Пряные дни

– Вам следовало прислать нам заявку на e-mail, или хотя бы заранее позвонить. Мы принимаем клиентов исключительно по предварительной записи.

– Но у меня срочное дело!

– Какого рода?

– Это связано с ограблением магазина в Верховцах.

– Подождите минуту, – в динамике что-то щелкнуло, и Евгений остался в тишине.

В ожидании ответа он занялся изучением ограды, пытаясь хоть что-то за ней разглядеть. Однако густая живая изгородь, высаженная за ажурной металлической решеткой, носившей, скорее, чисто декоративную функцию, надежно укрывала секреты питомника от излишне любопытных глаз. Даже при всем желании Евгений не смог бы ничего сфотографировать отсюда, с улицы. Логично было предположить, что с территории будет доноситься разноголосый собачий гвалт, но кроме шелеста листвы, уже теряющей свою сочную зелень, да щебета птиц, не слышалось никаких других звуков.

Он не питал иллюзий относительно своих перспектив оказаться по ту сторону ворот. Участковый был, несомненно, прав, калибр не тот, но не попытаться он не мог. Того материала, что Евгений успел переложить на бумагу за предыдущий вечер, выходило определенно недостаточно. И дело тут не в количестве текста, а в его качестве. Подобные репортажи здорово теряют, если не сопровождаются ссылками на мнение уважаемых экспертов. Разумеется, ему не составило бы большого труда высосать из пальца целый полк таких специалистов, но риск сморозить очевидную глупость оказывался слишком велик. Евгений абсолютно не располагал опытом общения с собаками.

В другой раз он бы не выдумывал бы себе лишних проблем, и всю необходимую информацию нацедил бы из Интернета, но вчера, как назло, связь в очередной раз чудила. Добиться в воскресенье хоть какого-то результата от службы технической поддержки оказалось сродни выторговыванию скидки на тюльпаны вечером седьмого марта. А Евгений как раз собирался поискать в сети что-нибудь про Вельярово…

В результате он оказался перед запертыми воротами, даже не зная толком, к кому и зачем приехал. Он даже номер телефона найти не смог, хотя предварительный звонок вряд ли бы что-либо изменил.

Спустя пару минут динамик, словно вспомнив о посетителе, снова щелкнул и коротко буркнул:

– Фото- и видеосъемка категорически запрещены.

– Понятно.

– Проезжайте.

Автоматические ворота лязгнули и с негромким гудением поползли вбок. Евгений, сам не веря своей удаче, сунул руку в нагрудный карман, чтобы убедиться, что не забыл включить диктофон, после чего снова завел двигатель и въехал на территорию.

От ворот вглубь вела длинная тенистая аллея, по обе стороны которой выстроились ровные ряды кленов. Когда последние деревья расступились, его взору предстала большая двухэтажная усадьба, двумя светло-бирюзовыми крыльями флигелей охватывающая ровную зеленую лужайку с большой клумбой посередине. Подъездная дорога описывала круг перед широким крыльцом с белыми мраморными ступенями и массивными перилами на точеных балясинах. Евгений посчитал, что останавливать машину прямо перед крыльцом выглядело бы слишком уж вызывающе, а потому проехал дальше, до площадки, где стояли два черных «Мерседеса». Уже идя к крыльцу, он оглянулся, отметив, насколько нелепо смотрится его покрытый пылью «уазик» рядом с роскошными лимузинами, посреди общей ухоженности и прилизанности. Его машина, да и он сам выглядели здесь инородными телами, и все окружение ненавязчиво давало понять, что их присутствие терпят лишь в силу необходимости.

На верхней ступеньке, засунув руки в карманы брюк, его поджидал высокий и уже начинающий седеть мужчина. Его морщинистое, как кора старого дуба, лицо производило тяжелое, вернее, массивное впечатление. От мешков под глазами вниз, к углам рта сбегали глубокие складки, а дальше начинался подбородок, который своим весом словно тянул все остальные черты за собой. Но, спроси кто у Евгения, ему бы и в голову не пришло назвать это лицо лошадиным, поскольку его покрывала настолько густая аура аристократичности, что в ней бесследно тонули любые огрехи.

– Добро пожаловать в «Вельярово»! – человек протянул ему руку, и ладонь Евгения буквально утонула в переплетении узловатых суставов. – Я – Кирилл Вельгер, директор питомника.

– Евгений Полевкин, «Утренний курьер».

– Прошу, – хозяин отступил в сторону и широким жестом пригласил следовать за собой.

– Какое почтенное поместье! – вполне искренне поразился Евгений, осматривая территорию с высоты мраморного крыльца. – У этого особняка, должно быть, весьма богатая история. Или я ошибаюсь?

– Вы совершенно правы. Вельярово существует уже около двухсот лет, само его название происходит от нашей фамилии (некоторые буквы за прошедшие годы, правда, малость порастерялись). Еще мой прапрадед держал здесь псарню. За борзыми щенками, да и просто поохотиться к нему приезжали аж из Московской губернии.

– И все эти годы ваша семья занималась разведением собак?

– Нет, не совсем. Революция внесла свои коррективы, но, как только появилась такая возможность, мы выкупили участок вместе с тем, что осталось от усадьбы, и начали дело заново.

– Пришлось отстраивать все с нуля?

– Нам повезло, – директор обвел рукой окрестности, – в такой глуши поместье даже разграбить толком оказалось некому. Да и местная партноменклатура вскоре положила на него глаз, используя в качестве охотничьего домика. Некоторая реставрация, конечно, потребовалась, но мы опасались худшего.

– Ничего себе, «охотничий домик»!

– Ну, изначально он был, конечно, поскромнее. Мы кое-что добавили от себя – отель для клиентов, бассейн, небольшой спорткомплекс с теннисным кортом. В старой части дома располагаются только административные помещения и жилые комнаты членов нашей семьи.

– Уф! Ну и жара сегодня! – Евгений облегченно вздохнул, окунувшись в приятную прохладу кондиционированного холла. – Осень, называется.

– Бабье лето, – заметил Кирилл, указав на дверь по левую руку. – Говорят, такая погода до конца недели продержится. Зато потом будет вам осень, все сразу – и холод, и дожди, и грязь под ногами.

– Даже и не знаю, что лучше.

Вышколенная секретарша распахнула перед ними дверь кабинета.

– Располагайтесь, – директор кивнул на пухлые кожаные кресла и, бросив взгляд на застывшую в дверях девушку, спросил. – Чай? Кофе? Или, быть может, что-нибудь покрепче?

Евгений давно уже излечился от рецидивов ложной скромности, когда люди неуверенно присаживаются на самый краешек стула и старательно отбиваются от любых проявлений внимания к своей персоне. В журналистской профессии такие долго не задерживаются. Он с наслаждением плюхнулся в объятия скрипучей кожи и по-хозяйски водрузил руки на подлокотники.

– Я же за рулем, – несколько огорченно заметил он, – но от чая не откажусь.

– Вам черный или зеленый? – уточнила секретарша.

– Черный, и, пожалуйста, без всяких там бергамотов.

Девушка кивнула и вышла.

– Я тоже не люблю, когда хороший продукт портят разными добавками, – согласился с ним Кирилл, обойдя стол и остановившись у окна, – они лишь забивают вкус самого чая. Этот благородный напиток заслуживает того, чтобы им наслаждались в первозданной чистоте.

От Евгения не укрылось, как умело директор налаживал диалог с собеседником, слово за словом располагая его к себе. Несколько как бы случайно оброненных фраз, и незнакомый человек буквально на глазах превращался в родственную душу, понимающую тебя чуть ли не с полуслова. Пожелай Евгений какого-нибудь «Эрл грея», как Кирилл немедленно заверил бы его в своей приверженности именно этому типу чая. Что поделаешь, в общении с такими непростыми клиентами, каковые хаживали в Вельярово, от умения правильно наладить контакт зависело очень многое.

Блаженно развалившись в мягком кресле, журналист осмотрелся.

Первым, что бросалось в глаза, были собаки. Они буквально заполонили собой кабинет, глядя с висящих на стенах картин, застыв бронзовыми, фарфоровыми и костяными статуэтками за стеклами книжных шкафов и оккупировав стол письменным прибором в виде рвущейся с поводков борзой своры.

– Сразу видно, что вы неравнодушны к своим четвероногим питомцам, – заметил журналист.

– Это все подарки благодарных клиентов, – отозвался Кирилл, отойдя от окна и опустившись в массивное кресло во главе стола, – лично у меня собаки такого уж сильного умиления не вызывают.

– Простите? – Евгений был откровенно ошарашен таким признанием. – Вы не любите собак?! Как же вы тогда с ними работаете?

– Да нет, почему же? Я их люблю, конечно, но всему есть разумные пределы. Гончар ведь не обязан испытывать теплые чувства к глине, из которой он лепит свои горшки, – привел аналогию его собеседник. – Я отношусь к своим подопечным с уважением, и этого вполне достаточно. Собака прекрасно чувствует чужие эмоции и на искреннюю привязанность отвечает взаимностью, что для нас недопустимо. Она должна любить и обожать одного-единственного человека на свете – своего хозяина. Именно поэтому наши клиенты принимают самое непосредственное участие в воспитании своих щенков. Да и сами учатся.

В этот момент в кабинет вошла секретарша и, отбив каблучками короткую дробь по паркету, поставила на столик перед Евгением поднос с чаем.

Он ожидал увидеть привычный одноразовый стаканчик с болтающимся сбоку желтым ярлычком, но вместо этого обнаружил перед собой цельный чайный прибор. Помимо собственно чашки тут присутствовали два чайника разного размера – один, поменьше, с заваркой, а другой с кипятком, блюдечко с несколькими ломтиками лимона и крохотной вилочкой, сахарница с крошечными белыми кубиками и изящными щипчиками, а также целая ваза с конфетами и печеньем.

– Приятного аппетита! – приободрила секретарша слегка растерявшегося Евгения и удалилась.

Немного сориентировавшись, тот налил себе чаю и, сделав пару обжигающих глотков, понял, что еще никогда в жизни не пробовал такого великолепного напитка. Все это время Кирилл молчал, не желая нарушать ритуал.

– Вы, как и прежде, готовите собак для охоты? – Евгений опустил чашку на блюдце и вернулся к прерванному разговору.