Завтрак с Машиахом
– Братья мои! Мы дети Авраама, последователи Моисея, Богом избранный народ, не должны бояться варваров, идолопоклонников. Помните: с нами Бог.
Слова пророка донеслись до воинов. Они приободрились, подравняли ряды, выставив перед собой целый лес копий. Илия дал команду, и перед войском появились левиты в белых одеждах. Это были его сыновья, которые с надменным видом несли Ковчег Завета, демонстрируя всем силу еврейского народа. Израильтяне оживились, громкие возгласы хором пронеслись над стройными рядами армии: «С нами Бог!» Царь филистимлян, находясь на возвышенности, готовился к атаке, подняв меч над головой. Он не сомневался в возможностях своего войска. Только его народ освоил выплавку стали, из которой делались самые крепкие и острые клинки – оружие, которому не было равного в мире. Он долгие годы готовил свою армию, отбирая лучших воинов, тренируя ежедневно, отрабатывая все методы наступления. И теперь, сидя на коне, царь филистимлян презрительно смотрел на израильтян, не видя в них достойного соперника. Он поднял меч и хотел дать команду к атаке, но в это время услышал радостные крики в стане противника. Царь остановился и присмотрелся. Войско израильтян ликовало. «Глупцы! Вы еще не знаете силу нашего оружия, но вскоре почувствуете его мощь на себе», – подумал царь филистимлян. Он готов был махнуть рукой с мечом, чтобы начать атаку, но тут увидел сияющий в лучах солнца Ковчег Завета, о котором много раз слышал. Легкая дрожь охватила правителя. Ряды филистимлян дрогнули, солдат охватил ужас. «Это же оружие их Бога! Все, нам конец!» – раздавались крики со всех сторон. Конь под царем попятился. Войско филистимлян дрогнуло. Больше сотни тысяч воинов начали медленно отступать, поддаваясь панике и готовясь обратиться в беспорядочное бегство. Жеребец царя, обычно всегда послушный, встал на дыбы. Правитель из последних сил пытался сдержать коня.
Тем временем сыновья Илии Офни и Финеес с горделивым видом проносили перед армией филистимлян священную реликвию, дух Бога, который должен был покарать врагов еврейского народа. Они зловеще улыбались, высокомерно глядя на смятение в рядах противника, в предвкушении яркого зрелища страшной кары небесной, которая обрушится на их врагов. Ковчег Завета блестел ярким светом в лучах солнца, еще мгновение – и начнется самое страшное для филистимлян. «Смотри, что сейчас будет!» – во всеуслышание громко крикнул Офни своему брату и неожиданно споткнулся и упал. Его брат Финеес не смог один удержать Ларец Бога, его колени задрожали, и он тоже упал на землю. Ковчег Завета, обратившись в один миг из пушинки в неподъемный груз, придавил обоих братьев своей тяжестью. Илия, еще минуту назад радовавшийся своему Божественному оружию, от ужаса вскрикнул. Дрожь охватила его тело, и он в панике закричал: «Ковчег Завета упал! Неужели Бог отвернулся от нас!»
На поле предстоящей битвы воцарилась тишина. Конь под царем филистимлян успокоился, паника в рядах его армии прекратилась. Правитель, придя в себя, махнул мечом вперед и первым понесся на израильтян, войско поспешило за ним. Илия бросился на помощь сыновьям, но лошадь его не слушалась и металась из стороны в сторону, армия в панике бросилась спасаться бегством. Забыв обо всем, пророк, поддавшись общему настроению, вместе с войском отступил. Царь филистимлян первым подскочил к Ковчегу Завета. Под ним, корчась от боли, лежали сыновья Илии. Два коротких удара меча прекратили их страдания.
Пророк, отступив с поля боя, сумел обуздать лошадь, прекратить панику и выстроить войско. Он готовился дать бой врагу, но как только руки противника протянулись к священному ларцу, небо потемнело, мелькнула страшная молния, оглушительный грохот мощным раскатом разнесся над землей, лошадь под пророком внезапно взбесилась, встав на дыбы. Илия упал на землю и сломал себе позвоночник. Началась буря, ливень обрушился на землю, пророк лежал в грязной луже, умирая в страшных муках. Бросившиеся на помощь пророку люди тут же начинали тонуть в луже, образовавшейся вокруг Илии, и сразу же пятились назад. Гнев Бога был суров, и теперь воины израильской армии боялись не столько врага, сколь кары небесной. Пророк пал, но самое страшное случилось потом, когда Бог отвернулся от своего народа.
Потянулись долгие годы гнета, унижений и ужасающей нищеты, на которую обрекли филистимляне израильский народ. В это время Самуил в простой холщовой рубахе просвещал евреев, восхваляя имя Бога и проповедуя заповеди Господа: «Только народное покаяние смягчит Царя нашего небесного», – говорил пророк. Но гнет захватчиков усиливался, и когда жить стало совсем невмоготу, израильтяне объединились. Вспыхнуло восстание, и под напором сплоченного народа враг бежал, а Ковчег Завета был возвращен в Скинию.
На огромной площади собралось несколько сотен тысяч человек, яблоку негде было упасть, все близлежащие улицы были заполнены толпами людей. На возвышенности стоял в гордом одиночестве Самуил. Кругом все колыхало и шумело, море человеческих голов было устремлено только на него.
«Дети мои! – голос Самуила мощно пронесся над площадью. – На колени!» Толпа пришла в движение, все пали на землю. Серое небо мрачно смотрело на город. Свинцовые тучи низко нависами над домами, создавая гнетущую атмосферу.
– Давайте помолимся и попросим прощения у Отца нашего, Господа Бога! Ибо без Его внимания и заботы будет обречен весь наш народ, – пророк опустился на колени. – Господи! Царь наш небесный, прости детей своих нерадивых за все прегрешения, за нашу неблагодарность и слабость нашу человеческую.
Толпа шепотом повторяла слова Самуила, вознося руки к небу:
– Прости нас, рабов твоих, за то, что отступились и забыли ласку Твою, мы осознали свои грехи и умоляем повернуть очи Твои на нас. Мы будем нести Имя Твое в сердцах и душах как самое драгоценное достояние. Прости, Отец наш небесный!
Тучи начали медленно расходиться, над Самуилом заблестел первый луч солнца, небо стало ясным и светло-голубым, яркие блики залили город золотым свечением. Бог снова повернулся к своим сыновьям. Однако Самуил сознавал, что прощен был народ, но не потомки левитов, совершившие самый страшный грех.
***
Северный ветер дул со стороны моря, неся неприятный холод и сырость. Промозглый дождь поливал как из ведра третью неделю подряд. Зима в этом году выдалась прохладной, кое-где выпал снег, покрыв Священный город на несколько часов белым одеянием. Но он пролежал недолго, тучи со Средиземного моря принесли новую порцию влаги, и теперь улицы Иерусалима покрылись вязкой неприятной смесью мокрого снега, грязи и воды, создавая много проблем для жителей. Город опустел. Люди стремились без лишней надобности не покидать дома. Их пугали не столько непогода и холод, сколько участившиеся теракты смертников в местах большого скопления горожан.
Всего неделю назад молодой шахид родом из палестинской деревушки, расположенной рядом с Наблусом, взорвал себя на автобусной остановке прямо в центре Иерусалима. Погибло двенадцать человек, а три дня назад совсем юный палестинец подорвал себя на контрольно-пропускном пункте в восточной части святого города, погибло восемь ни в чем не повинных людей. А за неделю до этого случая в нескольких автобусах были приведены в действие взрывные устройства. Арабская молодежь, не раздумывая, подрывала себя, унося с собой и жизни обычных граждан. Мрачное небо передавало общее подавленное состояние израильтян перед новой страшной силой шахидов-одиночек, которые могли оказаться в любом месте, подвергая всех смертельной опасности. Подойти к оживленной остановке, сесть в переполненный автобус или трамвай, зайти в многолюдное кафе или встретить родных на станции теперь было сродни настоящему подвигу. Народ протестовал, требуя от правительства принятия конкретных мер по защите мирных жителей. Черная тень неуловимых шахидов накрыла правительство, которое начали обвинять в бездеятельности. «Моссад» мобилизовал все свои силы на предотвращение терактов, но пока усилия не приносили должных результатов.
В Секторе Газа шел проливной дождь, вода залила улицы, по которым медленным потоком ехали машины, рассекая глубокие лужи. Несмотря на отвратительную погоду, в перенаселенных городах этой части Палестины было спокойно. Самолеты и вертолеты израильских военно-воздушных сил больше не барражировали небо. Прошел почти месяц, как прекратился обстрел с севера, и жители Сектора Газа почувствовали себя более спокойно. Повальная нищета и голод отступали на второй план, когда вопрос касался жизни людей.
Рахим Вазари вместе с сыном Амиром приехал на встречу в закрытом фургоне. Он ездил по всей палестинской территории, не останавливаясь ни в одном городе дольше, чем на сутки. В конспиративной квартире было темно, окна зашторены плотной тканью, в углу тускло горел старенький торшер. Рахим сидел на диване, внимательно всматриваясь в лица своих ближайших помощников. Он прекрасно знал, что агенты «Моссада» постоянно преследуют его, наступая на пятки. Но Вазари старался на полшага опережать преследователей, запутывая следы, часто меняя машины, номера телефонов и даже проверенную личную охрану. Он прекрасно изучил методы работы израильской разведки, проведя много лет в тюрьмах, где не раз подвергался пыткам и истязаниям. Его неделями морили голодом, приковывали наручниками к кровати и жестоко избивали несколько дней подряд, пытали электрическим током, засовывали под ногти толстые иголки. Но он выдержал все, не сломался и не пошел на поводу у своих мучителей. В тюрьме Вазари уважали все: и палестинцы, и даже мучители, называя его крепким орешком. Он прекрасно знал и то, что далеко не каждый мог устоять перед жестким давлением еврейских спецслужб, многие заключенные ломались, и после этого им приходилось работать на врага. В молодости Вазари хотел стать коммунистом, и ему запомнилась одна фраза великого пролетарского вождя: «Здоровое недоверие порождает здоровое доверие». Эту фразу он переделал на свой лад: «На Аллаха надейся, а верблюда привязывай».
Напротив Вазари в кожаном кресле сидел Наиль Сахим, его давний друг еще по университету, старый проверенный соратник, который теперь отвечал в организации за поставки оружия. Рахим бросил испытывающий взгляд на своего помощника, пытаясь уловить малейшие изменения в его поведении. Мало ли чего! А вдруг и его смогли завербовать агенты «Моссада»?! Однако старый друг вел себя естественно и непринужденно.
– Наиль, ты закупил ракеты для наших людей в Секторе Газа? – наконец обратился к нему Рахим.
– Конечно! – ответил Сахим.
Наиль Сахим был весьма привлекательным человеком, приветливым и открытым, улыбка, казалось, никогда не сходила с его лица. Его утонченные манеры контрастировали с тем, чем он занимался, но Наиль был прекрасным дипломатом и отличным предпринимателем, умел войти в доверие к людям, заинтересовать их своими предложениями. Благодаря своим способностям Сахим мог приобрести практически все, что ему было нужно.
– Ракеты находятся здесь, в подвалах соседних городов. Когда нужно будет, мы пустим их в дело.
– Прекрасно, – Рахим одобрительно кивнул и перевел взгляд на другого человека. Это был мужчина средних лет с окладистой бородой и ясными глазами. Иногда руководителю военного крыла «Хамама» казалось, что этот человек только что сошел со страниц Ветхого Завета. – Как у нас обстоят дела на Западном берегу? – поинтересовался Вазари у Башира аль-Халиля, который, погладив бороду, неторопливо привстал со стула.
– У нас все отлично, Рахим! – На фактурном благородном лице мужчины расплылась довольная улыбка. – Деньги пришлись весьма кстати. Передай святейшеству, что родители погибших моджахедов шлют ему благодарность. Они счастливы, что дети попали в рай, а пятьдесят тысяч баксов сделали их жизнь на земле достойной. Теперь большая очередь молодежи выстроилась к нам. Многие родители благословят своих сыновей на священную войну.
«Странно, как можно отправить собственных детей на смерть ради получения денег? А что им остается делать, когда в семье по восемь – двенадцать детей, а кормить их нечем. А пятьдесят тысяч долларов – это невиданная для них сумма, ради которой можно пожертвовать и одним из своих сыновей, чтобы дать жизнь другим», – думал Вазари, молча слушая своего помощника. Рахим с пониманием кивнул и, обратившись к собеседнику, попросил:
– Башир, мы перечислим еще деньги для наших моджахедов, нужно усилить работу с молодежью. Святейшество просил сделать так, чтобы земля горела под ногами этих проклятых израильтян.
– Все будет сделано! – Башир аль-Халиль низко поклонился. – А за дополнительные деньги спасибо, они помогут многим семьям вырваться из страшной нищеты. Родители будут гордиться своими детьми и воздавать хвалу Аллаху за такой большой подарок.
Третьего человека Рахим знал не так давно, он был ему не очень приятен. Вечно мрачный, неразговорчивый, с колючим взглядом. Глубоко в душе Вазари даже побаивался его. Но все говорили, что этот человек был профессионалом высочайшего уровня. Рахим с некоторой робостью в голосе поинтересовался:
– Как у тебя дела, Шараф?
Человек лет пятидесяти с серой невзрачной внешностью восседал на стуле, погрузившись в свои мысли. Его почему-то боялись все, не понимая причины такого отношения. Поговаривали, что он в свое время был агентом восточногерманской разведки «Стази», за его плечами была работа в Кувейте, Иордании, Омане и даже в Саудовской Аравии, куда практически невозможно попасть неместному. Шараф эль-Дин возглавлял самое закрытое звено в тайной армии «Хамама». Мало кто знал, чем он занимался, но многие догадывались. Именно его люди наводили ужас и на палестинцев, и на израильтян. Бывший агент «Стази» считался непревзойденным специалистом по контрразведке и выявлению в своих рядах шпионов, завербованных «Моссадом».
– У нас все идет по плану. Работаем, – коротко ответил Шараф эль-Дин.
– Прими мою благодарность! – Вазари встал и пожал руку главному контрразведчику «Хамама».
– За что? – не проявив никаких эмоций, поинтересовался бывший агент «Стази».
– Как за что? За ликвидацию агентов «Моссада».
– Каких агентов? – левый глаз Шарафа немного прищурился, брови нахмурились.
– За тех, что ты раскрыл в нашей главной мечети.
– Но мои люди никого там не задерживали.
– Постой, Шараф! – Рахим недоуменно посмотрел на своего помощника. – Разве это не ты убил пятерых агентов «Моссада» в Восточном Иерусалиме?
– Нет.
– Тогда, наверное, это работа твоих людей?
– Нет! – эль-Дин насупился, не понимая, чего от него хотят. – Мы по твоему приказу усилили охрану Аль-Аксы, прошерстили всех людей, кто имел доступ к мечети, но ничего подозрительного не обнаружили.
– Вы ничего не обнаружили? – растерянно переспросил Вазари. – А кто же тогда ликвидировал израильских шпионов?
– Не знаю, я думал, это дело твоих людей, Рахим.
Руководитель военного крыла нервно взглянул на часы, времени для разговоров не осталось, нужно было срочно покидать этот дом. Он прекрасно знал, что правила безопасности нарушать никогда нельзя.
– Ладно, хорошо, что предупредил меня. Встретимся через неделю, место встречи я сообщу вам дополнительно, – быстро проговорил Вазари и вышел из комнаты, в соседнем помещении его ждал Амир. – Поехали, сынок, здесь оставаться больше нельзя.
Глава 18
Ранним утром, как только первые лучи солнца осветили землю, Самуил открыл глаза, ощутив неприятный холодок в груди. Из открытого окна доносился многоголосый шум толпы. Потирая глаза руками, он взглянул на улицу. Во дворе стояли старейшины.
– Вы что-то хотели? – поинтересовался пророк.
Толпа растерянно застыла на месте, двенадцать человек, переминаясь с ноги на ногу, боязливо поглядывали на хозяина дома. Все они были одеты в праздничные одежды.
– Так что вы хотели? – пророк повторил вопрос более твердым тоном.
Но люди продолжали молчать, с виноватым видом опустив головы. Вперед робко вышел высокий старец с длинной белой бородой. Самуил узнал его, это был Изид из влиятельного рода Реуведов. Руки его тряслись от внутреннего страха, и без того перепуганное лицо побледнело. Преодолевая почтительную робость, он тихим, едва слышным голосом промолвил:
– Мы потомки сыновей праотца нашего Иакова, представляем двенадцать колен всего нашего народа израильского. Нас послали к тебе люди. Они живут в страхе перед завтрашним днем. Наши соседи стали сильными, у них мощные армии, строгий порядок в государстве, они живут по законам в сытости и достатке. А мы? – старик обвел взглядом всех собравшихся. – Мы находимся в смятении. Нет у нас единства, распри между родами раздирают наш народ. Мы ругаемся из-за пустяков, и эти ссоры вырастают в серьезные стычки друг с другом. У нас нет своей армии, мы собираем войско только тогда, когда враг нападет на нас. И то воюем каждый сам по себе, без единого командования. Нам мешает гордыня, которая обуяла каждое колено иудеев. А врагу только этого и надо. Мы выиграли одну битву, но война не закончилась, пока мы не станем сильными, нам не победить своих коварных соседей.
– И чего вы хотите? – Самуил начинал догадываться, зачем старейшины пришли к нему, но он отказывался верить в свое предположение.
Изид запнулся, ему вдруг стало не по себе, голова закружилась, колени подкосились. Остальные старейшины молчали, опустив головы, боялись поднять глаза, чтобы не встретиться со взглядом судии. Но старик, набравшись мужества, продолжил:
– Мы хотим жить как соседи. У них порядок, есть свои армии, они монолитны и сильны и все подчиняются одному мудрому и сильному правителю, беспрекословно выполняя его волю. А у нас? – старик обвел рукой старейшин. – У нас каждый глава колена сам себе правитель, поэтому нам нужен царь.
Последние слова Изид вырвал из себя едва ли не по слогам, сразу же почувствовав сильнейшее облегчение.
– Да вы что! – Самуил покраснел, впалые щеки запылали багрянцем, затем побледнели, глаза налились кровью. – Вы что, забыли, кто у вас царь? – гнев мощным потоком вдруг вырвался из пророка. – Наш Царь – только Бог, он наш Господин и Правитель небесный. – Самуил стал задыхаться от гнева, глотал воздух перекошенным ртом. – Я призывал вас к единству, выполнению заветов Нашего Отца, покаянию и смирению. Только Бог определяет наше будущее, Он наш царь.
Изид почтительно поклонился.
– Мы веруем в Бога нашего и благодарны Ему за заботу о нас. Но сейчас нам нужен царь. Мудрый и сильный, который сможет прекратить все распри, создать и возглавить сильную армию, установить законы и будет судить нас своей мудростью и справедливостью.
– Но Бог и так все делает для вас! – Самуил изо всех сил сжал посох, надувая ноздри от возмущения.
– Бог высоко, а царь будет рядом, – Изид упорно стоял на своем.
– Вам недостаточно, что я несу мысли Отца нашего Царя небесного до вас? – гнев все сильнее разгорался в душе пророка. – Неблагодарные люди, хотите забыть Бога? Недовольны судиями, коих я поставил над вами? – пророк прямо в ночной сорочке выскочил во двор, опираясь о посох.
– Нет, Самуил, это не так. Мы веруем в Бога и благодарим Его за все. Но Он там, высоко, и не всегда может увидеть наши трудности. Мы мелкие песчинки в Его глазах. Создатель отвечает за весь мир, и часто Ему бывает просто не до нас. А твои сыновья, которых ты поставил судьями над нами, не те люди, которые могут принести народу благо.
– Не богохульничай, Изид! – пророк в гневе замахнулся посохом на старика, желая ударить его.
Но повелительный голос остановил судию:
– Самуил, опусти посох!
Пророк сразу обмяк, гнев мигом испарился. Тот же голос раздался над ним вновь:
– Выслушай людей и подчинись их воле.
Пророк опустил посох, придав своему лицу прежнее спокойствие.
– Вы хотите мудрого царя? И хотите, чтобы он был назначен из людей?
Старейшины дружно закивали головами.
– Но человек не Бог. Его натура слаба. А власть – это сила, которая разрушает даже самую кристально чистую душу. Она порождает гордыню, которая, как ржавчина, со временем разъест лучшие качества человека. Власть – страшная сила, перед которой никто не может устоять, кроме Бога. Одумайтесь! – Самуил попытался переубедить сородичей.
– Нет, мы хотим царя, он будет мудрым и добрым, таким же, как Отец наш небесный, – Изид твердо стоял на своем, спиной чувствуя общую поддержку старейшин.
– Но человек не Бог, со временем он станет равнодушным к людям, начнет думать только о себе, погружаясь во всевозможные пороки, алчность и деспотизм, жестокость и полное пренебрежение к народу, вот что такое царь-человек. Опомнитесь! Молитесь больше, и тогда Бог защитит каждого из вас.
– Нет, Самуил! – Изид прищурил глаза. – С Богом разговариваешь только ты один, а нам приходится верить тебе на слово, потому что больше нет свидетелей этих разговоров. А с царем земным мы будем говорить все вместе, по одному и при свидетелях. Он будет во главе всего нашего народа, защищая нас от врагов, заботясь в реальности обо всех нас. И если возникнут проблемы, то он и рассудит нас по закону и справедливости.
– Одумайтесь, старейшины! – последний возглас Самуила был криком отчаяния в пустыне, никто не хотел слушать пророка. Народ отвернулся от него.
– Попроси Бога назначить нам на земле своего посланника, которого мы будем чтить и слушаться, – сказал Изид, и двенадцать старейшин неторопливо покинули двор пророка, тихо переговариваясь между собой.
Самуил устало вернулся в дом, понимая, что пророчество сбывается. Он тяжело дышал, не понимая, как поступить дальше. Большая туча закрыла солнце, и тень легла на землю, в комнате стало темно. Неожиданно пророк почувствовал сильную вибрацию, стены в доме заходили ходуном. «Вот он, гнев Божий! Началось! – Самуил в испуге пал на колени, быстро читая про себя молитвы. – Господи Боже, Господи Боже!» Он всегда помнил о висевшем над родом левитов проклятии, посланном небесным Отцом за поведение сыновей пророка Илии, и с ужасом ожидал кары, которая обязательно должна была настигнуть его.
Угол дома осветился сиянием, над потолком появилось золотое свечение. Пророк, отдавая частые поклоны, судорожно пополз в сторону света, еще быстрее читая молитвы побледневшими от страха губами.
– Самуил! – голос Бога раздался где-то рядом.
Хозяин дома замер посреди комнаты, его била нервная лихорадка:
– Отец мой небесный, прости меня, я не смог донести до людей слова Твои и выполнить величайшую волю.
– Самуил, вера еще не столь сильна. Израильтянам нужен будет мой представитель на земле, который сможет быстро решать все вопросы, которые возникают постоянно.
– Я оказался недостойным судией! Прости меня! – пророк упал вниз головой, отдавая Господу поклон.
– Нет, Самуил, ты сделал главное – вернул народу веру в меня.
Голос затих, свечение погасло, и наступила тишина.
***
Широкий проспект имени Давида упирался в ворота старого города, переходя в другие улицы, которые опоясывали массивные стены древней крепости. Менахем оставил машину на стоянке, дальше можно было идти только пешком. Он влился в мощный поток людской реки, направлявшийся в исторический центр. Огромные толпы паломников со всего света, пройдя через ворота, оказывались в старом городе, помнившем еще первых царей Израиля, расходились многочисленными рукавами по узким улочкам самых древних кварталов Иерусалима. Кто-то шел к Храму Вознесения Христа, другие отправлялись к Стене Плача, чтобы обратиться напрямую к Богу, прося у Всевышнего помощи и защиты, некоторые паломники торопились в восточную часть города, дабы подняться на Храмовую гору и воздать хвалу Аллаху в самой священной для любого мусульманина мечети Аль-Акса. Узкие улочки петляли между серыми невысокими домами, примостившимися друг к другу плотной стеной. Они с равнодушием смотрели на многочисленных гостей. За свою жизнь старые здания повидали многое.
По этим улочкам врывались вавилоняне, возглавляемые своим предводителем – жестоким царем Навуходоносором Вторым, залившим город потоками крови. Затем много веков спустя они слышали угрожающий топот сандалий римских легионеров. После развала Римской империи за этот небольшой клочок земли с переменным успехом боролись воины Византии и Персии. Затем в период расцвета своего могущества Арабский халифат вторгся в Иерусалим, тогда город достался деспотичному халифу Умару ибн Хаттабу, который железной рукой насаждал здесь свои традиции. Много лет спустя арабов сменили крестоносцы – люди, наступавшие с чистыми помыслами, желавшие только одного – освободить Гроб Господень из рук магометан. Ворвавшись в город после долгого штурма, они перебили всех жителей, включая и христиан, а затем уничтожили практически все исламское наследие. Через пару веков им на смену пришли хорезмийцы, а затем султан Сулейман Великолепный взял Иерусалим в свои руки. Последними непрошенными гостями, которых запомнили старые здания древнего города, стали шедшие стройными рядами англичане, но и они спустя пятьдесят лет передали город новому воссозданному государству Израиль.
