Вирус. Роман

– Расскажи мне, – попросил Джеймс.

– Еврей внимательно его выслушал и, зная, что отдавать гою нечем, попросил его поцеловать себя в плечо. «Почему в плечо?» – поинтересовался гой. – «Ну так ты ведь тоже издалека начал», – ответил ему еврей…

Отец снова зашёлся своим знаменитым смехом.

– Вот, значит, какие анекдоты рассказывают в Йеле! – сказал он, вновь беря свой стакан со столика с лампой «Тиффани» с абажуром из цветного стекла, на который он поставил его, чтобы не расплескать виски. – Да, я начну издалека, но не волнуйся, я быстро перейду к сути… Как ты знаешь, мы – избранный Всевышним народ, и наша история, наряду с Торой и Талмудом, содержит ответ на любой вопрос… Другие народы всегда ненавидели нас за то, что мы умнее, хитрее, изворотливее их. Но нам было обещано, что весь мир будет нашим, и, в общем, сегодня это предсказание сбывается.

– Ну да, это вроде кто-то из Ротшильдов сказал: «Дайте мне возможность контролировать выпуск денег в стране – и мне будет всё равно, кто в этой стране находится у власти».

– Совершенно верно, сынок. Один из наших вечных соперников – Ротшильдов. Мы контролируем деньги здесь, они контролируют их в Европе, но в последнее время ситуация в мире очень сильно осложнилась. Когда Ротшильды начинали свой бизнес, им было достаточно финансировать короля в каждой стране – и этого было достаточно, чтобы контролировать политику этой страны. Но в какой-то момент один очень умный еврей из Германии, которого звали Карл Маркс, написал книгу под названием «Капитал»…

– Хорошее название! – буркнул Дэвид.

– Но очень нехорошая книга, сынок… Вернее, книга-то сама по себе дельная, но, став достоянием человечества, как это часто бывает, она привела к ряду нехороших последствий. В Европе вокруг этой книги сплотилось большое количество людей (кстати говоря, преимущественно евреев), которые приняли ее как руководство к действию и в начале двадцатого века подарили миру новую идеологию – коммунизм, который был миру нужен, как у нас говорят, как зайцу триппер…

– Да, я в курсе. Коммунисты пришли к власти в России…

– Не только в России, сынок, не только в России. Они пришли к власти и в Германии, и в других странах. Строго говоря, они собирались прийти к власти во всём мире. Эти евреи были нищими, профессорами в университетах, школьными учителями, служащими, но при этом они были голодными, хитрыми и на них, видимо, распространялось благословение Всевышнего, иначе как бы они смогли захватить пол-Европы…

– А Сталин с Лениным тоже были евреи? – поинтересовался Джон.

– Вот они-то как раз евреями и не были. Лейба Троцкий, тот да – тот был самый настоящий еврей. В какой-то момент в России казалось, что он будет диктатором, даже Красной армией командовал. Он тесно, кстати, был связан с банкирами здесь, в Нью-Йорке, – поговаривают, даже золотой запас царской России хотел сюда вывезти. Но потом Сталин его сожрал. Сталин был грузин…

– А это что за народ? – спросил Джон больше из вежливости, чтобы показать отцу, что он слушает. Реально его начинало клонить в сон от виски, пришедшегося очень кстати после титанического напряжения ума в ходе шахматной партии. Он всё ещё не мог поверить, что ему удалось обыграть отца. При этой мысли улыбка сама расцвела на его полных губах.

– Грузия – это маленькая христианская страна на юге России, которую Россия к себе присоединила. Так вот, Сталин, который был самым настоящим бандитом, грабителем банков, оказался хитрее Лейбы Троцкого и не позволил ему подчинить Россию себе, с тем чтобы в дальнейшем спокойно её расхитить со своими американскими родственниками. Он сослал Лейбу в Мексику, а потом послал туда своего человека, и тот проломил ему голову ледорубом…

– Фу, отец, какие зверства перед обедом…

– История вообще состоит из зверств, мой мальчик. Но настоящие зверства начались чуть позже. Большевики в России конфисковали всю собственность, фабрики, банки – абсолютно всё – и начали править железной рукой и вооружаться. Тем самым мы потеряли Россию – она фактически оказалась в руках сумасшедшего грузинского гангстера, и он начал готовиться к тому, чтобы захватить всю Европу, а потом и весь мир. Они перестали брать у нас деньги в долг, а это пагубно сказалось на нашем бизнесе, и мы больше не могли их контролировать.

– Звучит печально – ведь Россия и тогда была богатой страной?

– Безусловно, сынок, богатейшая страна – золото, нефть, алмазы, сто с лишним миллионов трудолюбивых гоев… Что ещё хуже – они подали дурной пример другим странам, и скоро революции вспыхнули всюду, включая Германию…

– Германию? Там же были нацисты с Гитлером?

– Не сразу, сынок, не сразу… Сначала были коммунисты, и они захватили власть в свои руки и так же собирались устроить национализацию. Как ты понимаешь, мы не могли этого допустить…

– Кто «мы», папа?

– Мы – это семьи, которые контролируют мировые финансы. Конкретно в Германии это были Вартбурги, ну и, конечно, Ротшильды. Они стали искать альтернативу коммунистам, чтобы не потерять всё… Тут и появился этот сумасшедший ефрейтор…

– Гитлер? Он был военным?

– Тогда многие были военными. Как раз закончилась Первая мировая. Гитлер сумел предложить немцам идеологию, которая оказалась ещё сильнее и привлекательнее, чем коммунистическая, – национал-социализм. К сожалению, частью этой идеологии был антикоммунизм и антисемитизм. Так мы потеряли Германию. Чуть позднее у кого-то родилась блестящая идея столкнуть двух этих бандитов – Сталина и Гитлера. Так началась Вторая мировая. На той войне мы замечательно заработали. Вообще, война – это хороший бизнес, сынок, поскольку в ней есть огромные военные заказы, а чтобы их финансировать, нужны огромные кредиты.

– Похоже, что наши усилия управлять европейской политикой привели к тотальной катастрофе?

– Ну здесь как посмотреть, сынок… В какой то момент могло показаться, что да. Но когда осел пепел, оказалось, что наша позиция только упрочилась: Гитлер сломал хребет британской империи, сильно потрепал Сталина, так что тому пришлось на какое-то время забыть о мировой революции, а Америка с атомной бомбой воцарилась над миром. Доллар сменил фунт в качестве мировой валюты… У евреев впервые за две тысячи лет появилось своё государство – Израиль… Пусть и говённое, конечно, – хрюкнул себе в стакан Джеймс, – но всё же государство, член ООН, возможность влиять на мировую политику уже непосредственно…

– Отец, а как быть с холокостом?

– Дэвид, холокост сопровождал нас от начала времён. Он начался ещё в Египте, откуда нам пришлось бежать, и продолжался всё средневековье, когда везде гои устраивали погромы. Вся наша жизнь – это борьба с холокостом. Если ты вдумаешься, то умные и богатые люди, тем более если они отличаются по своей вере, всегда вызывают отторжение у своих соседей. Особенно в тот момент, когда соседи заняли у них денег и неожиданно поняли, что оказались от них зависимы. То, что произошло во Вторую мировую, – это, так сказать, кульминация. И наша задача – никогда не допустить повторения этого…

– Поэтому ты и хочешь, чтобы я занялся политикой?

– Упаси боже, сынок, я не хочу, чтоб ты ею занялся! Ты плохо меня слушал? Видишь, что получилось, когда мы ею занялись в Европе? Ты, как и пять поколений в нашей семье, должен заняться финансами… Но тебе стоит разобраться в том, как работает политика, – только так ты сможешь достигнуть большего, чем достиг я… пойдём посмотрим, что там у мамы на обед сегодня…

«Интересно устроена наша жизнь, – думал Дэвид, развалившись на заднем сиденье немецкого автомобиля, нёсшего его на экономический форум в Давосе. – Тридцать лет назад отец предвидел, как сложится моя жизнь… Удивительно!»

Он не спеша подтянул к себе свой портфель из кошерной говяжьей кожи, чтобы ещё раз пройтись по тезисам своего доклада о выбросах углекислого газа в атмосферу и их возможного влияния на современный мир.

Глава 2

Давос

Дэвид решил сначала разместиться в отеле. Занимая пост председателя правления одного из крупнейших инвестиционных банков в мире, он привык к тому, чтобы останавливаться в самых лучших отелях мира и зачастую в президентских номерах, но при форуме в Давосе приходилось смириться, что здесь обычно собирались сильные мира сего, и его номер в отеле «Интерконтиненталь», который фантасмагорическим золотым яйцом возвышался над городом, был самым обычным двухкомнатным номером, хоть и обошёлся банку в две тысячи долларов в день. Номера пошикарнее были предназначены для президентов и премьер-министров. По оживлению в холле было ясно, что большинство делегатов уже здесь. Отправив своего ассистента в очередь на стойку регистрации, Дэвид устроился в кресло в главном зале, вновь достав из портфеля полный текст доклада.

Он всегда составлял свои выступления сам, кроме тех случаев, когда считал его полной формальностью, а завтрашнее выступление никак формальностью не было. Два года назад он создал специальную рабочую группу в аналитическом отделе банка, задачей которой было, используя традиционные методики моделирования финансовой ситуации, выстроить прогноз развития ситуации глобального потепления. Произошло это потому, что на стол к нему попал проспект выхода на рынок акций фирмы, которая во Флориде занималась установкой солнечных панелей. В нём он впервые увидел график повышения уровня углекислого газа в атмосфере. Кривая на какое-то время привела его в ступор. С момента индустриальной революции рост шёл по экспоненте. Имея дело с цифрами всю свою жизнь, он прекрасно представлял себе, куда ведёт такая кривая, – она вела в жопу. Однако прежде, чем паниковать, следовало выяснить, кто и как собрал эти данные.

В группу он включил двоих самых лучших специалистов, попросил их работать независимо друг от друга и через неделю прийти с результатами. Результаты оказались крайне неутешительными – как выяснилось, рост кривой должен был уверенно продолжаться, и не похоже было, что те вялые меры, которые принимали правительства на протяжении последних десятилетий, оказывали какое-то серьёзное влияние на кривую. На следующий день он собрал в малом зале заседаний на сорок втором этаже этих двоих – Моше Лейтмана, маленького толстого пейсатого еврея в костюме от Армани, и Раджа Тагора, молодого красивого индуса, который вполне мог бы стать героем-любовником в одном из индийских фильмов, – вместе со своим ассистентом Линдси Пратт, худощавой женщиной неопределённого возраста, которую он очень ценил за то, что она была в курсе всех его дел. Он также пригласил руководителя отдела прогнозирования финансовых рынков, ветерана компании Соломона Кейна – прожжённого старого бойца, который помнил ещё кризис восемьдесят седьмого года. Дэвид сознательно не хотел собирать большего количества народу – Соломон мог сам раздать задание в своём отделе, а лишние слухи о том, что президент тронулся умом на почве экологии, были ему совершенно ни к чему.

Выслушав краткий доклад Раджа о том, как растёт концентрация углекислого газа в атмосфере, Соломон сделал недоумённый вид и обратился к Дэвиду с вопросом, зачем его пригласили на это совещание.

– Вам бы лучше было пригласить сюда Грету Гунберг, – с присущим ему тонким юмором заметил он, продолжая рисовать в своём блокноте причудливые загогулины. – А мне бы следовало заняться тем, чтоб посмотреть, как повлияет на рынок тот новый дериватив, который только что начали предлагать ребята из Сити Банка.

– Соломон, ты меня знаешь двадцать лет и вряд ли можешь назвать меня паникёром…

– Босс, мы вместе пережили две тысячи восьмой, и я готов официально засвидетельствовать, что за всё время ты запаниковал два раза, и каждый раз это принесло нам хорошие деньги, – ответил тот, понимая, что любой юмор только выигрывает, если немного проложить его лестью, но я не понимаю, какого прогноза ты ждёшь от меня в этой ситуации. Я не в состоянии оценить, как рост этой кривой повлияет на рынки… Вернее – в состоянии. Рост этой кривой никак на рынки повлиять не может, поскольку она к ним не имеет никакого отношения.

– Соломон, вопрос не в том, как эта кривая влияет на рынки. Если верить учёным, выброс газа ведёт к потеплению, а это, в свою очередь, – к различным природным катаклизмам.

– Ну да, поэтому акции страховых компаний мне не кажутся хорошей покупкой в ближайшем будущем, – ехидно заметил тот. – Но это вам уже наверняка сообщили Радж и Моше…

– Ты дашь мне договорить?

– Прости, босс, я умолкаю.

– Так вот, меня сложно назвать паникёром, и я понимаю, что нам бессмысленно пытаться моделировать изменения климата. Я хочу сказать о другом: очевидно, что изменения климата происходят, – это может подтвердить любой из вас. Каждая последующая зима в Нью-Йорке теперь теплее предыдущей, а в этом году зимы вообще практически не было. Так же как установили Моше и Радж, на кривую практически не повлияли меры, принятые до сих пор, – все эти ограничения эмиссий, продажа специальных сертификатов энергетикам и так далее… Правильно я говорю, Моше?

Моше поддержал его кивком, понимая, что вопрос носит риторический характер и не желая прерывать речь шефа.

– Всем нам ясно, что при таком росте кривой, если права та часть климатологов, которые предрекают невозвратные изменения, вполне возможно, с катастрофическими последствиями для человечества – типа разворота Гольфстрима, глобальной засухи, подъёма уровня Мирового океана, – окажется права, то это не то, что повлияет на рынки. Это может вызвать их коллапс.

Было очевидно, что он завладел вниманием всех собравшихся. Линдси смотрела на шефа, чуть приоткрыв рот, Соломон перестал рисовать свои завитушки, Моше нервно ухватил себя за пейсы, а Радж вцепился крепкими зубами в карандаш, словно собирался его перекусить.

Выдержав свою знаменитую паузу, Дэвид обвёл их взглядом и продолжил: