремлет, и наш долг – в том числе и твой – дать ему достойный отпор. В противном случае грош нам цена…

Когда мы с Рафиком Алиевичем – так зовут моего друга полковника Гаджиева – после проведения этой бездарной операции проанализировали всю имеющуюся у нас информацию, то пришли к выводу, что пора нашей конторе взяться за дело более основательно. Учитывая серьезность ситуации, я обратился к руководству УВР и получил добро на создание особо засекреченной оперативной группы в очень узком составе, с двумя представителями которой ты уже знаком, – кивнул он на Адылова и Расулова. – Теперь по поводу убийства гизира…

Полковник, казалось, пытался вбить каждую фразу в мой мозг.

– Враги, окопавшиеся в вашей части, уверены, что им удалось дело Мамедова направить по ложному следу. Ваш командир части усиленно делает горькую мину, что произошедшее для него оказалось неожиданностью и сокрушается. Хотя нам достоверно известно, что замполит, который дал как бы невзначай на тебя наводку, сам из этой ячейки и действует по указке комбрига. Короче, тебя арестовали, и они уверены, что спустили все концы в воду. А нам это на руку. Убийство гизира Мамедова – это та точка отсчета, с которой начнется их разоблачение…