Замок. Откровение черного колдуна. Книга первая. Цикл «Октаэдр. Золотой аддон»

Лагерь собрался, тронулся в путь и уже к полудню перевалил через громадный вал и подобрался к подножию третьего.

– До Этилии полдня, максимум день, – сказал Эдуард.

– Хорошо бы. Переход слишком затянулся.

– Я хочу поговорить на счет спасенной и принятой к нам девушки. Она…

– Я знаю все, что ты собираешься мне сказать, друг, и про ночь тоже. Не беспокойся, я разберусь с этим.

– Как знаешь, – только и смог он ответить.

Он вернулся назад к Эстэру, продолжая начатую беседу, а мимо них, нагоняя Тима, промчалась Соня.

– Зря молодой император взял ее с нами, быть большой беде, уверен, – голос Эстэра прозвучал несколько неодобрительно.

– Высший! – сказала девушка, опустив голову и глаза.

– Я знаю про эту ночь. Ты ходила вокруг, я не спал!

Она еще больше опустила голову, пытаясь спрятать заливающее краской лицо в золотистых волосах. Соня натянула поводья, конь заржал, дернулся в сторону, и она уткнулась губами в его щеку, но не удержала равновесие и свалилась между лошадьми.

Впереди на пригорке показался волк.

– Стая! – прошептал Эстэр.

Тим схватил барахтающуюся в густой траве девушку и взволок в седло позади себя, развернул коня и поскакал к отставшим воинам.

Перегруппировка заняла около минуты. В три линии выстроились мечники и пикинеры, взяв в полукруг лучников и арбалетчиков. Соня, со своими людьми, заняла тыл позади всех. Первый волк сбежал с горки достаточно быстро. За ним показался второй, десяток, два, сотня, другая… По подсчетам Эдуарда, их было чуть больше четырех сотен. Пикинеры опустились на колено, воткнув древко копья в землю и, выставив острие на приближающихся животных, вынули мечи из ножен и положили рядом. За ними, дыша в затылок, стояли пять десятков мечников с оружием в руках. Между людьми последней линии устроились лучники: одни опустившись на колено, другие стоя. Арбалетчики, разделившись, отошли вправо и влево. В центре стояли Тим, Эдуард и Эстэр.

Волки приближались с огромной скоростью, казалось сам ветер гнал их вперед. Они были не простыми хищниками, а превышали их в полтора, а то и в два раза. «Колдовство? Нет, оно вымерло. Тогда что?» – думал юноша. Он поднял вверх руку с мечом: послышался звук натягиваемой тетивы, арбалетчики прижали к груди арбалеты, целясь в серую волну мяса, дыхание участилось, мечники, заскрипев железными перчатками, сжали рукояти, опустив лезвие вниз. Подпустив голодного врага на минимальное расстояние, Высший опустил меч, указывая на лавину бегущих. Сотня стрел и железных болтов устремились вперед, сметая первую часть хищников, второй заход уничтожил столько же, но порождения леса достигли воинов, и первая сотня, ломая пики, насаживаясь на них как на вертел, давала беспрепятственно затопить людей остальными волками. Лучники с арбалетчиками резко подались назад, а задние ряды, слившись в один, сделали шаг вперед и взметнули мечи вверх. С секундным опозданием то же проделал и первый ряд пикинеров, те, на кого еще не успела наброситься стая. Трава моментально обагрилась кровью. Люди и животные слились воедино, пытаясь уничтожить друг друга. Мечи, сверкая на солнце, опускались на головы волков, вспарывали им животы, разрубали шеи, лапы… Хищники пытались прокусить железные латы, но только скребли клыками сталь и изредка слышался крик человека не облаченного в доспехи. Трупы устилали поляну, но забрызганные кровью, мозгами, погрязшие, по колено, в развороченных внутренностях тварей, люди не ослабляли защиту. То там, то здесь слышался визг и предсмертный хрип раненого зверя. Арбалетчики, еще не утонувшие в разъяренной, изголодавшейся волне, отбежали на несколько ярдов назад и дали залп по остатку приближающихся падальщиков. Натиск ослабевал. Не прошло и четверти часа, как единицы выживших, поджав хвосты и, озираясь по сторонам, углубились в чащу, оставшегося в нескольких милях восточнее, Вековечного леса, зализывать свои раны.

Люди собрались и выстроились перед Тимом. На удивление и Соня, и ее спутники оказались живы–здоровы и отделались меньшей кровью. Эдуард с Эстэром осмотрели убитых и помогли раненым.

– Тридцать шесть не добрались до Этилии и останутся здесь навсегда, – склонив голову, сказал карот. – Восьмерым нужна помощь, из них у одного обезображено лицо. Остальные готовы к дальнейшему переходу.

По приказу Высшего, для слепого, с искромсанной ногой мужчины, сделали носилки и, решив достичь Этилии до захода солнца, бросились в путь.

Проходя мили, люди всматривались в даль открывавшейся равнины, с опаской поглядывая на кажущимся добрым лес. Местность опустела, даже не стали попадаться одиноко растущие деревья и кусты, но зато появились первые признаки людей – полуразвалившиеся и покосившиеся от старости, ветхие деревянные строения. С приближением к Этилии они увеличивались в своем числе, но представляли такие же грязные, нищие, убогие жилища.

Ближе к восьми вечера, отряд вошел в Этилию – самое дальнее восточное поселение империи Крониуса. Оно представило прибывшим свое нутро – жалкое существование населения… города? Едва ли. Это с трудом можно было назвать городом, скорее вымирающая деревенька, где каждый житель доживает свою жизнь, совершенно не интересуясь заботами других. Здесь был поросший мхом и кустарниками замок, обшарпанная, обвалившаяся стена вокруг, но это все, что напоминало о городе. Выливающиеся на улицу помои прямо с порога дома, реки зловоний, едкий режущий запах гари и дыма, кучи гниющего мусора, костей животных и вызывающие отвращения колодцы, из которых люди, похоже, берут воду для питья… Все увиденное вызывало тошноту и немедленное желание убраться отсюда на много, много миль дальше, забыть, стереть воспоминания и никогда больше не возвращаться, но судьба распорядилась иначе – здесь суждено жить.

«Нет! Я не буду вспоминать. Жалкий народ, пусть копается в своей мерзости. Ненавижу его!» – эти слова как будто кто-то прокричал издали, будто разломал разум юноши и стал диктовать свои условия. Тим схватился за голову, но это закончилось так же быстро, как и началось.

Он, держась за виски, подождал, когда соберутся жители: в изорванных, грязных одеждах, неумытые и не причесанные, и, посчитав количество достаточным, привстал в стремях и крикнул:

– Кто из вас староста, мне нужно с ним поговорить!

Вперед вышел старик с клюкой и, подняв морщинистое загорелое лицо, сказал:

– Я буду старостой, но позволь тебя спросить, молодой господин, что тебе нужно в этих краях?

– Как раз это я и хотел обсудить. Меня зовут Тим, я младший сын барона Крониуса, сына Нимбуса. Будучи в состоянии несправедливого гнева, он изгнал меня и обрек на существование здесь, в Этилии…

Народ отпрянул от этих слов. Волна нескрываемого шепота прошлась по стоящим впереди. Ужас и страх вновь завладели сознанием людей. Они вспомнили старое и постигли боль.

– … и видя ваше ничтожное существование, я помогу вам, но вы поможете мне…

Староста упал на колени прямо в лужу и заговорил:

– О Великий Господин, мы – жалкий народ, не достойный твоего внимания. Не гневайся на нас, мы всего лишь рабы! Нас прокляли и обрекли на вымирание, но мы продолжаем жить в этом аду, лелея надежду лучших дней.

– Мир меняется. Ваша надежда стоит перед вами.

Он спустился с коня, помог старику подняться и продолжил:

– Нам нужно добраться до замка. Сопровождай нас!

Тот поклонился и робко зашагал вперед. Воины последовали за ним. Тим бегло осматривал народ, проходя между ними. И тут он заметил девушку, чумазую, смешную, но в то же время прекрасную. Юноша остановил взгляд и она, не выдержав, смущенно подалась назад, скрываясь в толпе.

– Много ли у вас людей? – спросил он.

– В самом городе сотни две, да за его пределами, если хорошо поискать, едва ли пять наберешь. А ты, верно, в какой-то поход собираешься? – прищурив глаз, спросил он и, подумав, все-таки осмелился спросить. – Не на барона ли?

– Нет, отца я чту, но мне нужны все, способные работать. Через неделю начнется восстановление города. В таких отбросах невозможно жить – это самоубийство. Мы должны воскресить прежнее могущество!

– Ты только что приехал, а уже думаешь о таком несбыточном…ты молод, Господин и многое не знаешь.

– Все обращаются ко мне: Высший. Зови так! Мне рассказывали кое-что в детстве, да и сам многое читал из летописи. И все-таки я не знаю большего, да и говорилось обо всем полушепотом, или вообще молча, а из уст видевшего, события принимают истинный смысл. Что произошло? – проигнорировал он слова старосты.

Старик вздохнул. Было видно, что прошлое доставляет ему боль, но он лишь поморщился, закрыв глаза и, как показалось Тиму, пошел быстрее; видимо, намереваясь скоро закончить разговор.

– Когда это произошло, я был еще совсем маленьким. Мы жили независимо ни от кого, своей уединенной общиной, своим городом, выстроенным собственными руками, но пришел тот, кто подминал под себя народы и рассыпал прахом замки. Это был барон Крониус, сын Нимбуса, в таких же годах, как и ты. Три года длилась осада, с каждым месяцем уничтожая наших людей и истощая запасы продуктов. Сам борон показался только при самом последнем штурме и с триумфом разъезжал по разоренному городу. Его пять тысяч солдат исправно пополнялись новыми людьми, присланными с уже покоренных земель, и все чаще и чаще бросались они на стены города. Последний оплот сопротивления был подавлен в самом замке, уже после поголовного истребления населения. Мне чудом удалось спастись. Едва ли найдется десяток человек, которые пережили творившейся тогда ад. Но даже после взятия города, продолжали пропадать люди барона, провозгласившего себя впоследствии императором всего покоренного Альвеста; а потом находились зверски убитыми в разных концах Этилии. И возненавидел нас за это Крониус, что не сумел до конца покорить людей, подмять под свою железную руку, и разрушил храм Спасителя, и проклял это место десятью десять раз, но забоялся его и не оставил здесь ни единого своего воина, а только тех, кто по его мнению заслуживал кары. С тех пор прошло много времени: население увеличилось, мы кое-как существуем, немного отстроились и даже возвели небольшую церквушку, но это все, чем можно гордиться. Земля продолжает оставаться проклятой. Горный сокол давно улетел и своим исчезновением положил конец всему нашему, некогда, великолепному миру. Горное Королевство прекратило свое существование полвека назад. Герб Горного Сокола перестал виться над замком. Все ушло в прошлое. Люди отчаялись!

Старик остановился. Они находились у входа в замок – пугающий и страшный в своих теперешних очертаниях. Он с трудом воспринимался центральной твердыней города. Выбитые, разрушенные, покосившиеся стены взирали на нового хозяина.

– Здесь мы останемся на ночь! – сказал юноша войску – Разбивайте лагерь! – и повернулся к старосте. – Приходите на рассвете, мне нужно, чтобы вы отвели меня к настоятелю, да и с народом необходимо поговорить.

Тим всегда с уважением относился к старикам, понимая их мудрость. Старец ушел и до утра, решено было, не приниматься ни за какие работы.

Единственное, что было сделано – это возведение палаты-врачевальни, где оказали слабую, практически бессмысленную помощь покалеченным воинам, лишь на время продлив жизнь. Ее поставили вблизи замка, чуть в отдалении от главного входа в холл.