Пахан

– Неужто не узнаешь? – изумился Мотя.

– Не-ет!

– Во гады, видать, здорово долбанули тебя по кумполу! Ну ничего, они оба вчера подохли. Гы-гы-гы! И Лешего, падлу, достанем. Лично из него жилы вытяну!

– Какого Лешего?

– Н-да, дела! – протянул Мотя, сочувственно глядя на Сергеева. – Сейчас позову доктора. Он тут, в соседней комнате, дожидается!

Кандидат медицинских наук Семен Петрович Быков был специалистом высокой квалификации. Нищенская зарплата, выдаваемая государством, Семена Петровича никоим образом не устраивала, и посему он уже два года обслуживал банду Князя.

– Амнезия, – безапелляционно изрек Быков, осмотрев Сергеева.

– Че-го? – не въехал Мотя.

– Потеря памяти в результате сильного удара по голове. Со временем память восстановится, может быть…

– Чем его лечить? Какие лекарства требуются?

– Лекарства здесь не помогут. Пусть отлежится в постели пару дней, а потом как можно быстрее возвращается к привычной для него жизни. Тогда, под влиянием знакомых образов, старых друзей…

– Понятно, Петрович, можешь идти. Вот гонорар.

– Премного благодарен!

– Ты хоть меня узнаешь? – с надеждой спросил Мотя.

– Не-ет!

– Гм, ну а имя свое помнишь?

– Владимир.

– Чудесно, – обрадовался Мотя. – Уже прогресс!

– Есть хочешь?

– Да!

– Гриша приготовил твой любимый шашлык. Есть и коньячок, но доктор говорил – после сотрясения мозга не рекомендуется, попей лучше чайку…

Наевшись до отвала вкусного сочного мяса, выпив две чашки ароматного чаю с травами и выкурив сигарету, Сергеев устало откинулся на подушку. Как он ни пытался припомнить прошлое, ничего не выходило. Все вокруг казалось чужим, незнакомым.

– Слушай, дружище, – обратился Владимир Андреевич к Моте. – Расскажи мне, что случилось. Кто я и кто ты?

– Тебя зовут Цветков Владимир Ярославович, – терпеливо начал Мотя. – Погоняла[4 - Кличка.] Князь. Ты авторитет. Наша бригада контролирует много доходных точек. В сентябре прошлого года ты бесследно исчез. Ушел прогуляться по лесу и не вернулся. Все думали: погиб, я, грешным делом, тоже так считал, однако братве сказал, что ты временно залег на дно. Во-первых, опасался распада бригады, во-вторых, не хотел радовать Лешего. Признаться, у тебя были причины уйти в тину. Кочергу ты замочил прямо в ресторане, пулей в лобешник. Конечно, свидетелям мы рты позатыкали, ментов подкупили, но все же…

– Я убил человека?! – Сергеева прошиб холодный пот. – Не может быть, я никогда…

Мотя громко расхохотался.

– Во дает! – надрывался он. – Никогда! Ой уморил! Да за тобой жмуриков не меньше двух десятков числится. А Федьку Косого ты собственноручно тупой пилой на две части распилил! Как он орал, паскуда, как верещал! Класс!

– Выходит, я бандит?

– Не просто бандит, а пахан! Князь! Да чего попусту языком молоть! Взгляни сам!

Мотя протянул Сергееву цветную фотографию, и Владимир Андреевич с удивлением узнал самого себя – вальяжного, надменного, одетого в шикарный импортный костюм. Рядом стояли, ухмыляясь, три уголовные личности и две смазливые девицы в настолько коротких юбках, что их и юбками назвать нельзя. Так, узенькие полоски материи, едва прикрывающие трусы. В отдалении, на синей глади воды, виднелась изящная белая яхта.

– Это ты на природе со шлюхами и телохранителями, – пояснил Мотя. – Кстати, почему ты тогда отказался от охраны?

– Н-не помню.

– Ладно! Неважно! Значит, имелись на то причины…

– Дай выпить! – прохрипел Сергеев, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли.

– Доктор говорил: нельзя! – воспротивился Мотя.

– Заткнись, – с неожиданной для самого себя грубостью рявкнул Владимир Андреевич. – Тащи бутылку!

– Узнаю прежнего Князя, – прошептал Мотя, выходя из комнаты. – Не терпит ни малейших возражений! Крут!

– Я пахан, я убийца, и я садист! – пробормотал Сергеев оставшись в одиночестве. – О Господи!

* * *

Мотя вернулся с бутылкой коньяка, рюмкой и тарелкой с засахаренными ломтиками лимона.

– Позвонили ребята из города, – ухмыляясь, сообщил он. – Леший в ярости! Рвет и мечет! Узнал, падла, что тебе удалось скрыться, а его быки сыграли в ящик. Вот коньяк. Пей. Только немного!

Глотнув обжигающего напитка, Владимир Андреевич почувствовал себя значительно лучше. Голова прояснилась, однако память не восстанавливалась. Более того, Сергеев явственно ощутил, что он здесь чужой. «Распилил какого-то Косого тупой пилой!» – Владимира Андреевича передернуло от отвращения. Он попытался представить эту картину и едва не проблевался.

– Говорил же, не пей! – заметив его позеленевшее лицо, наставительно сказал Мотя. – Ну ладно, ладно, не нервничай, лучше поспи!..

Глава 2

Сергееву приснился странный сон. Будто какой-то субъект, подвывая от садистского восторга, пилит его ржавой пилой. Лица у субъекта нет – плоский белый овал, но Владимир Андреевич почему-то знает, что это тоже он, Сергеев, и жертва и палач одновременно. Вокруг приплясывают расплывчатые тени, подбадривают мучителя. Затем грубый голос рычит прямо в ухо:

– На работу опоздал, бездельник (голос кажется до боли знакомым). Уволю!..

От страха оказаться безработным Владимир Андреевич проснулся.

– На работу пора! – еще не до конца опомнившись, воскликнул он.

В дверях появилась зверская физиономия с косым шрамом на щеке.

– Успокойся, Князь, – заискивающе сказала рожа. – Тебе нельзя волноваться!