Долг ведьмы

– Сюда летит! – заорал чернокожий, сжимая обеими руками голову, и как подкошенный рухнул на землю.

Воздух завизжал пронзительно, как вспоротая ножом тугая ткань, и с неба на город сыпанули капли кипящего дождя. С улиц донеслись крики. Мчащийся к земле сгусток пылающего серебра вспыхнул так ослепительно, что ящер-десятник торопливо затянул глаза пленочками век.

– Вв-вау-у-угррр! – свист летящего тела, удар, от которого воды озера вздыбились над городом и с грохотом рухнули обратно… На мгновенно опустевшую глиняную дорогу рухнул серебристо-стальной дракон!

Крылья-хвост-крылья-гибкая шея-зубчатый гребень… в струях кипящего белого пара змей катился по дороге.

– А-а-а-а! – отчаянно заорал светлокожий стражник. Прямо на него неслась многотонная чешуйчатая громада. Сквозь струи пара сверкнул рассеченный вертикальным зрачком глаз, когти скребли спекшуюся глину в напрасных попытках остановиться. – А-а-а! – стражник рванул прочь, змей уже был совсем рядом, близко, дохнуло горячим паром, мелькнул громадный коготь… Стражник вжался в стену, лишь закрыл лицо руками, обреченно чувствуя, как слезает обваренная кожа…

– Пшшш! – облако пара взвилось к небесам и стало медленно и лениво расползаться.

Стражник постоял, вслушиваясь в это шипение, потом осторожно раздвинул пальцы, выглядывая сквозь них, как сквозь решетку. Из-под исчезающей завесы пара сперва проступила босая нога в рваной в клочья штанине, рука с гибкими сильными пальцами… и наконец пар растаял. Совсем юная черноволосая девушка в изодранной, будто старая тряпка, кольчуге сидела на раздолбанной в глиняные черепки дороге, держа на коленях голову такого же черноволосого парня, года на три постарше.

Пару долгих минут было слышно только шипение тающего пара, потом парень сдавленно застонал и открыл глаза.

– Вырвались? – глухо выдохнул он.

Девушка запрокинула голову, вглядываясь в небо, и наконец кивнула:

– Вроде бы да.

– Мамой-Владычицей клянусь, второй раз я такую гонку не выдержу! – морщась как от боли, парень с трудом поднялся. Девчонка подскочила, поддерживая его под руку. Парень гневно вскинулся, пошатнулся и чуть не грохнулся обратно на дорогу. Покорно вздохнул и оперся на подставленное плечо. – Будем считать это компенсацией – ты мне всю шею отсидела! – И потрепанная парочка медленно поковыляла к воротам.

– Это что – змей? К нам? – чернокожий стражник поднял голову от земли. – Настоящий?! – И с диким воплем рванул наперерез: – Достопочтенный чешуйчато-хвостатый большой бвана змей! Если бване змею и его прекрасной мемсаб угодно войти в город… так пошлину надо бы заплатить!

Парень остановился и пристально уставился на стражника.

– Ну по закону ж так… – попятился тот. – Если поверху – так, понятно, без пошлины, а если в ворота… Она ж так и называется – воротная.

– Заткнись, Мамадина задница! – становясь блекло-салатовым от ужаса, простонал ящер-десятник.

– Ну если по закону… – насмешливо хмыкнул змей.

– Я заплач?! – Его черноволосая девица потянулась к болтающейся на плече потрепанной сумке…

– Ещщще не хватало! – зашипел змей так яростно, что девчонка отдернула руку от сумки, будто обжегшись. – Хватит, что я за тебя цепляюсь, будто калека какой! – он протянул чуть подрагивающую руку в сторону озерца… – Пшшш!

Пару мгновений ничего не происходило. Потом со дна один за другим начали подниматься пузыри – они всплывали чаще, быстрее, как в закипающем чайнике… А потом ударили фонтаны жидкой грязи, намывая черные кучи вокруг чахлых пальм. От берега к берегу пробежала длинная волна, озерцо сверкнуло сапфиром в золотой оправе песка… и последние струи грязи звучно ляпнулись обратно, расползаясь разводами по безупречной прозрачной синеве.

Черноволосый парень поднес ладонь к глазам, разглядывая ее с удивлением, будто посторонний предмет, потом посмотрел на озеро, снова на ладонь, снова на озеро… Черные грязевые разводы медленно исчезали, постепенно растворяясь в сапфировых водах.

– Класс! – восхищенно выдохнула девица, снова беря своего парня под руку.

– Думаешь? – неуверенно переспросил он.

– У нас такой чистой воды, наверное, и не бывает! – кивнула она. – Хотя могли бы обойтись и без пошлины. – Она мрачно поглядела на стражников. – Развелось, понимаешь, бюр-рократов!

Чернокожий не знал, кто это такие, но, судя по недоброму взгляду зеленых глаз, за такое убивают!

– Ну… нам эту воду тоже пить, – с не свойственной змеям растерянностью ответил парень – и словно бы испуганно покосился на озеро. – А будут плохо себя вести – замусорю обратно! – пригрозил он – тоже как-то неуверенно. Тряхнул спутанными волосами, ругнулся себе под нос: – А, Ёрмунганд… Ладно, пошли! – и, поддерживая друг друга, парочка медленно побрела по улице. До стражников донесся голос парня: – Я голодный, как… ну вот, Шешу знает – как дракон, наверное!

– А змейскую деньгу мы так и не увидели, – разочарованно пробормотал вслед чернокожий.

– И как бы ты змея считал – как телегу или как лошадь? По лапам али по крыльям? Мамади тебе навстречу – ты б у него еще тоже девку попросил! – ошалело выдохнул светлокожий стражник. – Я и то думал, он тебя сожрет! Слышь, голодный!

– Не… Змейская девка мне без надобности – сама тощая, волосья тож как змеи. Та, первая, краше была!

– Он еще перебирает! – ящер-десятник размахнулся и когтистой лапой влепил своему подчиненному подзатыльник. Чернокожего снесло…

Едва слышно чвякнуло, грязь под пальмами шевельнулась, из-под нее выглянули две острые змеиные головки. И тут же спрятались. Из другой кучки тоже высунулись змеиные головы – и тоже парой. Грязь влажно похлюпывала, точно внутри нее возилось что-то… или кто-то.

Скрип-скрип! Заглушая пронзительным скрипом все звуки, по опустевшей дороге катила ветхая телега, запряженная дряхлым мушхушем. Сидящая на передке пестрая кошка в старом чепце и латаной юбке вскочила и, робко подбирая хвост, поклонилась стражникам:

– Будет ли дозволено презренной пестророжденной уплатить пошлину за дозволение въехать в славный город Вагаду? – Кошка разжала лапу, протягивая стражникам тусклые, позеленевшие и даже слегка заплесневевшие медяки.

– Хотел деньгу? Ну так вот тебе! – хмыкнул светлокожий. Его напарник только смачно плюнул и двинулся в караулку, оставив приятелей разбираться.

Глава 2. Между змеями и пауками

– Я в этом автобусе плоскопопие заработаю. – Танька раскинула руки, устраиваясь у выложенного пестрой мозаичной плиткой бортика.

– Не грозит. – Богдан приоткрыл один глаз, покосился на пострадавшую часть тела и снова погрузился в воду по самые ноздри.

Танька взбаламутила воду, собираясь притопить его, но тут же с расслабленным стоном снова откинулась на бортик. Мышцы ноют после целого дня пути, вставать лень, а в воде хорошо-о! Она задрала голову, вглядываясь в нависающий над бассейном круг неба со звездами – большими и яркими, как на занавесе в детском театре.

– Вообще-то настоящий крааль выглядит не так.

Выстроенное вкруговую жилище с единственным проходом внутрь – вот и все, что в ирийском краале осталось от краалей африканских скотоводов, о которых Танька читала. Сами здания крааля были вовсе не плетеными хижинами – разделенные на клетушки неровные глиняные башенки жались друг к другу и поднимались все выше и выше, напоминая слепленное из комочков ласточкино гнездо. Ко входу в каждый домик-клетушку тянулись узенькие деревянные лесенки, похожие на библиотечные стремянки. Лесенки уходили на самый верх, исчезая под плоской крышей, перекрещивались под немыслимыми углами, разбегались вдоль стен. Увидев их, тетка в пестрой разлетайке начала вопить, что не полезет ни за что и никогда. Запорожский богатырь сдуру ляпнул, что пожилых всегда селят на первом этаже. На возмущенные крики прибежал чернокожий хозяин крааля, быстро во всем разобрался и умильно проворковал:

– Зачем «пожилая»? Кричит как молодая! Не надо лезть, пусть мемсаб у земли живет, такой красивый толстый мемсаб все лестницы поломает! – и звонко причмокнул пухлыми губами.

Теткин вопль перешел в стадию ультразвука, чуть не выплеснув воду из бассейна. Чеканя шаг, тетка удалилась в свою клетушку. Попытка хлопнуть дверью не удалась – проходы в глинобитные домики-номера занавешивали циновки. Но шелестело громко и яростно!

Хозяин растерялся, не понимая, почему приезжая мемсаб обиделась на изысканный комплимент. Прибежала девчонка-горничная в фартучке из широкого зеленого листа, зашептала что-то ему на ухо, хозяин побледнел – с его черной кожей скорее посерел, – торопливо поклонился:

– Извиняться, встречать другие важны гости… Располагаться, кушать… – И смылся.

Таньку ни сам хозяин, ни другие гости не интересовали – обгоняя Богдана, она белкой взлетела на «третий этаж» и, практически не обращая внимания на оставленный прямо на полу поднос с обещанными блюдами африканско-ирийской кухни, принялась торопливо разыскивать купальник: мыться-мыться-мыться! Внизу лебезящий хозяин предлагал новым гостям поселиться на почетном первом этаже. Тоже красивые-толстые? Похоже, что нет: у самого входа в Танькину комнату лестница заскрипела под легкими шагами – гости поднимались наверх. Купальник наконец нашелся, и, по-обезьяньи цепляясь за реечки-ступеньки, Танька слетела к бассейну.

– В краале посредине загон для скота, а никакой не бассейн, – глубже сползая в воду, пробормотала она.

– Скота у нас и тут хватает, – буркнул расположившийся поблизости богатырь и метнул ревнивый взгляд на другой конец бассейна, где, поджав под себя ноги – чтоб не пытались снова затащить в воду! – сидела на бортике запорожская ведьмочка. На губах ее застыла кривая профессиональная улыбка, а в глазах стоял испуг. Внизу, в воде, то и дело норовя дотронуться, подплыть поближе, заглянуть в глаза, расположилась вся мужская часть группы: и четверка «братков», и потерто-богемный мужичок, бросивший свою крупную блондинку, и неприметный парень, путешествовавший с похожей на мышку девушкой, и аристократически-импозантный джентльмен средних лет. Женщины сбились в кучку посреди бассейна, растерянно поглядывая на утративших всякое соображение мужиков. Даже из щелки под циновкой в комнате «гавайской» тетки била такая направленная неприязнь, что ведьмочка то и дело прикрывала затылок ладонью. Разве что ехавшая всю дорогу рядом с «гавайской» теткой холеная женщина средних лет – по виду типичная «менеджер среднего звена» – возлежала на бортике, наблюдая за разворачивающимся действом, как из ложи театра. Но она-то путешествовала одна, ее спутник не бегал за ведьмочкой Машей, потеряв всякий стыд и соображение!

Богдан выразительно поглядел на Таньку.

– Почему она не помоет голову? – Танька досадливо покосилась на высоко – чтоб вода не достала – поднятые русые волосы ведьмочки и крутанула на пальце мерцающее яркой зеленой искрой колечко.

Богатырь вдруг перестал ревниво сопеть и смущенно покосился на Таньку: