Леди Горничная

– «Гортензия Симмонс» называется: о мошеннице, выдающей себя за леди, – мягко закончил командор.

Инспектор похлопал глазами как разбуженный филин, а потом перевел на меня взгляд, пылающий черным пламенем Междумирья.

Я вскочила, и с визгом метнулась в угол:

– Не подпускайте его ко мне, умоляю!

– Эта дрянь снова соврала! – инспектор ревел как левиафан в тумане.

– Не смейте кричать на леди! – верещала южанка.

– Молчать! Всем! – от рыка командора содрогнулись стекла в окне.

Привставший было начальник полиции плюхнулся обратно в кресло.

В приоткрывшуюся дверь сунула чья-то перепуганная физиономия – и тут же спряталась.

В кабинете стояла тишина.

– Леди… – убедившись, что все молчат, начал командор Рагнарсон… Подумал и исправился на нейтральное. – Сударыня… Вы сказали инспектору, что вас зовут Гортензия Симмонс?

– Он обещал мне всякие ужасы, если я еще раз назовусь леди Летицией де Молино. Что мне оставалось делать? – жалобно протянула я.

– Она самозванка! – вскипел инспектор, поймал ледяной взгляд северянина и тут же умерил тон. – То говорит, что маг, то – что леди, то вдруг горничная…

– Что леди – маг, мы все имели возможность убедиться, – напомнил командор.

Инспектор вдруг замер, приоткрыв рот. Посмотрел на меня дико, облизал губы…

– Вы можете как-то подтвердить свою личность? – обернулся ко мне гарнизон-командор.

Я глубоко, даже мучительно задумалась. И наконец пробормотала:

– Документы подойдут?

– Нет у нее никаких документов! – заорал инспектор и… начальник полиции кивнул. Почти кивнул. Едва-едва удержался, в самый последний момент…

Я в ответ удивленно похлопала глазами… запустила пальцы за корсаж… и вытащила. Документы.

– А ну дай сюда! – инспектор рванул бы ко мне, но до того безучастный и неподвижный Заремба все также плавно скользнул следом… и мгновенно скрутил его, с силой приложив об стенку.

– Эммм… Позволите взглянуть? – и начальник полиции потянулся за моими бумагами. Натолкнулся на мой изумленный взгляд, вздрогнул, точно опомнился… торопливо заложил руки за спину и уже смотрел как положено, из моих рук.

Я звонко щелкнула ногтем по артефактной печати, отзывающейся только владельцу, и по бумаге побежала радужная надпись:

«Летиция-Ингеборга-Маргарита-Агнесса из рода де Молино, отец – Криштиан, лорд де Молино, мать – Ингеборга, урожденная Тормунд…»

– Но… почему вы не предъявили свои документы инспектору? – вскричал начальник полиции.

– А вдруг он тоже поддельный полицейский, как тот, что собирал документы у пассажиров третьего класса? – похлопала глазами я.

В кабинете снова воцарилось молчание…

– Почему вы решили, что полицейский – поддельный? – осторожно спросил начальник.

– Но он же никому не дал справку об изъятии! Не мог же настоящий полицейский не знать, что никто, даже полиция, не имеет права забрать документы имперского подданного, не выдав соответствующей справки?

– Не мог… – убито согласился начальник.

– Я испугалась, что этот не-полицейский может быть замешан в катастрофе с поездом! – с видом серьезной озабоченности сообщила я.

– И прикрылись иллюзией! – вместо меня закончил командор, поглядывая на начальника полиции с кривоватой усмешкой.

– Ну что вы, лорд Улаф, там же вокруг люди! Я слабосилок, на многостороннюю иллюзию меня не хватит, – покачала головой я, – я просто сунула ему вместо документов свой носовой платок.

Господин начальник полиции бросил быстрый взгляд на осанистый шкаф с перекошенными дверцами. Хочет проверить, лежит ли среди изъятых у третьего класса бумаг женский носовой платок?

Командор едва заметно кивнул: сообразил и почему я работаю горничной, и зачем мне нужна была кровь его людей для пентаграммы. Увы, что бы ни говорил в свое время отец, слабый дар не исправить даже самым лучшим образованием.

– Что ж вы… не сообщили? Не пожаловались? – процедил наконец начальник полиции.

– Кому? – удивилась я. – Господину инспектору и его… подручному, – я скользнула взглядом по Зарембе, тот остался невозмутим, – …которые собирались меня пытать?

– Они не собирались! – вяло возразил начальник.

– А ножи и щипцы принесли, чтоб омара разделать? Если мы сейчас зайдем к инспектору в кабинет, то найдем там множество омаров. Так и кишат! – фыркнула я. – Я решила, что у вас тут все полицейские – не полицейские! Тем более, про прорыв меня почти и не спрашивали – только как меня зовут!

– Ты сбежала! А потом несла невесть что! – взвыл инспектор.

– А вы хотели, чтобы леди молча терпела ваши издевательства? – ринулась в бой госпожа Влакис.

– Да не сейчас! – отмахнулся инспектор. – Раньше! Когда мы разобрались, откуда начался прорыв, оказалось, что ни одного пассажира из того купе нет: ни старухи, ни коммивояжера, ни этой вот… леди… – как худшее из ругательств выплюнул он. – Пропали! Что мы должны были подумать?

– Что ваши люди отправили меня на склад багажа, к пассажирам третьего класса? Где вы меня и нашли? – кротко предположила я. – В гостевой дом ко второму классу меня не пустили… уж не знаю почему.

Господин инспектор изволил открыть рот. Ему очень надо было отвести душу, и он собирался сказать гадость – уже привычную, про горничную и ее место. И его даже можно было понять: но можно – не значит обязательно так и делать, я и младшим Трентонам так всегда говорю.

– Ох, надо же еще компенсацию с дорожников стребовать! – озабоченно нахмурилась я. – Не обеспечили сервис согласно купленному билету.

– Они-то не виноваты! – мягко напомнил командор.

– Не моя печаль! – отмахнулась я. – Заплатят мне, а потом сами разберутся, кто за это… заплатит им.

Начальник полиции пальцем оттянул врезавшийся в складки шеи воротничок сорочки: служащие дорожной гильдии были известны – сказала бы – печально известны, но мне-то чего печалиться? – тем, что совершенно не выносили убытков! Виновников этих убытков, их да, случалось, выносили… ногами вперед. Рассказывали страшилки про людей, умерших от голода, пытаясь выплатить гильдии ущерб. Начальнику полиции немножко поголодать только на пользу, но в остальном я ему не завидовала: дорожники и так скоро примчатся из-за прорыва, а тут еще и я!

– Сударыня, естественные подозрения… – он нервно отер пот широким, как одеяло, клетчатым платком. – Мы не знаем, как произошел прорыв, а вы…

– Я тоже не знаю! – перебила я, удостоилась нового бешенного взгляда от Барраки и мило улыбнулась. – Я хоть и магистр, но не дорожник, а иллюзор! Могу только рассказать, что видела.