Юность. Автобиография… почти. Книга третья. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

В голове пронесся поток возможных ответов, и я остановился на одном, более или менее правдоподобном.

– Стихи учу.

С чего бы мне учить стихи? Ну да ладно.

– А зачем?

– Так… для общего развития.

– Ах ты просвещенный наш…

«Откуда ко мне занесло такую мымру? Кто она вообще такая? Что нужно? Может, беженка по телефону – хлеба просить будет?»

– Давай встретимся!

«Вот! Я знал, что это беженка! Нутром просто чуял».

– Пожалуйста. Где?

– У магазина «Исай». В субботу. Устраивает?

Закрыв ладонью трубку, я отсмеялся в сторону и продолжил:

– Вполне.

– В пять!

– Хорошо.

– Тогда пока!

– Ага.

«Что за народ пошел? Никогда не дадут спокойно провести выходные дни в свое удовольствие. Обязательно кому-то нужно позвонить и испортить весь день. Ладно, схожу, посмотрю на нее. Хлеба только нужно взять побольше! Вдруг не одна придет.

Значит, до субботы…»

Гармония… Все должно гармонировать друг с другом. Все должны гордиться тем, что занимаются в цирке! Такое искусство должно жить вечно!

Цирк считается уникальным, и не потому, что в городе подобного нет, а из-за того, что простые дети: мальчики и девочки – добиваются всего, если ставят перед собой такую цель. Главное желание!

Некоторые участники могут даже конкурировать с более взрослыми и опытными артистами… В руках детей все!

С прискорбием хочу сообщить, что операция «Вихрь-антиревизор-два» начинается!

Посмотрев наконец на озарившееся лучами солнца небо, а потом на будильник, Евграфий Порфирьевич понял, что опоздал. Так и не найдя времени сомкнуть глаза, мужчина с трудом доехал до больницы и, поднявшись к себе, запер дверь, рухнув на кушетку практически без признаков жизни.

Бурлящий рабочий день пролетел мимо незамеченным. Приходивший следователь наткнулся на глухую закрытую дверь и, прождав несколько часов, удалился ни с чем. Надоедавший телефон пришлось отключить, а мобильный оставить в выключенном состоянии вплоть до самого выхода из больницы. Мимо регистрационного стола Евграфий Порфирьевич пробирался тайно, словно разведчик, пытающийся оставить гестапо после сотворенной диверсии. Никто не видел, как заведующий покинул место работы, сел в автомобиль и направил его в сторону своего дома.

В дверях квартиры уже торчала сложенная в несколько раз записка. Развернув ее, Евграфий нахмурился и тяжело задышал.

«Здравствуйте, Евграфий Порфирьевич» Целый день не мог застать вас ни на работе, ни дома. Что ж, вы занятой человек. Еще раз взываю к вашему благоразумию. По крайне мере два человека отчетливо видели и могут дать показания, что именно вы забрали дневник Игната Андреевича из больницы и увезли его, как предполагается, домой. Не обманывайте нас! Отдайте его на время следствия, а потом можете читать его сколько угодно!»

«Лиза и Аглая в очередной раз подставили меня. Что ж, все играет не в их пользу. Придет время и им не помогут ни слезу, ни уговоры, ни мольбы. Недоученная практикантка и пенсионерка… Вряд ли после моих характеристик их смогут взять на какую-либо другую работу».

Мужчина смял письмо, не поленился спуститься к мусоропроводу и с облегчением отправил его в полет до первого этажа по зловонно пахнущей трубе. Сморщив нос и чихнув от витающего вокруг этого места «аромата», Евграфий вернулся в квартиру.

Заварив кофе, он несколько раз пытался начать его пить, но так и не смог сделать ни одного глотка из-за проносящихся в голове мыслей. Взявшись за голову, мужчина достал с кухонного ящичка бутылку коньяка и, налив, сел в кресло-качалку.