Палаты безмолвия

Палаты безмолвия
Илья Александрович Шумей

Борьба за власть и влияние на просторах Великой Пустыни не прекращалась никогда. Даже после того, как Империя где огнем и мечом, а где подкупом и обманом сумела утвердить свое господство над всеми окрестными городами и поселками, оставалось еще немало недовольных, кто жаждал реванша.

Особенно много вопросов к столичному Кверенсу накопилось у независимой и свободолюбивой Гильдии Перевозчиков. Ее колесящие по пескам караваны сперва лишили доходов от пиратства и контрабанды, принудив выполнять постылые регулярные рейсы, а потом еще и заставили отчислять изрядную сумму налогов в имперскую казну.

Однако теперь, когда у Гильдии появился новый могущественный союзник, все может резко измениться! Пусть даже от одного его внешнего вида желудок сам собой завязывается в узел, а движущие им мотивы покрыты туманом.

Ведь никакой риск не кажется чрезмерным, если в итоге удастся сокрушить ненавистную Империю и положить конец тирании Божественных Братьев!

Илья Шумей

Палаты безмолвия

– Бинты, бинты давайте! – пробился сквозь общий гвалт крик лекаря.

– Держи! – Голстейн бросил ему свой личный подсумок. – Но, боюсь, это последнее, что у нас есть.

– Кровотечение очень сильное! – сухо сообщил парень, торопливо перевязывая раны Императора. – И я боюсь, что…

– Заткнись и делай свою работу! – генерал прекрасно понимал, что мальчишка и без того прилагает все мыслимые усилия, чтобы спасти жизнь правителя, но любые панические нотки следовало подавлять немедленно, не дожидаясь момента, когда они заразят умы остальных бойцов.

Голстейн, быстро обежав посты, убедился, что ситуация более-менее взята под контроль, и вернулся в дом. Пламя свечей и факелов всколыхнулось, пробежав отсветами по лицу Императора, и на миг создало иллюзию, словно он очнулся и хочет поговорить. Короткая вспышка озарила и бледные лица двух его сыновей, вжавшихся в дальнюю стену, как будто так можно спрятаться от жестокой реальности.

Закрывшаяся за генералом тяжелая дверь хоть на время отсекла царивший снаружи нервозный хаос, оставив только потрескивание огня в очаге и стрекот прячущихся по щелям вездесущих сверчков. В лицо дохнуло теплым воздухом, пропитанным запахами смолы и воска. На первый взгляд обстановка в охотничьем домике могла показаться умиротворенной и даже уютной, но все портили разбросанные по полу окровавленные бинты и обрывки дорогой одежды Императора, которую пришлось разрезать, чтобы добраться до ран.

Пусть и с неохотой, но Голстейн все же был вынужден признать, что нападение диверсионной группы всех их застало врасплох. Мысленно оглядываясь назад, он с горечью в душе осознавал, сколь много непростительных просчетов оказалось допущено за последнее время. И самым главным из них было полагать, будто разбитые в череде недавних сражений Орсейцы смирятся с поражением и тихонько отползут в тень, где будут еще долго зализывать полученные раны. Глупо было ожидать, что их фанатичная натура так просто сдастся и отступит, вняв доводам разума. Орсейцы не отреклись от своих идей и целей и лишь выжидали удобного момента, чтобы отомстить.

И сегодня им в полной мере удалось реализовать задуманное.

Тщательно спланированное нападение на охотничий домик Императора оказалось полнейшей неожиданностью для его охраны, обнаружившей факт атаки, только когда в груди Государя уже торчали три стрелы.

Да, молниеносный ответ небольшого гарнизона стражи буквально смел нападавших, попросту порубив в капусту нескольких из них и обратив в бегство остальных, но того, что уже свершилось, их успех отменить никак не мог. Да и собственные жизни для фанатиков никогда ничего не стоили на фоне реализации их главной Идеи.

А сейчас Император умирал, и все присутствующие прекрасно это осознавали. Включая Фреггейла и Свиллейна, испуганно съежившихся в дальнем углу озаренной мерцающим светом факелов комнаты.

В такой сложной ситуации, чтобы не допустить паники и неразберихи, следовало заранее спланировать дальнейшие шаги, отринув любые личные мотивы и привязанности. Когда придет время, действовать придется максимально быстро и решительно, не отвлекаясь на посторонние сантименты и прочие нежности. Несомненно, в столь юном возрасте потерять мать, а вскоре еще и отца – испытание не для слабаков, но тут уж ничего не поделать. Власть – штука жесткая, требующая максимального самоотречения, а если юные братья окажутся неготовы к такому повороту, то придется все брать в свои руки. Распускать сопли сейчас просто некогда.

Не отрывая взгляда от склонившегося над раненым Императором лекаря, Голстейн сделал пару шагов в сторону братьев. В ответственный момент кто-то надежный, так или иначе, должен был встать между ними и остальным миром, навалившимся на их хрупкие плечи всей своей безжалостной тяжестью.

– Пульса нет! – скрипящим от напряжения голосом воскликнул хлопотавший над Императором лекарь.

«Славный малый, – отрешенно подумал Голстейн, – хороший солдат. Другой бы до последнего пытался бы скрыть данный факт, но этот все докладывает как есть. Надо бы взять парня на заметку…»

Минуту спустя, лекарь тяжело поднялся, пошатываясь, будто на палубе клипера в шторм, и глухо объявил:

– Я… сделал все, что мог, но… мне очень жаль… – он судорожно сглотнул. – Император умер.

В помещении воцарилась мертвая тишина, и перекличка оставшихся на улице бойцов доносилась словно из другой, бесконечно далекой вселенной, в которой еще не знают о случившемся.

Как старый вояка, прошедший через множество передряг, Голстейн привык заранее продумывать свои действия, стараясь предусмотреть самые разные варианты развития ситуации. Он всегда старался учесть даже самые маловероятные повороты событий, чтобы ничто не могло застать его врасплох. И сейчас, хоть он до последнего надеялся, что Император выкарабкается, Голстейн уже загодя прикидывал план на тот случай, если его надеждам сбыться все же не суждено.

В сложившейся ситуации им всем сейчас требовался некий якорь, что удержал бы на месте разыгравшиеся эмоции, сбил панику и помог бы собраться для дальнейших действий. Что ж, время для «плана Б» пришло. Голстейн развернулся к застывшим у стены братьям и преклонил колено.

– Приказывайте, Ваше… Ваши Величества!

За его спиной послышался многоголосый шорох, когда и все остальные последовали его примеру, склоняя головы перед новыми властителями Империи. Генерал прекрасно осознавал, насколько неподъемный груз обрушился в этот момент на хрупкие плечи двух подростков, но именно такие моменты и позволяют определить, кто выстоит и сможет повести людей за собой, а кто сломается, позволив обстоятельствам и другим людям решать все за него.

– Встаньте! – голос Свиллейна дрожал от волнения, но, тем не менее, звучал ясно и громко.

Дождавшись, когда все поднимутся с колен, слово взял его темноволосый брат.

– Они еще вернутся? – Фреггейл повернулся к Голстейну, отвечавшему за охрану.

– Полагаю, что да. Орсейцы наверняка захотят довершить начатое, – генерал сложил руки за спиной, чтобы хоть немного унять свое собственное волнение. – Они знают, что вы тоже здесь, и не упустят возможности извести под корень столь ненавистную им монаршую династию.

– Как скоро нам ждать их новой атаки? – побледневший Фреггейл нервно сглотнул, но продолжил задавать вопросы.

– Скорей всего, еще до заката. В темноте мы, зная все окрестные тропинки, наверняка смогли бы уйти незамеченными, но Орсейцы вряд ли будут столь щедры, чтобы предоставить нам такую возможность.

– Мы можем организовать оборону здесь, в Охотничьем домике?

– Никак нет, Ваше Величество, – максимально категорично заявил Голстейн. – Здание совершенно не приспособлено для ведения боевых действий. Кроме того, если мы начнем огрызаться, то Орсейцам не составит большого труда его просто поджечь и подождать, пока мы все поджаримся тут заживо.

– То есть вы предлагаете прорываться в Кверенс?

– Не обязательно. Просто отсиживаться тут – верная гибель, а в лесу у нас будет хоть какой-то шанс спастись.

– Мы можем вызвать подкрепление, подать сигнал бедствия, который увидели бы в столице?

– Боюсь, что нет, – генерал на секунду запнулся. – Дым от горящего дома там, конечно же, увидят, но спасать нас к тому моменту, боюсь, будет уже поздно.

– Ясно, – протянул Фреггейл и умолк, уткнувшись невидящим взглядом в какую-то точку на полу.

– Если мы выступим прямо сейчас, – его немедленно сменил младший брат, – то сможем добраться до Кверенса?

– Сомневаюсь, – Голстейн полагал неверным давать людям ложные надежды. Надеяться-то можно на что угодно, но готовиться всегда нужно к самому худшему варианту развития событий. – Наши противники наверняка ожидают от нас такого шага и уже готовят соответствующий ответ. Кроме того, у нас несколько человек ранены, да еще и…

Генерал кивнул на укрытое простыней тело Императора у стены, и на несколько секунд вновь воцарилась почтительная тишина.

– С таким отягощением мы не сможем двигаться достаточно быстро, чтобы уйти от преследования. Я нисколько не сомневаюсь, что Орсейцы перехватят нас по дороге, и в следующий раз отбиться от них у нас уже вряд ли получится. У нас слишком мало оружия, на всех нападающих нам просто стрел не хватит!

– О нас не беспокойтесь! – решительно заявил один из бойцов, опиравшийся на импровизированный костыль. Повязка на его ноге потемнела от крови, он все равно старался держаться уверенно и бодро. – Да, мы не можем пойти с вами, но мы все еще способны сражаться!

– Мы организуем засаду на дороге, – поддержал его другой, с забинтованным плечом, – и перехватим Орсейцев, когда они отправятся за вами в погоню. Так мы сможем выиграть для вас необходимое время.

Голстейн уже открыл рот, чтобы возразить им, объяснив всю бессмысленность подобных жертв, но Свиллейн его опередил.

– Я очень высоко ценю вашу преданность и самоотверженность, Крисс и… Велкер, – младший сын покойного Императора всегда отличался феноменальной памятью и помнил имена всех бойцов, – но ваш отчаянный план ничего не даст. Орсейцы не дураки, и сразу же сообразят, что засада призвана их задержать, пока мы с Фреггейлом прорываемся в Кверенс. Они даже не станут тратить на вас время, а просто обойдут стороной, благо тропинок в лесу предостаточно.