Восхождение к Шамбале

– К сожалению, правители всегда совершают свои самые страшные преступления с молчаливого согласия большинства. Кто-то с радостью приветствовал войны против других народов, когда это сулило выгоду и новые земли. Простые люди позволяли превращать других людей в рабов, унижая достоинство и само существование человечества. Все, что приносило прибыль и достаток, приветствовалось и никогда не отвергалось большинством. Мир превратился в арену интриг, заговоров и войн. Цари и императоры пытались найти Шамбалу. Но почему? – Лама сделал паузу, я почувствовал, что внутри него возникает возбуждение. – В Шамбале, и только здесь, находились главные рычаги управления нашей планетой – пять элементов, которые могли изменить все в этом мире. Таинственные магические детали были самым главным достоянием Шамбалы, ее сверхсекретной технологией, и в руках плохих людей все это могло стать самым страшным и разрушающим оружием во всей Вселенной. Об этих пяти элементах узнали алчные правители. Для установления власти, но теперь уже над всем миром, они пожелали получить сверхмощные технологии управления Вселенной и направили своих ищеек через Индию, Лхасу и Алтай в Шамбалу. Однако арийцы знали, что случилось с их миссионерами. Они видели, с какой жестокостью люди расправлялись с их посланниками только за то, что последние призывали к миру, добру и единству людей. Миссионеры были нужны людям, пока им было трудно, испытания объединили человечество, но, пройдя трудности, многие победы люди присвоили себе. Набравшись сил, они забыли про свои страдания и теперь готовы были нести горе и разрушения. Миссионеры призывали опомниться и проявить доброту и понимание. Когда запахло добычей, люди забыли обо всех нравственных ценностях и понятиях, в них опять проснулись жестокие хищники. Почувствовав вкус крови и услышав звон золота, они не могли больше контролировать свою звериную сущность. Всех, кто становился на их пути, они уничтожали самым жестоким образом.

Правители Шамбалы видели, что творится на Земле, поняли, каким злом обернулось их желание помочь людям. Первое, что сделали арийцы, – уничтожили дороги, ведущие в Шамбалу. Обладая мощными технологиями пяти элементов, они стерли все пути, превратив их в пропасти, обрывы с мощными потоками рек. Мы идем с тобой по пустынному краю, а когда-то здесь была цветущая долина, поражающая всех своим плодородием. Технологии Шамбалы позволяли создавать райские уголки везде. Но алчность людей заставила арийцев уйти отсюда и закрыть ворота своей страны для других.

Лама замолчал, вдалеке завывал ветер. В полной темноте мне показалось, что где-то рядом крадутся ищейки могущественных царей в поисках Шамбалы. Когда нет освещения, всегда испытываешь некоторое напряжение, а от осознания, что вокруг дикие горы и заброшенный край, становится немного страшно. Я поерзал по холодной земле, сильнее укутался в свою куртку и затих. Лама продолжил:

– Теперь здесь безжизненная, труднопроходимая каменная пустыня, где хозяйничают холодный, уничтожающий все ветер и безжалостное солнце. Но тем не менее это место священно. Арийцы оставили после себя хранилища духовных знаний, но только для избранных, только для тех, кто хотел вернуть в мир гармонию и добро. После того как арийцы ушли отсюда и разрушили свои прекрасные города, сады и поля, на эти земли много столетий спустя пришли люди с индийского полуострова во главе с Шенрабом Миво. Он был своего рода Моисеем. Устав от бесконечных войн, насилия и несправедливости, он искал другую землю для своего народа, в надежде отыскать рай на этой Земле Миво пришел сюда.

Внезапно в горах загудело, я почувствовал, как кругом все завибрировало, камни подо мной зашевелились, а выступ, на котором я лежал, задвигался в разные стороны.

– Уууу! – таинственный голос звучал громче, вызывая в душе неподдельный ужас. Вокруг трясло со страшной силой, казалось, еще немного – и все взорвется, разнесется на маленькие кусочки весь этот большой мир. Инстинктивно я подполз к ламе.

– Что это? – я не мог скрыть дикого волнения, меня всего била дрожь. В беспросветной тьме, под жуткий гул все шевелилось, двигалось и тряслось, шумело и пугало. Монах спокойно сидел на месте, не обращая внимания на происходящее.

– Здесь такое часто бывает. Внутри земли происходит много загадочных явлений, и то, что мы чувствуем здесь, это всего лишь далекие отголоски того, что творится там. – Он прислушался к гулу. – Скоро затихнет.

В моей душе начиналась паника. Шум нарастал, в ушах все безбожно грохотало, где-то рядом посыпались камни, образуя грозный поток. Приготовившись к худшему, я закрыл лицо руками. Вдруг все стихло, гул прекратился, земля замерла, были слышны только звуки падающих камней. Дальше в моем сознании все провалилось.

Глава 14

С наступлением рассвета холод белым туманом окутал ложбинку, стараясь спрятаться от лучей восходящего солнца, понимая, что тепло погубит его. Было еще темно, вдали забрезжили красные отблески, образуя на горизонте блеклую малиновую полоску, через которую над горами взойдет солнце. Полоска расширялась и медленно набухала, готовясь вскоре раскрыться ярким теплым солнцем. Кто-то тряс меня за плечо, с большим трудом открыв глаза, я увидел перед собой ламу. Мне хотелось спать, голова была тяжелой, руки и ноги сжали все тело в комок. Думал попросить монаха дать еще часик поспать, как это часто бывает дома в выходной день, но взгляд моего спутника сразу привел меня в чувство.

– Что, надо идти?

Лама кивком дал понять, что времени у нас нет. Я с трудом встал, зуб на зуб не попадал от холода, все тело ломило от долгого лежания на холодной твердой поверхности. Мы отправились дальше, через долину, вдоль русла маленькой речушки. Шли несколько часов, наконец, устав от молчания, я спросил:

– Так где арийцы оставили свои знания?

– В пещерах.

Не поняв, что имел в виду монах, я поинтересовался:

– Ты имеешь в виду те пещеры, в которых мы побывали?

Лама повернулся ко мне, его глаза слегка сузились.

– Это не пещеры, а хранилища.

– Но там ничего нет, одни камни, голые стены и засохшие тела избранных. Какое там может быть хранилище?

– Ты ошибаешься, друг мой! – невозмутимо продолжил лама. – Шамбала – страна передовых технологий, таких, которые будут недоступны нам еще очень долгое время. Эти пещеры не просто камни, а технологические разработки, способные считывать мысли человека. Избранные умеют концентрировать свои мысли и направлять их в энергетический канал, который записывают стены пещер. Эти стены через датчики способны направлять собранную информацию в виде закодированной энергии юношам, которые умеют воспринимать ее при медитации. Вся информация идет через подсознание, и избранный, сам того не осознавая, заряжается мощной энергией знаний, дарованной арийцами и пронесенной через столетия избранными.

Я был удивлен тем, как лама современным языком рассказывал историю передачи знаний, но он, не обращая на меня внимания, продолжал:

– Когда правители Шамбалы закрыли проходы в свое государство, они оставили эти пещеры людям как возможность начать жить в гармонии с самими собой. Много времени прошло, люди продолжали воевать, алчность только возрастала, все больше золота стекалось в руки царей и все больше крови проливалось на земле. Эти места совсем опустели, пока сюда не пришел Шенраб Миво с людьми, которые искали гармонию внутри себя. Здесь ему приснился сон, в котором к нему впервые пришло божество, которое стало давать советы, как жить на этой земле, и Миво стал развивать религию Бон-По.

И именно он первый вошел в одну из этих пещер. Во сне ему приснилась пещера, и ее дух, пробудившись после тысячелетнего ожидания, звал Миво к себе настойчиво и упорно. Энергия пещеры сама призвала его в тайное хранилище, оставленное для будущих поколений арийцами. Знания, полученные Миво, помогли его последователям обосноваться в этих пустынных краях, научили выращивать зерновые, разводить скот. Люди брали себе столько, сколько им было нужно для жизни. Они умели благодарить жизнь за все, что она посылала им. Умирая, Миво ушел в пещеру и вернул полученные знания, но до этого, по совету духа пещеры, он определил трех избранных среди своего народа.

После смерти правителя избранные пришли в пещеры, которые им стали являться еще при жизни наставника. Они достойно пронесли завет учителя через всю свою жизнь. Каждому из них явилась своя пещера, и все трое в нужное время явились в место своего последнего пребывания. Потом еще нескольким юношам пришло видение пещеры, и они спустя время явились туда за знаниями. Так, не обладая письменностью, не имея прямого контакта, уходящие избранные передавали богатства знаний другим поколениям. Иногда после смерти одного избранного спустя десятки лет мог прийти другой избранный.

Мне все это представлялось красивой сказкой, и, не желая обижать монаха, я спросил:

– А кто выбирал избранных?

Лама, прищурившись, посмотрел на меня, уголки его губ слегка искривились.

– Избранных никто не выбирает. Избранные потому и избранные, что они не такие, как все. Каждый из них обладает сверхчувствительностью, столь не свойственной большинству людей. Эта сверхчувствительность позволяет слушать внутренний мир людей, переживать за них, чувствовать их обиды и боль, ощущать их внутреннюю энергию. Только эти люди способны прочувствовать энергетические каналы пещер и только до них могут достучаться сокровищницы арийцев. Так из поколения в поколение передавались секреты самых важных знаний. В пещеру может войти только человек с чистой душой, лишенный темных мыслей. Те, кто ищет здесь наживу, секреты для корыстных целей, не смогут сюда войти. Многие пытались покорить эти священные места, но к святыням надо приходить очищенным, с открытым сердцем, наполненным добром. Пещеры очень хорошо чувствуют энергетику. Именно энергетика и является своеобразным датчиком, дающим право войти сюда. Люди с нечестными помыслами всегда несут холод, а пещеры нуждаются в тепле. Именно холод отталкивают их внутренние датчики и закрывают вход для посторонних.

Я пожал плечами. Что я, европеец, мог ему сказать? Будучи атеистом, я воспринимал рассказ ламы как красивую старинную легенду, однако она была очень интересной и познавательной. Но, вспомнив свое состояние в пещере, я начал сомневаться.

Мы шли дальше по козьей тропе шириной меньше метра, которая виляла между небольшими скалами, и опять медленно стали подниматься вверх. Внизу была пропасть, а с другой стороны – высокая отвесная каменная стена. Смотреть вниз было страшно. «Опять очередное испытание для меня», – в сердцах подумал я. – Ведь можно было пройти другой дорогой, там, где ходят все нормальные люди». Местами тропа совсем сужалась, приходилось идти боком. Из-под ног сыпались камни, с шумом улетая в бесконечную пропасть. Холодный пот выступил у меня на лбу.

Очередной порыв ветра обрушился на нас. Лама шел, не обращая на него никакого внимания. Я в ужасе прижался к каменной стене, в которой не было ни единого выступа. Казалось, ветер снесет меня в пропасть. Дрожа от страха, присел на корточки, боясь, что ветер сбросит меня в пропасть. Почему лама ничего не боится? Переборов очередной приступ ужаса, я пошел за своим спутником, осторожно нащупывая твердую почву под ногами. Так мы шли еще три часа. Темные тучи совсем заволокли небо. И сразу все потемнело, внезапно спустились сумерки, стал накрапывать мелкий холодный дождь, временами он превращался в снег. В такой темноте страшно идти по узкой полуобвалившейся тропе. Но, глядя на ламу, мне стало стыдно за свои слабости. Нельзя жалеть себя. Я вспомнил слова ламы: «Страх – это твои мысли, они парализуют волю, силы, способности и мечты. Сколько мечтаний разрушается о страх, сколько несбывшихся надежд тонет в этом зыбучем состоянии, порожденном нашими слабостями и мыслями, которые тянут нас в болото бесперспективности и равнодушия. Впереди много загадок и тайн. Там потрясающе интересная жизнь, много красок и удивительных ощущений, много новых встреч и познаний. И страх заставляет тебя сойти с этой горной, наверное, действительно опасной тропы, отнимает твои силы и лишает шанса увидеть другой мир, недоступный большинству людей. Такие мысли губят многие начинания, порождая неверие в свои возможности, пробуждая слабость и жалость к самому себе. Но кто пожалеет нас? Родители в детстве! Да, конечно. Но теперь мы выросли, и они сами нуждаются в нашей поддержке. Кому мы особенно нужны слабые и беспомощные, умеющие оправдывать свою трусость разными обстоятельствами? Так ломаются многие люди, не желающие менять себя». Я смотрел на ламу и понимал, что передо мной уникальный человек, скорее всего, один из избранных. Человек, у которого всегда были высокие мысли, доброе сердце и огромная ответственность перед другими. Я это чувствовал своим сердцем.

Несмотря на сильный ветер, дождь и снег, мы продолжали свой путь по каменной тропинке на отвесной скале. Порой казалось, что очередной порыв ветра снесет нас в бездну глубокого ущелья. В голове мелькали самые страшные картинки. Темная бездна талантливо умеет разрисовать все ужасы, которые только можно представить. Однако, глядя на ламу, я устыдился минутной слабости. Он спокойно шел по узкой дорожке в своих шлепанцах и не обращал никакого внимания на ветер, дождь, снег, пропасть и скалу. Создавалось впечатление, что лама шел по обычному городскому тротуару, спокойно, уверенно и даже с какой-то легкостью, и это на такой-то высоте.

С трудом поспевая за ним, я задыхался от нехватки кислорода, испытывая сумасшедшую усталость. Я почувствовал незаметное дыхание горной болезни, она вновь коварно протягивала ко мне свои бесцветные руки в надежде сорвать меня с пути, затуманить голову, вызвать кислородное голодание головного мозга и в своем торжестве добиться, чтобы я потерял сознание. Это будет ее победа над сильным и здоровым человеком. Она шла по пятам, цепляясь за ноги, мешая идти и уговаривая остановиться. Всеми силами старался не реагировать на нее, но сила ее коварства заключается в умении терпеливо ждать своего часа.

Наконец голова совсем закружилась, сознание перестало бороться. Мне захотелось на все плюнуть, остановиться, усталость подкашивала ноги, страшная одышка с острой болью выдавливала легкие, выворачивая их наружу. С каждым новым шагом голова начинала сильнее кружиться, казалось, последние силы покидают меня. Страшно хотелось остановиться, единственное, что не давало сделать это, был стыд за свою слабость. Но и он постепенно уступал напору горной болезни, которая тихо нашептывала: «Остановись, передохни, пожалей себя». Мысли, мысли, они давили на сознание своим предательством. «Перестать себя жалеть! Вот что сейчас мне нужно!» Я гнал прочь подлые советы, пытаясь зарядить себя позитивом. Но усталость рушила все мои лучшие намерения. Еле плетясь по тропе, по которой, наверное, могли пройти только дикие козы, и то не по собственному желанию, все время отгонял от себя холодные руки горной болезни, стремящиеся покорить мой рассудок.

Из последних сил, на дрожащих ногах, с диким страхом в глазах, задыхаясь, я шаг за шагом следовал за монахом. Еще немного – и не выдержу. Сознание било в колокол тревоги, в голове все помутнело. Но вот лама вышел на широкую каменную площадку. Здесь местами лежал снег и было очень холодно. Однако я был страшно рад этой остановке и тому, что смог буквально доползти до привала. Теперь у меня была возможность передохнуть и привести свое потрепанное сознание в порядок. Никогда в своей жизни я не уставал так, как на этом подъеме, хотя был все-таки человеком тренированным и, как раньше считал, довольно выносливым.

Глава 15

Поднимаясь за ламой, чувствовал себя некомфортно из-за того, что я не такой же сильный и волевой. Глядя на него, не мог понять, откуда у этого человека, который большую часть жизни проводит в стенах монастыря, посвящая себя заповедям Будды, столько сил и здоровья. Лама сел на голые камни, кое-где покрытые льдом, и стал медитировать. Его лицо было спокойным и безмятежным, руки лежали на коленях ладонями вверх. Создавалось впечатление, что он загорает, хотя ветер с дождем и снегом изо всех сил били в лицо.

Я поежился и укутался в капюшон куртки. Противные капли дождя тонкими иголками впивались в лицо. Как можно медитировать в таких условиях? Монах превратился в неподвижную статую, внезапно возникшую на отвесной безжизненной скале.

Наблюдая за ламой, я не заметил, как уснул. Подлая усталость, нехватка кислорода и мое слабоволие сломили меня на пути к неизвестности. Очнулся я от легкого толчка в плечо. Лама стоял надо мной и, улыбаясь, протягивал мне руку. Открыв глаза, долго не мог понять, где я. Веки были тяжелыми, все тело заливала вязкая теплота. Вспомнилось холодное зимнее утро, ты лежишь в теплой кровати, но надо вставать и идти на работу. Мягкая постель не отпускает тебя, стараясь удержать теплом и тем расслабляющим комфортом, который бывает так трудно покинуть. Хочется еще полежать часик-другой. Хотя бы еще минут десять, и так до бесконечности. Но передо мной была протянутая рука ламы, за которую я невольно ухватился. Поднявшись, удивился перемене погоды. Было темно. Долго не мог понять, хлопая пустыми глазами, был ли вечер или наступило утро. Где-то проблескивали лучи солнца, освещая белоснежные пики гор, внезапно выросшие перед моими глазами. Я поежился от холода, но уже чувствовал себя намного лучше.

Лама сунул мне в руки батончик и жестом предложил перекусить. Это был длинный рулет с начинкой из сладостей и орехов. Он был как нельзя кстати, калорийные орехи вперемешку с медом взбодрили нас, и мы опять тронулись в путь.

Монах ничего не говорил, он шел прежней воздушной походкой. Солнце всходило над горами. Иногда прямо на нас налетало небольшое белое облачко, и все становилось белым и расплывчатым. Затем оно так же быстро рассеивалось, и перед нами открывался великолепный вид на красивейшие в мире горы. Огромные, светящиеся в лучах восходящего солнца скалы вырастали одна за другой, их белые шапки сияли ярким золотым отблеском, порой напоминая мне златоглавые купола наших церквей. Золото блистало вокруг, снежные шапки окружающих гор создавали незабываемую картину нового дня. Так Гималаи встречают новый день, приветствуя его всей своей мощью и красотой, не жалея золота и света. Ведь только эти горы могут позволить себе разговаривать с солнцем на равных и в то же время отдавать великую дань светилу, которое в Тибете пользуется особым почтением.

Я шел за ламой, не зная маршрута и цели, полностью доверившись ему. Его теплая энергетика звала за собой, настраивала на преодоление трудных испытаний, манила таинственностью и изменяла меня на глазах. Рядом с ним было комфортно, не беспокоили сомнения, тревожные ожидания исчезли сами собой, темные отблески внутри меня постепенно исчезали, открывая путь ярким лучам позитива, порожденным присутствием этого загадочного и одновременно открытого человека.

Весь день мы шли по горной тропе. Страх, отчаянно цепляясь за каждую возможность, покидал меня, признавая сквозь зубы свое поражение. Мне стало легче, и внимание переключилось на природу, на острые вершины гор, огромные снежные хребты и, конечно, на небо. Все оно сияло отблесками снежных гор. Взгляд остановился на чем-то непонятном. Там, в вышине, размахивая огромными крыльями, парил орел, явно высматривая добычу.

– Вот это да! Орел! Настоящий орел! Но как он смог подняться на такую высоту?

Я восхищенно наблюдал за гигантской птицей, которая величественно парила в воздухе, конкурируя с самим ветром. Мы поднимались вверх. Я обратил внимание, что ноги начали скользить, приглядевшись, понял, что мы идем по леднику. Вокруг все было в снежных заносах. Солнце слепило глаза, я не мог смотреть по сторонам из-за ярких солнечных зайчиков. Незабываемое зрелище, жаль только, что у меня не было солнцезащитных очков. А без них глаза слезились, и от острой боли мне приходилось зажмуривать их.

Восхождение продолжалось, лама шел по широкому пологому подъему, не видя дороги. Теперь по ней действительно было страшно идти, ноги все время скользили, я часто спотыкался, поскальзывался и падал, изо всех сил цепляясь за любые выступы в каменной стене. Иногда казалось, что я вот-вот свалюсь с этого ледника. С каждым шагом внутри меня все отчетливее вырисовывались леденящие душу картины из моего будущего, полет в бездонную пропасть.

Подняв голову, бросил взгляд на ламу, к моему изумлению, он уверенно, с легкостью шел вперед, не обращая ни на что внимания. «Почему он ничего не боится?» Тут вспомнились слова ламы: «Твои мысли губят тебя, они не дают собраться, они расслабляют, делают немощным. Твои мысли не дают тебе покоя, они уничтожают веру в себя. Делают из мужчины слабого, безвольного ребенка. Эти мысли решают за тебя. Но ты можешь быть другим. Надо только поменять их. Наши мысли всегда заряжены энергией. И чем сильнее эта энергия, тем сильнее человек».

Посмотрев вперед, я сделал глубокий вдох. Мысли определяют в нашей жизни все. Поднимаясь по льду на очередную вершину, представил свое первое публичное выступление. В юности я больше всего боялся выступать перед большой аудиторией. Сильно терялся, речь становилась бессвязной, голос пропадал, дрожь охватывала все тело. Так было всегда, терялся в большой компании, очень некомфортно чувствовал себя у классной доски и выглядел в глазах окружающих неказисто и серо. Но перебороть себя мне никак не удавалось. Еще школьником в магазине стал свидетелем того, как покупательница нагрубила продавцу. Женщина за прилавком была тихой и покладистой, она послушно подавала товар. Люди бывают разные. Но эта покупательница, почувствовав мягкость человека, решила показать свое превосходство и постаралась унизить продавца. Меня возмутило столь хамское поведение высокомерной гражданки и по-человечески стало жаль эту скромную продавщицу. И впервые я громко сделал замечание этой наглой женщине. Она обозвала меня щенком и наградила еще многими другими эпитетами, всю свою агрессию вылила в мой адрес, оставив в покое несчастного продавца. Конечно, мне досталось, но первый шаг к преодолению страха перед публичностью был сделан. Мало кто знал, каких усилий мне это стоило.

Позже стал более уверенно отвечать в классе у доски, в институте часто выступал с докладами, и мне было очень приятно чувствовать, что аудитория меня внимательно слушает. Потом много выступал перед большой аудиторией в России и за рубежом, и даже на телевидении. Всегда приятно чувствовать, что ты умеешь управлять вниманием слушателей, способен направлять их мысли в нужное русло. Но в школьные годы страшно боялся публичности. Мои негативные подростковые мысли всегда пугали меня, блокировали волю, уничтожали мою самооценку. Когда я поднимался по покрытой ледником скале, эти мысли вновь атаковали меня, рисуя в моем воображении ужасные последствия.