Завтрак с Машиахом

Овадья думал о своем, не обращая внимания на окружавшую его седую старину, его беспокоили необъяснимые события последних дней, связанные с мечетью. Он направлялся в Восточный Иерусалим, чтобы опять заняться темой, которая больше всего его беспокоила. Узкая улочка, делая много поворотов и зигзагов, вела к Стене Плача, не доходя до нее, влево уходили два переулка, открывавшие путь к границе другой части города. Менахем, затерявшись в толпе исламских паломников, свернул в сторону Восточного Иерусалима. У контрольно-пропускного поста скопилась большая очередь. Четверо израильских солдат перекрыли и без того узкий проход и тщательно осматривали каждого человека. Их глаза внимательно скользили по прохожим, стараясь уловить любые подозрительные детали. На шее у каждого небрежно висели короткие автоматы. Солдаты высокомерно смотрели на людей и довольно грубо обращались с каждым, кто пытался пройти без очереди. Тщедушный палестинец невысокого роста, средних лет, видимо куда-то опаздывая, стал нервничать и попытался проскочить между солдатами, но постовой резко схватил человека за шкирку и, не раздумывая, отшвырнул в сторону: «А ну встань в очередь!» Мужчина хотел возмутиться, но холодные глаза израильтянина быстро остудили пыл мусульманина. Палестинец заметил, как палец солдата пугающе надавил на курок автомата. «Могли бы общаться вежливее», – подумал про себя Овадья, мысленно подчеркивая, что такое поведение военных не способствует укреплению понимания между соседними народами.

В это время со стороны Восточного Иерусалима к солдатам подошел странный старик высокого роста в черном балахоне, лица не было видно под большим капюшоном. Солдат грубо остановил его: «Эй ты! Куда прёшь? А ну остановись!» Менахем, заинтригованный этим незнакомцем, остановился посмотреть, что будет дальше. Старик приподнял капюшон до уровня глаз и бросил короткий взгляд на молодого солдата, отчего тот внезапно осекся и извинился. Военный побледнел, в его наглых вызывающих глазах появился почти животный страх. Солдат трусливо попятился назад, почтительно пропуская незнакомца, боясь задать вопросы. Что это было? Овадья застыл. Он на себе ощутил неведомую силу старика, особенно его взгляда, в котором было нечто невероятно магическое. У агента «Моссада» по спине пробежала легкая нервная дрожь. Он опытным взглядом успел разглядеть черты лица старика и сразу узнал его. Мужчина пошел дальше степенной походкой, не обращая ни на кого внимания. «Это же тот самый старик из мечети Аль-Акса! – Овадья не мог поверить глазам. – Человек, которого нет ни в одной базе данных Израиля».

Незнакомец, пройдя переулок, свернул налево, в сторону улицы, ведущей к Стене Плача. Овадья, расталкивая локтями исламских паломников, бросился за ним. Но толпа плотной стеной тащила его к солдатам. Он с огромным трудом вырвался из людского потока, несколько пуговиц на куртке были вырваны с мясом, но Овадья не придал этому никакого значения. Его внимание было сконцентрировано на загадочном старике, случайно появившемся из ниоткуда. Он устремился за незнакомцем, стараясь не потерять его из вида. Улица уходила в самую глубь старинного квартала, становясь совсем узкой и темной. Молодой человек шел за стариком на расстоянии около десяти метров, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Перед небольшими магазинчиками торговцы, выставив свой товар, продавали сувениры, пряности, орехи, различную церковную утварь. Человек в черном балахоне шел быстрым шагом, умело лавируя в толпе людей. Внезапно он остановился, будто почувствовав что-то неладное. Постояв некоторое время, незаметно оглянулся. Взглядом быстро оценил ситуацию. Менахем успел вовремя наклониться и взять в руки сувенир, лежавший на низком столике перед торговцем.

– Почем это изваяние Христа? – поинтересовался Овадья.

Торговец, грузный мужчина лет пятидесяти с арабской внешностью и большим выпуклым животом, не глядя на покупателя, лениво перебирая в руках четки, буркнул:

– Тридцать шекелей.

– А почему так дорого? – Менахем искренне удивился столь высокой цене за маленький деревянный сувенир, краем глаза следя за незнакомцем.

– Не хочешь – не бери! – лавочник был явно не в настроении.

Старик еще раз осмотрелся, как бы принюхиваясь ко всему, что его окружало. Не обнаружив ничего подозрительного, он успокоился, нехорошие ощущения рассеялись, и он двинулся дальше. Овадья молча положил сувенир на столик, выдержав паузу, осторожно направился за таинственным человеком, держась от него на приличном расстоянии.

В узкой улочке было совсем темно, только отдельные блики солнца едва пробивались из-под больших крыш домов, которые стояли плотным рядом, образуя между собой узкий проход. Менахем прищурил глаза, стараясь не упустить старика из вида. Несколько хасидов спешили по своим делам, широко шагая по каменным плитам, косички на их висках небрежно раскачивались, полы расстегнутых пальто развевались в разные стороны, в спешке они случайно толкнули его. Молодой человек невольно обернулся, чтобы посмотреть на ортодоксальных иудеев, которые ему не очень-то нравились, в этот момент его внезапно охватило чувство тревоги. Овадья в панике бросил взгляд на старика, но незнакомец исчез. Менахем побежал вперед, но загадочного человека нигде не было. Сердце забилось от возбуждения и страшного разочарования. Куда же он мог деться?! Глаза начали прощупывать буквально каждый уголок этой части улицы. На мгновение они замерли. Между двумя магазинчиками едва заметной темной полоской выделился узкий переулок. Старик мог исчезнуть только здесь, протиснувшись между двумя прилавками. Темный узкий проход между двумя домами вел в самую неизведанную часть старого города. Менахем не раздумывая бросился туда. Две стены смотрели друг на друга, свет почти не попадал сюда, несмотря на то, что молодой человек был худощавого телосложения, ему пришлось идти боком. Под ногами громко шлепала грязь, Менахем сбавил темп и двигался дальше, осторожно нащупывая путь. В мрачном, грязном проулке дорога никак не заканчивалась, дома выстроились в бесконечный каменный массив. Стало совсем темно, проход свернул влево, и только сейчас Овадья увидел проблески света в конце своеобразного тоннеля. Он вглядывался в темноту, стараясь заметить впереди высокую фигуру человека, за которым так спешил. За проулком открылся небольшой дворик. Агент острым взглядом обнаружил на каменных плитах едва заметные отпечатки грязных ботинок, они вели к выходу. Он поспешил на улицу, где опять передвигалась огромная масса людей, следы направились направо, но дальше терялись. Овадья подпрыгнул, стараясь разглядеть таинственного старика, но тот как сквозь землю провалился. Понурив голову, молодой человек поплелся дальше. Он поднял глаза, прямо перед ним стояла знакомая синагога.

***

Толпа старцев утром вновь собралась во дворе пророка, почтительно ожидая появления Самуила. На этот раз хозяин дома был спокоен и даже приветлив. Выйдя из дома, он первым обратился к гостям:

– Здравствуйте, старейшины. Рад видеть вас вновь.

Изид решительно шагнул ему навстречу:

– Благодарю тебя, Самуил, за то, что принял нас сегодня более приветливо, но мы снова пришли со своим вопросом. Нам нужен царь. Это решение всего народа, и мы ждать больше не можем.

– Что же, воля народа для меня закон, – пророк с почтением поклонился. – Будет вам царь.

Изид выждал паузу.

– Самуил, у нас мало времени, враги подходят к нашим границам, любое промедление смерти подобно.

– Будет вам царь, наберитесь терпения. Идите по домам. Бог услышал вашу просьбу и скоро сообщит вам имя своего посланника.

Старейшины недоверчиво смотрели на Самуила, перешептываясь между собой. Они явно не собирались никуда уходить.

– Завтра будет у вас царь, – пророк выдавил из себя улыбку. – Утром собирайтесь на площади, я представлю вам царя.

Старики еще некоторое время постояли на месте, а затем стали неторопливо покидать двор.

Вечером Самуила охватило уныние, он не знал, где найти царя и как поступить завтра. В дверь постучали. Пророк, погрузившись в глубокую задумчивость, не обратил внимания на стук. В дверь снова постучали, но уже громче. Самуил пришел в себя, с трудом встав, направился к двери. На пороге стоял очень высокий и красивый юноша, который, увидев седовласого старика, от смущения опустил глаза.

– Извините, не подскажете, здесь живет пророк Самуил?

– А что ты хотел, отрок?

Молодой человек растерялся и еще сильнее покраснел, его щеки покрылись багровым румянцем юности:

– Я простой пастух по имени Саул. Уже седьмой день, как у меня пропали ослицы. Бедные животные в опасности, их могут загрызть волки, и сердце мое не находит себе покоя от переживания за них.

Самуил отметил доброту юноши и пригласил войти.

– Так ты пасешь скот? – поинтересовался пророк.

– Да, уважаемый.

– А сколько тебе лет?

– Скоро будет восемнадцать.

Хозяин дома обратил внимание на лицо юноши, оно светилось какой-то первозданной чистотой, притягивая внутренним теплом.

– Уважаемый, так вы не подскажете, где мне найти своих ослиц?

– Сегодня вечером они сами вернутся домой, – пророка внезапно озарило. – Завтра перед рассветом приходи ко мне, тебе теперь не стоит думать о скотине. Ступай домой, ослицы ждут тебя у ворот.

Солнце еще не встало, когда в предутренних сумерках перед домом Самуила вырос громадный силуэт юноши. Пророк встретил гостя:

– Саул, рад тебя видеть, – старик поклонился юноше.

– Что вы, уважаемый, зачем кланяетесь мне? Я всего лишь простой пастух.

– С сегодняшнего дня ты будешь царем израильским, – голос пророка звучал торжественно и гордо.

– Нет! Нет! Какой из меня царь, я кроме как скотину пасти больше ничего не умею.

– Не волнуйся, сын мой, я буду всегда рядом с тобой и подскажу, как надо поступать и какие принимать решения.

– Нет. Я недостоин стать царем, да и народ не одобрит меня, я ведь не из знатного рода.

– Саул, это решение не мое, – Самуил поднял глаза к небу и вознес руку вверх. – На все воля Божия, и ты не смеешь противиться ей.

Юноша покраснел.

– Но…

– Никаких но. Не гневи Бога и выполняй все, что велит наш Отец небесный. – Он отвел Саула в сад, прихватив по дороге заранее приготовленный сосуд. – Встань на колено!

Юноша послушно исполнил волю пророка. Самуил вылил оливковое масло на голову Саула:

– Помазываю тебя на царство земное от имени Бога, и пусть это масло – дар небес – принесет тебе мудрость Господа нашего вершить дела земные от имени Отца нашего небесного.

На центральной площади яблоку негде было упасть, бесчисленной толпе израильтян, казалось, не было конца и края, повсюду были видны только головы людей. На возвышенности в праздничных дорогих одеждах стояли старейшины всех колен еврейского народа в трепетном ожидании самого важного момента в своей жизни.

– Послушай, Изид, а пророк точно выполнит нашу волю? – спросил один из стариков у представителя рода Реуведов.

– Должен. Он ведь говорил от имени Бога, а гневить Господа не стоит.

– Не верю я Самуилу, не верю.

– Не торопись делать выводы, Иоахим, ждать осталось недолго.

На горизонте багрянцем загорелся восток. Появился Самуил, он был бледен, но весь его вид был торжественен как никогда. Гордо поднявшись на возвышенность, он громовым голосом объявил:

– Народ мой! Господь Бог наш повелел мне представить вам царя, помазанного на трон земной, правителя, представляющего Отца нашего небесного на Земле нашей обетованной.

Толпа заликовала, со всех сторон доносились радостные возгласы. Старейшины смотрели на пророка с недоверием, ожидая увидеть того человека, в руки которого весь народ отдаст свои судьбы. Самуил кивнул кому-то, и на возвышенность вышел Саул. Первый луч солнца вырвался из-за горизонта, осветив будущего царя. Толпа ахнула:

– Какой красивый и статный у нас царь! Какое благородное лицо!

– Вот ваш царь! – пророк поднял руку юноши.

Толпа замерла на некоторое время. Тишина охватила всю площадь. Саул растерялся и еще сильнее покраснел.

– Одобряем! – первым закричал Изид.

– Одобряем! – толпа взорвалась ликующим многоголосьем.

***

Успешная военная кампания, проводимая бесстрашным Саулом, подходила к своей развязке. Все сражения, в отличие от прошлых времен, были выиграны. Но благодаря проповедям пророка воины Израиля уверовали, что победы дарует им сам Бог взамен на богатые преподношения. Самуил требовал щедрые дары от воинов, обещая защиту от Бога. Резался скот, сжигалось мясо, и небеса благословляли евреев на битву. Наступал день последней битвы со злейшими врагами, филистимлянами, которые ранее нанесли жестокое поражение израильтянам. Битва предстояла жестокая, и воины израильской армии со страхом ожидали нового сражения. Богатые подношения были приготовлены, многочисленное стадо коз паслось в окрестностях Скинии, ожидая своей участи. Огромная толпа воинов стояла рядом в ожидании священного ритуала. Однако Самуила уже несколько дней не было в Скинии.

Утренние лучи осветили бескрайнее войско филистимлян, готовых вновь нанести страшное поражение израильтянам. Саул восседал на белом жеребце перед своим войском, ожидая начала битвы, его беспокоил боевой дух армии. За спиной он слышал пересуды: «Мы не воздали приношения Богу. Мы погибнем». Царь повернулся к солдатам: «Где Самуил?» Никто не видел его. Воины с испугом в глазах растерянно пожимали плечами. Саул сжал губы. Он заметил, как из задних рядов, поддавшись страху, побежали солдаты. «Эх, старец, уважаемый человек, почему ты так поступаешь?! Власть боишься потерять, а родину – нет!» – подумал Саул. Он обратился к солдатам: «Воины! Бог выбрал наш народ и ведет его к победе через все испытания. Сейчас среди нас нет Самуила и некому принести дары Богу. Но раз пророка нет, за него я выполню этот святой обряд». Он спрыгнул с коня и бросился к Скинии. Жертвоприношение было сделано. Саул вернулся в строй. Но войско, вспоминая слова пророка, с опаской смотрело на царя. Жертвоприношения могли приносить только первосвященники. Сомнения стали усиливаться и готовы были перерасти в панику, тогда Саул вновь спрыгнул с коня. Он быстрым шагом направился к повозке, запряженной двумя большими волами. Солдаты с удивлением смотрели на царя, застыв на месте. С противоположной стороны поля раздались звуки труб. Филистимляне медленно двинулись в бой.

«Воины! Мы пришли сюда не для того, чтобы показывать врагу свои спины, мы защитники земли родной, дети сынов Иакова, продолжатели дела Моисея. Бог с нами, он глядит на нас с небес, проверяя на прочность. И если вы не верите мне, то смотрите! – и с этими словами Саул резким ударом меча с одного удара разрубил огромного буйвола на две части. – Бог с нами! А кто не верит в это, – царь отрезал кусок мяса от туши буйвола, – я найду того богоотступника и сам лично раскрошу на куски». Слова царя возымели действие. Ряды плотно сомкнулись. Саул вскочил на коня и первым бросился в бой. К вечеру враг бежал, армия израильтян праздновала победу. Царь ехал между рядами своих войск под оглушительные возгласы солдат. С этого дня Саул стал признанным любимцем народа.

***

Капли воды все еще стекали с одежды пророка на ковер. Губы шептали молитву. Дождь за стенами Скинии усиливался, громко стуча по крыше шатра.

– Саул нарушил заповеди, он совершил большой грех. Его гордыня погубит царство. Он хочет подняться по значимости до небес, ставя себя на один уровень с Тобой, Отец наш, – пророк говорил тихо, бледные щеки впали, – он не выполнил воли Твоей, Господь мой, – Самуил отдал поклон, прижавшись лицом к полу. – Ты повелел истребить всех плененных воинов-амореев, но Саул не послушался Тебя и даровал им жизнь. Их скот должен был быть уничтожен, а царь наш раздал его людям. Это ослушание не достойно правителя народа, которого Ты ведешь по жизни много веков, – пророк читал молитвы, рыдая навзрыд. – А недавно этот неблагодарный бывший пастух приказал арестовать моих сыновей, обвиняя их во всех смертных грехах. Я постарался убедить его, что левиты – род особый и их предназначение – служить только Тебе, – Самуил с трудом успокоился, вытирая рукавом туники мокрые глаза. – Да, мои дети допустили много грехов, но кто из нас не грешен? Покарать моих сыновей можешь только Ты, Отец наш, – слезы опять потекли по щекам. – Ты, но не этот простолюдин, который возомнил себя царем».

Дождь прекратился, в Скинии стало совсем тихо. Ковчег Завета лишь изредка поблескивал в свете масляных ламп. Самуил вытер слезу, встал на ноги, сильно сгибаясь в спине, начал отдавать глубокие поклоны святому ларцу, медленно пятясь к выходу.

Набравшись мужества, пророк направился к Саулу, чтобы от имени Бога предупредить, что Отец небесный не одобряет заносчивое поведение царя. Стало темнеть, Самуил прибавил шагу. Вдалеке во дворце горели огни. Царь угрюмо сидел на троне, тяжелые думы угнетали его все последнее время. Кто-то целенаправленно плел паутину непотребных слухов о нем. Кривотолки распространялись со скоростью ветра по всему израильскому царству, пороча правителя. Нападки особенно усилились после ареста сыновей пророка, которые погрязли в стяжательстве и распутстве. Сидя на троне, Саул думал, как поступить дальше. Арестовать Самуила было самым простым решением, но предчувствие подсказывало, что делать это нельзя. Пророк, несмотря ни на что, оставался влиятельным человеком, через которого Бог передавал указания народу. В этом Саул, конечно, сомневался, но мнение людей необходимо было учитывать.

Громкий голос помощника вывел царя из тяжелых раздумий:

– Мой повелитель! К вам пришел Самуил. Вы примите его?

В мыслях царя возникла идея поговорить прямо, глядя в глаза пророку, высказать честно все, что наболело в душе.

– Хорошо, пусть войдет.

Самуил вошел степенно, с чувством собственного достоинства, с невозмутимым выражением на лице. Саул встал, несмотря на обиды, и почтенно поклонился старцу.

– Здравствуй, Самуил. Рад видеть тебя в гостях. Что привело тебя в столь поздний час?

Пророк молчал. Саул все понял и обратился к помощнику:

– Исаией, оставь нас одних.

Царь подошел к своему наставнику и тепло обнял его. Самуил, как всегда, был спокоен. Его лицо напоминало мраморное изваяние, отталкивающее своим холодом.

– Саул! – глаза старца вспыхнули гневом. – Почему ты арестовал моих сыновей? Ты, кажется, забыл, кем был до меня? Не я ли сделал из тебя царя? Ты был простым пастухом, коим и остался бы по сей день, не будь на то моя воля.

Царь помрачнел. Он обошел вокруг пророка несколько раз, Самуил едва дотягивал ему до плеча. Наконец он остановился напротив гостя:

– Я честно выполняю свои обязанности. Я громил врагов, наводил порядок в своем государстве и, обрати внимание, никогда не просил помощи ни у тебя, ни у Бога, не желая лишний раз беспокоить небеса. Старался всегда справиться собственными силами, и как видишь, у меня все получилось. Ответь мне, Самуил, зачем же ты распространяешь обо мне клевету?

– Саул, все твои заслуги – это воля Бога, но никак не твой талант и удача. Он посылает благодать на наш народ, а ты все приписываешь себе. Отец небесный отвернулся от тебя, твоя гордыня затмевает небо. А Всевышний не любит тех, кто возносит себя до небес.

– Я не знаю, Самуил, что говорит Господь Бог, но ты мешаешь решать вопросы государства и стараешься очернить меня.

– Ах ты еще и богохульничаешь! – пророк замахнулся на царя посохом и хотел ударить его.

Но Саул, не раздумывая, схватил пророка за тунику и дернул со всей силы.

– Самуил, ты опасаешься потерять свою власть над народом, боишься, что я изведу весь ваш воровской род левитов, которые хорошо присосались к дарам, принесенным Богу.

–– Да кто ты такой?! – пророк вспылил. – Ты никто! И зачем я только поддержал тебя! – Он со всей силы ударил царя посохом.

Саул молча рванул тунику пророка и порвал одежду.

– Вот ты как заговорил? Бог больше не будет на твоей стороне, он отвернулся от тебя и очень скоро найдет тебе замену! – Самуил топнул ногой и разъяренный покинул дворец. – Как ни старайся, история о тебе будет передана так, как я сочту нужным, и тебе никогда не очиститься от грехов своих.