В руках богини

– И что, же, бан Хурес, есть от этой диковины какой-нибудь толк?

– Да. С этими стёклами мне гораздо легче читать. Но, увы, они не помогают разбирать незнакомые языки.

– Этот язык и впрямь незнаком ни вам, ни мне, – кивнул Шукаш. – Но если у вас есть стёкла, помогающие читать, то у меня есть человек, который может быть нам полезен. Это мессир Конрат из Трёхречья, магистр словесности.

Хурес приподнял брови.

– Я думал, речь пойдёт о чародее.

– Увы! – Шукаш развёл руками. – Знакомых в Волшебном квартале у меня нет. А вот с мессиром Конратом мы дружили, в бытность студитами университета. Он ещё тогда рассказывал мне о своём желании создать совершенный язык, который был бы понятен любому существу, наделённому речью. Мессир Конрат, который впрочем, тогда мессиром ещё не был, решил, что для этого ему необходимо постичь язык, на котором говорят боги…

– И что же – ему это удалось? – с лёгким нетерпением переспросил Хурес.

– Скорее всего нет, бан Хурес, иначе бы все уже давным-давно понимали друг друга, – невесело улыбнулся Шукаш. – Однако же это к делу не относится. Мессир Конрат, пытаясь постичь язык богов, собирал всевозможные загадочные надписи и непонятные знаки. Если кто и может разобраться с этими рунами, то только он!

– Только он, говорите? – Хурес посмотрел на пергамент, потом на Шукаша. – Собиратель непонятных знаков? И вы хотите взять его в помощь нам?

– Да.

Хурес задумался. С одной стороны привлекать к столь важному делу чужака, к тому же, явно не от мира сего, было весьма и весьма чревато. Но что, если Шукаш и в самом деле прав? Быть королевским судьёй в провинции – нелёгкий труд, нужно угодить и королю и князю, даже если они оба желают несовместимого. Шукаш сидел в Гогаре уже десять лет, умудряясь не только не портить отношений с алчным Тибором, но и следить за интересами короля Тадеса. Для этого нужно видеть людей насквозь и просчитывать все ходы.

– Что вы уже сделали, мессир Шукаш? – спросил он.

– Я решил прикормить её, – Шукаш хитро прищурился, голубые глаза почти утонули в морщинах. – Убедил доносить мне обо всём и велел своему секретарю выплачивать по одному серебряному шильду в день. Это единственные деньги, которые она получает. Украсть у нашей эльфийки не хватит ни ума, ни смелости, а хозяйка ей денег не платит.

– Неужели?

– Поверьте, бан Сегнив, я знаю эту женщину, она жадна как десяток чародеев, и по доброй воле ни за что не расстанется со своей добычей. Девочка может надеяться только на меня.

Хурес кивнул. Он хорошо знал историю и помнил немало случаев, когда такие вот девицы, появляясь из ниоткуда, разносили в пух и прах целые города и ставили с ног на голову королевства. Историки Университета много спорили о том, что это за существа, откуда они приходят, а главное, что им нужно, но без толку. Если эта странная девушка из таких, то заполучить её в руки – неслыханная удача!

Глава 8

В день праздника Мамаша с самого утра отправила нас на Речную площадь искать клиентов. Площадь эта находилась на правом берегу реки Дуан, напротив моста. Три улицы лучами сходились к реке с разных сторон, образуя широкий полукруг, упирающийся в набережную.

Местные называли Гогар большим городом, утверждая, что в нём несколько тысяч жителей. У меня временами чесался язык рассказать им, к примеру, про Москву с Петербургом, но я сдерживалась, делясь этим только с Ральфом. Несколько раз клиенты – за отдельную плату, разумеется – поручали мне передавать любовные записочки своим дамам. Так что за две недели я неплохо успела узнать, как минимум, его правобережную, или, как говорили местные, «каменную» часть, где жили люди с деньгами. Так что узнала, что городок совсем невелик. Впрочем, шум ярмарки разносился везде, так что я в любом случае не заблудилась бы. Поскольку на улице таки выпал первый снег, в честь которого и получил название сегодняшний день, я оделась потеплее – и, вместе с остальными, направилась по Торговой улице в сторону реки.

С башни над городской ратушей донеслись два удара колокола: высоких и звонких. Наступал «средний час утра» как говорили местные. Я пыталась вникнуть в местное время, но выходило не очень. Единственное, что я усвоила, это то, что в меcтных сутках не двадцать четыре, а всего двенадцать часов: три утренних, три дневных, три вечерних и три ночных. Поэтому каждый здешний час равнялся двум нашим, а нас обычно снимали «на получаса».

Ближние подступы к площади занимали городские мастера и торговцы. Некоторые из них уже побывали в моей постели, другие просто были наслышаны обо мне.

– Эй, Маржи, как насчёт ночи?! – крикнул рыжебородый рыбник Ярос.

– Заткнись, я уже договорился с ней! – крикнул в ответ какой-то незнакомый мужчина.

Я ничего не ответила, лишь ускорила шаг, в поисках человека (а может и нечеловека) побогаче. Площадь заполонил народ, людей развлекал заезжий менестрель. Однако площадь я решила обойти стороной – все были поглощены зрелищем и на меня всё равно никто не обратил бы внимания. Не без труда пробравшись через толпу, я оказалась на набережной. Здесь помещались палатки богатых купцов, приехавших издалека. По-хорошему, следовало как можно скорее найти клиента, но я моментально забыла о деле, и было от чего.

В уши ударил разноголосый и разноязычный гомон в котором я, несмотря на выпрошенный у богини талант к языкам, не могла понять ни слова, и мне оставалось лишь зачарованно оглядываться по сторонам. Ближе всего к мосту располагались ряды с рыбой и прочими дарами моря; вокруг них суетились бледные, темноволосые и темноглазые люди, живо напомнившие мне Ральфа. За мостом я увидела роскошный шатёр, возле которого топтались на привязях кони. К рыбному и лошадиному запахам примешивались ароматы пряностей, вина, сыра, фруктов, и чего-то ещё незнакомого и манящего. В прошлой, спокойно-домашней жизни я мечтала обо всём этом. Теперь вся эта иномирная экзотика лежала прямо передо мной, но радости мне это почему-то не приносило. Будь я настоящей героиней, отважной наёмницей или ведьмой, я бы, наверное, швырялась сейчас деньгами напропалую. Но, увы. Меч я потеряла, а волшебная сила обратилась против меня. Я изо всех сил зажмурилась, чтобы не разреветься – так тошно стало. Богиня дала мне всё, но я, увы не получила ничего!

Огромным усилием воли всё-таки удалось справиться с эмоциями, и я, тяжело вздохнув, побрела между рядами к мосту, глядя не на товар, а на тех, кто его продавал и покупал. Неожиданно моё внимание привлёк один из посетителей. Высокий, стройный мужчина с длинными тёмно-каштановыми волосами и тонкими, правильными чертами удлиненного лица был абсолютно не похож ни на жителей Гогара, ни на других торговцев. Он вообще не был похож на человека.

– Эльф… – вырвалось у меня.

– Он самый! – подтвердила какая-то женщина, стоявшая рядом. – Эти ушастые целыми караванами вчера прибывали.

– И где же они? – удивлённо спросила я, обернувшись к ней.

– А вон там, на мосту! – ответила женщина, махнув рукой. – И гномы там же обретаются.

Я затопталась на месте в нерешительности. Идти туда, или лучше не надо? Я полюбила эльфов с тех самых пор, как впервые прочитала о них. Высокие, стройные, статные красавцы, отдающие всё время музыке, танцам, волшебству и сражениям с нечистью (впрочем, иногда мне в книгах и играх попадались эльфы-торговцы, но я не обращала на них внимания) – кем же восхищаться, как не ими! Потому, отправляясь в этот мир, оказавшийся таким негостеприимным, я пожелала стать в нём именно эльфийкой. Но… Осталось ли во мне что-нибудь эльфийское после моих злоключений, или я окончательно превратилась в «ночную бабочку» без роду и племени?

Решившись, я направилась к мосту. Просто зайду в первую попавшуюся палатку и куплю что-нибудь. Если торговец меня прогонит, или просто не признает за свою – пиши, пропало. Если нет – значит, ещё повоюем.

– Сладости! Хорошие и разные! – донеслось до моих ушей, и я сглотнула. Сколько дней у меня во рту не было самой завалящей конфетки, их вкус уже начал забываться. Ноги сами собой зашагали быстрее.

– Волшебные сладости из волшебного леса! – раздалось совсем рядом, и я нырнула внутрь синей палатки, расшитой цветами.

Перед широким столом топтались несколько детей, все хорошо одетые, умытые, причёсанные, явно не из бедных – настоящие сладости тут по карману далеко не всем. За столом же стоял эльф, и расхваливал товар.

– А вот это лиссеалакко, его можно съесть сколько угодно и зубки болеть не будут!

– Возьмите, почтенный! – торопливо произнёс один из детей, лохматый крепыш в отороченной мехом курточке, протягивая деньги. Эльф кивнул и дал ему нечто вроде чашки, сплетённой из листьев. В чашке было залито что-то белое, похожее на желе.

– Я первый пробую! – решительно сказал крепыш своим приятелям, и они выскочили из палатки, возбуждённо переговариваясь.

Я сжала в ладони свои монетки и, упрямо нагнув голову, шагнула к столу. Эльф взглянул на меня и улыбнулся.

– Странница? – спросил он.

Я удивилась такому высокопарному слову, но не подала вида – эльфу пристало говорить «высоким штилем».

– Да, я странствую, – кивнув, ответила я. В конце концов, это было правдой.

Лицо эльфа прояснилось. Я, воспрянула духом, подошла ближе и принялась выбирать. Чего тут только не было! Блестящие леденцы в форме цветов и листьев, фигурки животных из какой-то мягкой белой массы, орехи в меду и нечто, чему я не могла подобрать названия. Торговец, тем временем, забрасывал меня вопросами: давно ли странствую, где побывала, куда отправлюсь потом. Я отвечала уклончиво и, кажется, невпопад. Наконец эльф прямо спросил.

– Как же так вышло, что ты согласилась ублажать мужчин?

– На мне долг, – неохотно ответила я. – Стражники сцапали, надавали затрещин и заставили платить.

– Бывает, – вздохнул эльф. – Ты покупать что-нибудь будешь?

Я кивнула и выложила на стол обе свои монеты.

– Сколько стоят вот эти леденцы?

Двух шильдов хватило на пригоршню. Попрощавшись с эльфом, я вышла из палатки, бережно завязала леденцы в платок, а один сунула в рот и зажмурилась от удовольствия. Ничего вкуснее в жизни не пробовала, даже дома! Впрочем, может быть, дело было в том, как давно я уже не пробовала ничего сладкого.

Настроение улучшилось и я, вспомнив о деле, повернула на набережную. Прежде всего, стоило наведаться к смуглым торговцам из Орадва, лежащего далеко к юго-востоку отсюда; тем, что продавали лошадей и пряности. От Ральфа и Тары я слышала, что они необычайно охочи до женского внимания. И деньги у них есть, цена хорошего орадвского скакуна измерялась десятками и сотнями крон.