Журнал «Рассказы». Окна погаснут

Начались долгие поиски выживших. Поначалу пешком, поскольку машины на поверхности разбиты вдребезги. Эпицентр взрыва, по расчетам Лима, был километров в пятнадцати от склада, но взрывной волны хватило, чтобы разрушить часть зданий, спалить все горючее в округе и выжечь землю.

Позднее они обнаружили несколько уцелевших автомобилей на одной из подземных парковок, а бензин раздобыли на придорожной заправке дальше от города – туда разрушения не дошли, хотя все было так же пусто и мертво. Несколько желтых тел на улицах намекали, что радиоактивное облако протянулось гораздо дальше пригорода.

Еще Макс обнес магазин детских товаров – точнее, то, что от него осталось. Надо же было Тёмушке во что-то играть. Во избежание расспросов Макс соврал, что старые игрушки потерялись при пересылке.

Нашли и Варю. В подвале жилого дома, совсем близко к виадуку. И еще несколько десятков тел вместе с Варей.

– Плими мое сочуситивие, длуг, – сказал поникший Лим, но Макс, обезумевший Макс думал лишь о том, что сказать сыну. И воспаленный его мозг выдал идею – маму ребенку можно вернуть.

– Лим. Сделай Варю, – попросил он как-то наивно и совсем по-детски.

– Пилиди у себя, Макис. Это неуозможино. Ласскажи все сыну.

– Нет, Лим, послушай, нет! – Макс уже целиком был заражен своей идеей. Идеей построить маленький старый мир. – У вас же есть эта… у вас в лаборатории есть ШАПА!

ШАПА, как ее назвали создатели, она же Шагающий Адаптивный Помощник-ассистент – типичный проект для пускания пыли в глаза. Лим, как специалист из Китая, изначально был приглашен ради ее создания. Оборонный завод, на котором все они работали в мирные времена, проектировал роботов для военных нужд – в основном гусеничных манипуляционных роботов, которые уже не первый десяток лет служат человечеству в качестве подсобных механизмов.

Для привлечения инвестиций разработали лишь одного человекоподобного робота, по сути – голосового помощника на ножках с функцией принеси-подай. Руководству предприятия не давали покоя лавры зарубежных компаний, которые уже давно воплощали подобные эксперименты в жизнь. Вообще-то, и технологические возможности по созданию такого робота существовали давно, правда, из отечественных составляющих там была только искусственная кожа с уральского завода.

Робот вышел страшноватый, воспринимал себя как женщину и почти всегда бездействовал. Включали его разве что для развлечения инвесторов и иностранных партнеров, чтобы те поумилялись немного тому, как кукла на тонких ножках с почти человечьим лицом научилась держать равновесие и отвечать миленьким женским голосом на заурядные вопросы.

– Лим, Лим, там и делать ничего не нужно! Архитектуру лица – это легко, это сраный 3D-принтер! И программу, конечно, – она должна не анекдоты рассказывать, а отвечать, как мать!

– Это неуозможино, – повторял Лим.

– Да она ж даже нашу речь анализирует! Есть… есть программы робота-няни, есть… что угодно есть! Лим, помоги, а!

Лим согласился. Больше от безысходности – он был спокоен и уверен в первые сутки после катастрофы, а потом сдал. От безлюдья и непонимания, что делать дальше. Поиск выживших оказался бесполезен – это придавило Лима.

Он перебрался на предприятие. Часть здания была разрушена, но конкретно лаборатория не пострадала. Макс радовался такой счастливой случайности, но Лим сказал, что никакая это не случайность – лаборатория изначально проектировалась устойчивой к взрывному и радиационному воздействию, и если бы у кого-то, кроме Лима, имелся к ней доступ… да, если бы был доступ – спаслось бы много людей. Но код доступа для входа знал только Лим, а он предпочел укрыться в «семейном убежище».

– Уот это сичасливая силучайность, – подытожил Лим.

ШАПА походила на человека ровно настолько, чтобы пугать, но Макс надеялся, что Тёма будет слишком счастлив увидеть мать. К тому же болезнь могла повлиять и на внешность, почему нет.

А потом вернулось телевещание. Лим ожил и решил добраться до Китая.

– Макис, – говорил он. – Уежай тоже. Миного голодов целые.

Макс, глупый Макс, он не выдавал этого, не признавался ни себе, ни матери, ни ребенку – но втайне был уверен, что создает для Тёмушки нечто вроде последней картинки, провожает в последний путь. Что умрет его любимый Тёмушка через два-три месяца от дозы, полученной при ожоге, – да ведь и болел он все время. Зациклился Макс и не думал ни о чем, кроме создания крошечного уголка старого мира.

– Доделай Варю. Усовершенствуй программу, чтобы она отвечала хоть нормально. Ребенка могла носить на руках. Чтобы могла с ним посидеть. Доделай и катись, куда хочешь!