Однажды в Москве. Часть I

И прекрасные,

Глаза у ней…

“Господи, как мало надо людям для счастья…”, – задумался я, одевая кольцо невесте, у которой и так лучистые глаза засияли ярче, чем камушки на обручальном. – “Крыша над головой, хлеб насущный и вера в светлое будущее, насколько призрачным оно не казалось бы…”

Я розы алые

Дарю тебе,

И свет, и солнышко,

Дарю тебе,

И эту радугу,

На небе звездочку,

И эту песенку,

Дарю тебе.

И розы алые,

И в небе звездочку,

И эту песенку,

Дарю тебе…

“Господи, дай мне силы…” – попросил я мысленно Верховного, когда Джулия надела и на мой палец кольцо и вновь засверкала прослезившимися от счастья глазами. Этот миг, этот ее взгляд я уже никогда не забуду. Он запечатлелся в моем сознании навеки и, наверное, последнее, что промелькнет, когда оно навеки погаснет…

Длинный замолчал. После, бесцеремонно отобрал бутылку у Арзумана – тот намеревался наполнить его рюмку – и приложился к ней через горлышко. Беспомощно наблюдая, как емкость стремительно теряет содержимое, мы начали просыпаться от гипнотического воздействия, вызванного текстом рассказчика.

– Что ты делаешь, придурок?

Это мрачно спросил Арзуман у Бакинца, который стал за спиной Длинного и начал чего-то выискивать.

– Ищу следы крыльев. По моему расчету, они давно должны были прорезаться.

Гюля хихикнула, покрутив указательным пальцем у виска.

– Какой рассказ!.. – мечтательно пропела Аталай, положив голову на плечо Ганмуратбека. – Неужели действительно где-то есть любовь? Если бы сняли кино, я с удовольствием сыграла бы Джулию.

– Только кавалера другого найди, – съязвил Оператор. – Этот с усами годится исключительно в качестве мавра.

– Небось, сам мечтаешь о роли невесты? – тут же съязвила Гюлечка.

– О чем я мечтаю, тебе даже не снится, – профыркал Оператор, демонстративно поворачиваясь к Режиссеру. У того тоже двигался кадык из-под рюмки. – Фу, опять двадцать пять…

– Слушай, кто эту парочку к нам подсадил? – вдруг возмутился Ветеран в тельняшке. – В тюрьме такие экземпляры под нарами спят или парашу чистят.

– Что теперь нам предлагаешь, бандит, под стол лезть или в туалет перебраться? – разозлился и Оператор.

– Да куда хочешь, только не за мой стол, – категорически предупредил Ветеран в тельняшке. – А то убить могу.

– На! – показал ему кукиш Оператор. – Знаешь, какие люди за нами стоят? Вмиг определят тебя обратно на нары.

– Лучше на нарах, чем рядом с тобой, ублюдок, – с отвращением ответил Ветеран в тельняшке.

– Кто там тявкает? – наконец подал голос, расхрабрившийся от градусов Режиссер.

– Щас ты у меня потявкаешь… – медленно начал вставать с места Ветеран в тельняшке. – И промяукаешь, и прокукарекаешь, и прокудахтаешь…

– Оставьте, – раздраженно встрянул в тему Прилизанный, – они и так отдельно сидят, делают свою работу. Они вас не трогают, и вы их… не топчите. – После обратился к Длинному:

– Голубчик, искренне говорю, очень захватывающий рассказ. Но меня интересуют больше ваши профессиональные действия, хотя вас и профессионалом-то и не назовешь… Честно говоря, мне не приходилось сталкиваться с работой наших специальных служб за бугром. Тем более в то мутное время, когда у нас даже нормальной армии не было. Мне интересно, как вы тогда работали?

– Как могли, так и работали, – невозмутимо ответил Длинный, вяло жуя кусочек ржаного хлеба в качестве закуски. – Не забывайте, сколько кадровых офицеров остались у нас тогда от советского наследия, они нас и обучали. Я по себе сужу. Меня за пару месяцев так натаскала парочка отставных гэбешных полковников, что после, в Москве себя чувствовал, как рыба в воде.

Кроме того, не сравнивайте ельцинскую Россию с путинской. Начало 90-ых было катастрофой для бывшей империи. Она напоминала больного на голову огромного медведя, в том числе и в оперативном плане. Это было время, когда, как образно пел Розенбаум, “страна кишмя кишела иностранцами, а в чертежи бабы селедку завертывали…”

Помню забавный случай. Вы не против на небольшой экскурс в сторону, – нарочито вежливо обратился он к Прилизанному.

– Валяйте… – тот вздохнул. – Чувствую, я встречу здесь старость…

Глава V

– Как-то Наиля привезла мне из Баку камуфлированную полевую форму старого образца, то есть темного оттенка, крепко и ладно сшитую. Кто разбирается, знает, что эти спецовки отличались. Формы же у бандитов были какие-то выцветшие – “рабоче-крестьянские”…

– Вы имеете в виду камуфляжи, сшитые для высшего военного руководства? – надменно спросил Прилизанный.

– Равноправие являлось утопией даже при социализме, – неопределенно буркнул в ответ Длинный. – Но на погонах Наилькиной формы красовались всего лишь защитного цвета звездочки капитана…

– Звездочки меняй на российские, – вяло жуя жвачку, бросила Саламова. – В Баку теперь таких раритетов нет. Или вообще ходи без знаков отличия, еще нарвешься на патруль…

Ведь сказала, как в воду глянула. Для уточнения: наши национальные звездочки, хоть и назывались так по старинке, на самом деле являются восьмиконечными. В остальном же эти формы были идентичны хоть у нас, хоть у русских, хоть у армян, так как производились когда-то в едином инкубаторе под названием “Soviet Union”.

Я кивнул, хотя бес меня попутал, и я подумал:

“Кто будет считать щупальца этих осьминожек и где я сейчас российские звездочки достану?”

Ходить в военной форме в России было удобно, так как население, в отличие от ментов, к военным традиционно благосклонно относилось. Да и сами менты предпочитали с военным людом не связываться без особой надобности. Грабежу они не подлежали, а нарваться на неприятности от защитников отечества всегда было актуально.

В тот вечер Романовы пригласили меня на одно увеселительное мероприятие… – здесь Длинный запнулся и заметно покраснел…

– Так-так… – вмиг оживилась Аталай. – Отсюда поподробнее. Как я поняла, вы хотели погарцевать в этой форме отнюдь не перед коллегами-бандитами.

– А как же ваши принципы? Ваша любовь? – ехидно улыбнулась и Гюлечка.