На последний шанс меньше

Дорога, по которой он ехал, пустует, лишь оседает поднятая им самим пыль. Полдень давно миновал, но ни любящие вечно где-нибудь бегать соседские дети, ни тот мужик, майор ВВС на пенсии и большой любитель пошататься по окрестностям, до сих пор на улицу не вышли. А всё невыносимая жара…

Пухлыми потными ладошками человек погладил живот – белая рубашка, и так изрядно промокшая у подмышек, теперь совершенно потеряла вид. Постояв у окна ещё минуту, он громко покряхтел и пошёл раздеваться.

Бутылочка прохладной минеральной воды из холодильника, холодная вода из-под крана… Ополоснув лицо, человек, порыскал и нашёл пульт от кондиционера – на экранчике высветились установка на девятнадцать градусов. Грязные вещи полетели в стиралку, микроволновка ожила и зажужжала, грея недоеденную вчера пиццу.

Сделав всё, что хотел, человек уселся на диван и, уставившись в одну точку, стал настукивать пальцами по коленкам. Лоб его снова покрылся испариной, а домашняя майка спустя всего минуту носки уже стала липнуть к телу. Человек сидел, смотрел на стену и мысленно прокручивал события последних дней. Он настолько погрузился в раздумья, что даже забывал моргать, от чего глаза его заболели. Так прошло сколько-то времени.

Сквозь открытые окна долетел шорох щебёнки и моторное тарахтение. Человек оглянулся так резко, что капли пота сорвались с его лба и полетели в разные стороны. Тяжело вздыхая и краснея, как помидор, он подскочил к домофону и замер, точно собака, учуявшая мясо в руке хозяина. Повисла тишина. С улицы уже ничего не доносилось, а сам человек боялся даже шаркнуть ножкой, весь превратился в слух.

Наконец кнопочка на домофоне загорелась зелёным. Звонок пропел российский гимн. Человек затаил дыхание и, как загипнотизированный, уставился на панель… но опомнился, всё-таки нажал нужную клавишу и постарался спросить как можно спокойней:

– Да?..

Из динамика прозвучал знакомый голос:

– Это я. Открывай.

В волнительной спешке хозяин дома по-глупому поклонился домофону, как самому гостю.

– Сейчас открою! Одну минуточку!

Пухлые пальцы нажали специальную кнопку и выездные ворота стали расходиться. Через несколько мгновений во двор въехала «Нива-Шевроле». Обыкновенная, даже где-то потёртая. Боковые окна закрыты занавесочками, лишь на окне водителя зановесочка отодвинута. Закинув руки на руль там сидит серый, совершенно не запоминающийся мужчина с залысиной на макушке. Хозяин дома уже несколько раз видел его, но как ни пытался, запомнить не мог. При случае не узнал бы даже если бы ехал с ним в одном лифте.

«Нива» припарковалась рядом с «Мерседесом». Водитель опустил стекло и высунул расслабленно локоть. Одна из задних дверей открылась, оттуда выпрыгнул настоящий гигант – бугай ростом метра в два, в джинсах и белой майке-безрукавке. Длинные белые волосы падают по бокам на толстую, усеянную вздувшимися венами шею. Светлая бородка подчёркивает выступающий подбородок. Глаза горят голубым льдом и сильно выделяются на загорелом лице. Ну и фигура, как у олимпийца. Хозяин дома, наблюдающий из окна, сразу узнал этого громилу. Алекс Кружилин, после известных событий заработавший себе особую татуировку и кликуху Топор…

Без подобострастия но очень резво гигант обошёл «Ниву» и открыл вторую заднюю дверь. Без особой спешки следующим наружу выбрался мужчина в обыкновеннейшей одежде: недорогая рубашка, недорогие брюки. Ботинки только и ремень выделяются, по ним видно, что стоят немало. А ещё заметно, что обувь начищена прежде, чем надета. С коротенькими, покрытыми ранней сединой волосами, с морщинками у глаз, мужчина этот выпрямился во весь рост и вдруг поймал взгляд толстяка, застывшего у окна.

Хозяин дома встрепенулся, с его губ сорвалась брань на самого себя за глупую медлительность. Чуть ли не подпрыгивая на бегу, он пулей оказался у двери, распахнул её и торопливым, но красивым жестом пригласил гостей. Первым вошёл Алекс. Руки толстяку не протянул, сразу вышел на середину дома и огляделся, как заправский сторож. За ним, не торопясь, вошёл старший.

– Михаил Сергеевич… – хозяин дома протянул для рукопожатия сразу обе ладони, спина его подобострастно согнулась. – Проходите, прошу…

Михаил Сергеевич – а для некоторых Каштан – вошёл спокойно, не глядя по сторонам, но уперев в толстяка прямой, как шпага, взор.

– Здравствуй, Коля… – произнёс он, пока его ладонь, вместо пожатия, хлопала толстяка по плечу. – Как твоё здоровье?.. Ну что – пойдём, поговорим…

Тем временем из «Нивы» вылез ещё один атлетического сложения. Лысый, среднего возраста, в спортивном костюме. Подойдя к уличным воротам, он встал там с сигаретой в зубах. Хозяин дома не узнал его. Наверное, из новеньких…

Гости вошли в дом. Михаил Сергеевич скользнул взглядом по мебели и остановился на стульях у кухонного столика. С той смесью строгости и спокойствия, которая часто пугает трусливых, он обронил:

– Пойдём, посидим…

Алекс бойко шастал из комнаты в комнату, при этом умудрялся быть тихим, как тень. Проверил туалеты, кинозал, чулан. Заглянул на цокольный этаж.

– Михаил Сергеевич, – обратился он к патрону, ставя ногу на лестницу вверх. – Я пойду, верхние этажи проверю.

– Иди, Лёша, иди. – Каштан уже устраивался на стуле поудобнее и махнул ему ладонью. – Ты своё дело знаешь.

Алекс унёсся стрелой, а Николай Прошин, полковник МВД и хозяин дома, подошёл к кухонному столу и в нерешительности остановился. Михаил Сергеевич взглянул на него с вопросом и мотнул головой.

– Садись, чего встал? Или тебе что мешает?..

– Да я… – Николай небрежно отмахнулся, вроде как «нет, ничего»… Только при этом глаза его искали пятый угол.

Положа руки на лакированную столешницу, Михаил Сергеевич смерил взглядом тихонько, как мышка, присаживающегося возле него толстяка.

– Коль… а есть у тебя водичка попить?

Николай замер в полуприсяде, глаза его широко раскрылись.

– Попить? Может, вам из под крана водички налить? – он мотнул головой на кухонную раковину. – Она у меня фильтрованная, из местного ключа!

Михали Сергеевич держал голос подчёркнуто спокойным.

– А есть минеральная?..

– Конечно! – Николай уже спешил к холодильнику. – Конечно есть!

Бутылочка минералки прыгнула из морозилки и бережно встала перед гостем. Михаил Сергеевич неторопливо отвернул крышку и поднёс горлышко к губам, искоса стрельнул в Николая хитрым глазом. Тот уселся рядом и терпеливо ждал, когда гость напьётся.

– Хорошо, что вы сейчас приехали, – произнёс Николай, дождавшись момента. – Как раз лишних глаз поменьше. Да и вообще…

– Лишних глаз… – задумчиво повторил Михаил Сергеевич, глядя на толстяка. Брови его медленно и грозно сошлись над переносицей. – Лишних глаз мне, Коля, боятся нечего. А тебе уже поздно… Ну и наворотил же ты дел, поганец. Ты чего так лопухнулся, а?..

Сказано было с прохладой, но Николай почувствовал, будто ему ударили по лицу мокрой вонючей тряпкой.

– Взял с того, взял с сего… – продолжал Михаил Сергеевич, пронзая жертву острым, как жало, взглядом. – Со вторых взял, с третьих… Тебе было сказано, что с администрации брать нельзя? Было или не было?..

– Было… – Николай виновато кивнул, но вдруг выпалил, оправдываясь: – Но так это же кто говорил? Митя Барнаул! А Митя в Новосибирске турист – и всё!

– И всё… – Михали Сергеевич многозначительно кивнул, – и всё остальное, когда надобность имеется… Тебя, дурака, в дела наши кто посвятил? Кто?!.. Никто? Может, сам ты чего смыслишь?!

Последнее уже было криком! Каштан скалился и таращил теперь глаза, как волк. Лицо его покраснело, на висках вздулись вены. Николай уронил взгляд, как побитая собака. Глядя в пол он пробубнил:

– Всегда так делали… Откуда мне было знать, что этих трогать нельзя?..

Каштан рявкнул, брызжа слюной:

– Всем было сказано! Да тебе вот, дураку, особые разъяснения требуются! Надо было по-хорошему тебя, а не помощника твоего в санаторий отправить!..

Словно опомнившись, Михаил Сергеевич выдохнул и будто бы даже стал меньше размером, как жаба, которая надувается при опасности. Продолжил он сухо.

– Скажи спасибо, что Толя твой валенком оказался. Если бы он хоть немного сотрудничал – ты бы уже червей кормил…

Глаза толстяка стали широкими, как блюдца. Он чуть ли не задохнулся от возбуждения, даже сделал попытку встать – но быстро одумался и сказал уже с тем самообладанием, на которое осмелился:

– Толя, может быть, и сотрудничал бы, да только вы, Михаил Сергеевич, после такого сотрудничества сами бы в тюрьму и сели!

– Ты чего несёшь?.. – брови Каштана взлетели на лоб. – Сдурел?!