Пароль: «Тишина над Балтикой»

Появились у него и новые товарищи. Одним из них стал командир баржи «Сережа», артиллерийский офицер Александр Васильевич Сабуров. Когда-то он служил лейтенантом флота и в 1905-м проходил по делу революционера Петра Петровича Шмидта. По политическим взглядам эмигрировал в Париж, на чужбине работал и добился положения в обществе. Ему было далеко за пятьдесят, когда в Петрограде произошел октябрьский переворот, и он вернулся. Попал на Волгу в разгар мятежа чехословаков, пришел в штаб флотилии в Нижнем и заявил, что готов командовать орудием. В его умелых руках мирная деревянная баржа превратилась в покрытую броней грозную плавучую батарею.

Маленького роста, подвижный Сабуров безошибочно командовал огнем. В бою он сыпал французскими поговорками и не выпускал из зубов черенок трубки. Тихонов участвовал в боях при штурме Казани в качестве артиллерийского корректировщика на барже «Сережа», где познакомился с ее командиром-бородачом, весело посматривающим узковатыми татарскими глазками. По наводке Тихонова, Сабуров чуть ли не с первого выстрела накрывал цель среди построек большого города, а потом давал знак капитану буксира вести баржу к новой позиции.

На войне время бежит быстро, и жаркий август незаметно сменился холодным октябрем. Боцман «Межени» по утрам заходил в царскую каюту и докладывал Раскольниковой:

– За бортом нуль градусов, Лариса Михайловна! Вода – плюс пять. Скоро лед на реке встанет, по всем приметам.

По течению поплыли одинокие льдины, вода становилась густой и медленной, над поверхностью дымился постоянный туман, верный предвестник мороза. Команды веселели, предвкушая отдых.

Пришло распоряжение из Москвы: миноносцы флотилии перевести на Нижнюю Волгу, к Астрахани. Быстро собрались в путь и через неделю пришли на место. В низовьях оказалось намного теплее, чем в верховьях реки. Тихонов сошел на берег и во главе конного флотского разъезда отправился изучать обстановку вокруг места зимнего базирования.

В одной из глухих деревенек моряки увидели штабель трупов возле глинобитного домишки.

– Что, казаки лютуют? – спросил у сгорбленной старушки Тихонов, спешиваясь.

– Не-е, батюшка, черная болезнь у нас, мрут люди. Ехал бы ты с Богом, а то не ровен час…

Хорошего было мало. В домах лежали умирающие. Ясно, что в эти места пришла эпидемия. Срочно надо предупредить своих.

После получения страшной вести корабли ушли к новому месту базирования.

Раскольников сдал командование флотилией и вместе с женой собрался ехать в Москву. Тихонов провожал их к поезду, но у вагона неожиданно почувствовал себя плохо и упал без памяти. Сквозь проблески сознания до него доходило, что рядом распоряжается Лариса Рейснер. Вызвала врача, приказала грузить больного в вагон. Вдруг в вагоне почему-то появился полковник Стрельцов, который внимательно смотрел на бывшего своего офицера. Тихонов с трудом разлепил губы и прохрипел:

– Илья Иванович, я…

Снова раздался голос Рейснер:

– Видите, он бредит. И жар у него сильный.

Подошедший доктор осмотрел больного и сообщил:

– Будьте осторожны! Это – тиф.

Глава 3. «Найти Стрельцова!»

1

– Когда мне рассказали все, что известно про исчезновение Ильи Ивановича, я сердцем почувствовала, впрочем, нет, меня просто озарило свыше: он жив! Жив, понимаешь! Он не погиб. Святая Дева Мария не могла допустить, чтобы я потеряла его навсегда. Нужно искать и найти Стрельцова!

– Господи, да где же теперь искать Илью Ивановича, Кристина? А ведь ты, сдается мне, уже продумала этот вопрос. Отвечай скорее, так или не так?

– Да, Альбина! Конечно, ты права. Я кое-что придумала и позвала тебя, чтобы посоветоваться.

Кристина Тамм и Альбина Илонен, урожденная Голубева, сидели за столиком в кофейне на первом этаже универсального магазина Стокмана в центральной части Гельсингфорса. Они встретились именно там, где несколько месяцев назад их познакомил полковник Стрельцов, имя которого было по-своему дорого каждой из них. Изящной темноволосой красавице-польке Кристине шел тридцать второй год, а ее русской подруге Альбине, обладательнице яркой шевелюры цвета осеннего пожара и миловидного лица с мягким овалом, – двадцать седьмой. Молодые женщины, отложив прочие дела, собрались держать совет о том, как найти и спасти человека.

– Мне сказали, что в ночь, когда Илья Иванович пропал, в том месте, где произошел взрыв, находились лодки финских рыбаков. Они обязательно подобрали бы тех, кого выбросило с корабля. Подобрали бы и отвезли лечить к себе домой. Рыбаки, скорее всего, были из прибрежных хуторов на юго-западной оконечности Финляндии. Смотри, я записала в блокноте, как называется место, где следует искать. Это район Драгсфьорда.

Альбина, знавшая страну Суоми немного больше Кристины, предположила, что поиски могут оказаться очень сложными и нескорыми:

– Кристина, те места считаются труднодоступными. Не уверена даже в том, существуют ли дороги, связывающие хутор с хутором. Ведь рыбаки легко добираются домой по воде, им нет нужды путешествовать по суше.

– Может быть, ты и права. Но откладывать поиски из-за каких-то трудностей нельзя. Мало ли в каком состоянии пребывает Стрельцов, скорее всего, ему нужна медицинская помощь. По протекции мужа я обращусь в полицейское управление, чтобы получить список людей, которые живут в тех хуторах, и узнать, как можно до них добраться.

Альбина согласилась с подругой и выразила готовность помогать в поисках. На этом они закончили первый «военный совет» и разъехались по домам: Кристина – в Таммерфорс, Альбина – к мужу на хутор близ города Раума.

Супруги Тамм жили в Финляндии больше полугода. Их город Таммерфорс, или по-фински Тампере, в Европе называли «Северным Манчестером» из-за того, что к концу XIX века он стал промышленным центром страны. Наличие значительной прослойки рабочих среди горожан повлияло на решение русских социал-демократов провести в Таммерфорсе партийную конференцию в декабре 1905 года. На конференции произошло историческое событие: там впервые встретились два будущих вождя России – Ленин познакомился со Сталиным.

В 1916 году Феликс Тамм, муж Кристины, купил в Тампере деревообрабатывающий завод, а когда дела пошли в гору, стал еще владельцем ткацкой фабрики. Он и в Ревеле был состоятельным человеком, а на новом месте в руки к нему потекли миллионы. Росту доходов способствовали военные заказы на производство ткани для пошива армейской формы. Как и прежде, все свое время Феликс посвящал делам, практически не оставляя его для общения с женой.

Чтобы не грешить против истины, следует отметить, что Феликс, войдя в круг успешных промышленников города, одно время по светским правилам устраивал семейные встречи раз в неделю по вечерам у себя дома. Кристина накрывала стол для кофе, мужчины, выпив по чашечке, удалялись в кабинет, курили, играли в шахматы, вели деловые разговоры. Их жены оставались в гостиной, где для хозяйки наступало время мучения: она слабо владела финским языком, а гостьи плохо говорили по-русски и совершенно не знали польского. Женщины пытались общаться на смеси финского, русского и эстляндского, но не могли ни о чем поговорить толком. Кто-то просил еще кофе, кто-то извлекал из ридикюля рукоделие, чтобы довязать чулок, а кто-то откровенно скучал и клевал носом. Постепенно такие семейные встречи у супругов Тамм прекратились. Кристина оказалась предоставлена самой себе, как это было до переезда из Ревеля.

Тяжелым ударом для нее стало известие о гибели Стрельцова. Альбина к Рождеству получила из России много поздравительных открыток. В одной из них, пришедшей от осведомленного сотрудника Министерства иностранных дел, с которым прежде они вместе служили, имелась горькая приписка о том, что Илья Иванович погиб вместе с пароходом, подорвавшись на мине в Финском заливе. Альбина встретилась с подругой и, заливаясь слезами, пересказала страшную новость. Кристина выслушала ее, не проронив ни слова, вернулась домой и слегла в недомогании.

Накрывшись пледом с головой, она твердила одно и то же:

– Я сама, сама, сама виновата в его гибели! Я накликала беду! Я столько раз твердила: тебя убьют, тебя убьют! Это я виновата в его гибели! Сама накликала беду!

Феликс по вечерам приходил домой, заглядывал к жене в комнату и видел одну и ту же картину: Кристина лежала лицом к стене, не отвечала на вопросы, не вставала к столу. Прислуга докладывала, что она несколько дней почти не притрагивалась к еде. Вызвал врача, но доктор провел с ней наедине почти час, а потом вышел и развел руками:

– Медицина в этом случае оказалась бессильна, господин Тамм. Мое мнение: у вашей супруги сильнейшее нервное расстройство.

К жизни ее вернула приехавшая в гости Альбина Илонен. Подруги поплакали, поговорили о постигшем их горе, и вдруг Кристина слабым голосом рассказала о родившемся плане:

– Я чувствую, что надо ехать в Ревель. Поговорю с его сослуживцами, глядишь, узнаю от них какие-нибудь подробности его гибели. Зайду в его квартиру, может, удастся взять на память что-то из оставшихся вещей. Как ты думаешь, Альбина?

– Наверное, ты права. Но вряд ли тебе дадут проехать туда без разрешения начальства.

– А как мне быть? Сидеть здесь взаперти более невыносимо.

– Я провожу тебя в Гельсингфорс. Мы добьемся, чтобы тебя принял главный адмирал. Ты ему расскажешь о своих отношениях с Ильей Ивановичем, и он как благородный человек не сможет отказать тебе в просьбе выяснить обстоятельства его гибели.

Вечером Кристина огорошила мужа сообщением о том, что намеревается уехать ненадолго в Гельсингфорс, а оттуда через Петроград в Ревель. Она пояснила, что хотела бы зайти в их старую квартиру, посмотреть, в каком она состоянии пребывает, пока город не заняли наступающие немцы. Феликс пытался возражать, но увидев в глазах осунувшейся супруги такой решительный огонь, согласился, чтобы не вызвать новый приступ нервного расстройства.

В последующем Кристина вспоминала, каким напором она сопровождала свою просьбу в кабинете командующего Балтийским флотом Адриана Ивановича Непенина. Как адмирал согласился с женщиной, потерявшей на войне любимого человека. Как она преодолела путь из Петрограда в Ревель, стоя в тамбуре штабного вагона воинского эшелона, ведь пассажирские поезда давно не ходили. Как возвращалась в санитарном поезде. Но главное – как чувствовала себя победительницей, когда в Ревеле после беседы с Владимиром Константиновичем Тихоновым обрела надежду найти Стрельцова живым.

Они с Альбиной составили план поисков, быстрому осуществлению которого помешали революционные события в Петрограде, отречение императора Николая II и их отголоски в Финляндии, приведшие к гибели Непенина, который мог бы поддержать женщин в поисках. Обе горевали о несправедливой и жестокой судьбине адмирала, который так хорошо знал Илью Ивановича по службе на флоте.

Начало поисков переносилось с одной недели на другую. Когда утихли столкновения мятежной толпы с монархистами, шел второй месяц весны. В апреле сельские дороги расквасились, а лед в шхерах еще стоял, но ехать на санях по нему тоже было невозможно. Бесконечное ожидание нервировало, Кристина металась по квартире в Таммерфорсе, выплескивая скверное настроение на добродушного супруга. В конце концов созрело решение навести справки о возможных направлениях поисков в конторе полицмейстера Великого княжества Финляндского в Гельсингфорсе.

Она обратилась к Феликсу, так как без его протекции решить вопрос в полиции не было возможности, хотя русский император даровал женщинам в Финляндии равные права с мужчинами. Феликс, однако, не пришел в восторг от намерения супруги заняться поисками пропавшего русского полковника в глуши финской провинции. Кристина, не ожидавшая строптивости от мужа, во все времена совершенно безразличного к ее интересам, приняла образ грозной орлицы.

Про себя обозвав Феликса «бестолковым увальнем», «противным ревнивцем» и даже «обормотом, который забыл, когда ложился в супружескую постель», Кристина пошла в атаку. Она грохнула об пол пяток сервизных тарелок и с возгласом: «Домашний деспот!» – прицельно метнула соусницу. Муж с неожиданной для своей тучной фигуры ловкостью увернулся от фарфорового снаряда, убежал в кабинет и оттуда примирительно закричал:

– Делай ты, чего хочешь, сумасшедшая! Можешь сама поехать к комиссару участковой полиции в Гельсингфорс, сказать, чья ты супруга, и объяснить, чего тебе нужно.

Дама, удовлетворенная результатом семейных переговоров, отправилась в Гельсингфорс, чтобы воплотить задуманное в жизнь. Полицейский комиссар с удивлением выслушал странный вопрос супруги уважаемого господина Тамма, но терпеливо и неспешно объяснил, где можно искать спасенного из воды и каким путем проехать в отдаленные рыбацкие хутора. Более того, он позвонил комиссару сыскной полиции губернии Або-Бьерненборг и поручил содействовать госпоже Тамм в осуществляемых ею поисках.

Окрыленная первыми успехами, Кристина поехала в столицу юго-западной Финляндии город Або, имевший финское название Турку. Ее встретил комиссар сыскной полиции господин Пелтонен. Полицейский чин весьма учтиво пригласил гостью в комиссариат, велел секретарше приготовить кофе и профессионально без назойливости расспросил, кого предстоит искать и по какой причине. Кристина могла бы выложить человеку, готовому участвовать в поиске, все, что знала о Стрельцове. Но Альбина ее заранее предупредила, что со стороны сыщиков могут поступать всевозможные вопросы, на которые совсем не обязательно отвечать подробно. В отличие от Кристины, Альбина знала, в какой службе работал Илья Иванович. Более того, девушка помогала полковнику в тайных операциях против Германии и не раз выполняла в Стокгольме задачи, о которых предпочитала молчать. Разведчик дал ей несколько уроков конспирации, которые никогда не были лишними в их неспокойной жизни. Этого Альбина никогда не рассказывала подруге. Но как человек искушенный перед началом поисков она предупредила, о чем можно говорить, а о чем лучше промолчать.