Отсчёт пошёл

Гоффман ослабил и так спущенный галстук.

– Видишь ли, я психиатр. Я пишу научную работу. Она про маньяков, серийных убийц. О том, как люди ими становятся. Думаю разговор с тем, кто убил шестьдесят одного человека, поможет.

– Сто двух.

– Что-что?

– Шестьдесят одно убийство удалось доказать. Ещё сорок одно мне не приписали из-за недостатка доказательств. Но я-то знаю скольких убил.

У Алексея не укладывалась в голове такая цифра. Сто два убийства! Да даже при условии, что Мясник куражится и на его счету только шестьдесят одна жизнь, это всё равно много для одного человека.

– Тем более, – с нажимом на каждое слово проговорил Гоффман. –Не каждый день удаётся поговорить с убийцей с таким обширным «послужным списком».

Алексею было противно от самого себя. Он льстит этому подонку, и всё ради истории для исследования. Льстит, и без толку. В глазах душегуба не было даже намёка на интерес.

– Знаешь что? Сотрудничество должно окупаться. Если расскажешь то, что мне нужно, я договорюсь с охраной. Они начнут выделять тебе сигареты.

– Как я и сказал – готов убить хотя бы за одну затяжку. Но не думай, психиатр, что меня можно купить. – прохрипел Артемий. – Я расскажу то, о чём попросишь, но не потому что ты пообещал мне сигареты. Я люблю мысленно возвращаться к содеянному.

– Значит, по рукам?

Артемий промолчал.

– Расскажи о своём первом убийстве. Только в подробностях.

Произошло неожиданное – Артемий улыбнулся. Это была даже не улыбка, а полуухмылка. Как будто о застал Алексея за грязным занятием.

– Зачем же было добиваться встречи? Почитал бы статьи и интервью журналюг, которые общались со мной.

–Я считаю, лучший источник – первоисточник.

Артемий кивнул.

– Мой первый раз, значит? Хорошо. Но только не перебивай, психиатр. Всё что я буду говорить относится к делу, даже если тебе покажется по-другому.

– Минутку.

Алексей достал из кармана брюк маленький диктофон и положил на стол.

– Ты ведь не против если я буду записывать рассказ на плёнку?

Артемий покачал головой. Алексей нажал на кнопку, диктофон зажужжал. Мясник потёр шею и начал.

Первое убийство как первая любовь, никогда не забудется. Так вроде бы сказал тот чмошник Пичушкин. Всё произошло в 1993 году. Этот год запомнился мне на всю жизнь – именно тогда в нашем доме появился видеомагнитофон. Видик, если по простому. Отец, особенно под бутылку водки, любил смотреть на нём кассеты, взятые в долг у его собутыльников. Частенько это была дешёвая порнуха и он даже накидавшись не позволял мне в такие моменты присутствовать в комнате и гнал пинками на кухню. Но как и любой пацан в одиннадцать лет я вкушал запретные плоды, когда отец уходил на работу или бухать (что чаще). Не удивлён, что мать умерла – мало кто выдержит такую мразь. Но я немного отвлёкся.

Порно мне быстро надоело – я не находил в нём ничего интересного. Кроме моментов с пощёчинами и сцен с плётками. Да-да, и такие кассеты находились у бати. Но и эти сочные сцены приелись. Смотреть по телевизору про упадок экономики и назревающий конфликт в Чечне мне не хотелось. Это могло стать причиной моей преждевременной гибели от скуки. Тогда я обратил внимание на кассеты с обычными фильмами, аккуратно сложенными в шкаф под телевизором. Я влюбился в кинематограф. Почти каждый вечер я смотрел что-нибудь новенькое, а если батя не приносил свежих кассет, пересматривал старые заново. «Терминатор», «Робокоп», «Рэмбо», вестерны и детективы с Клинтом Иствудом, многочисленные фильмы с великим Брюсом Ли – и это только первое, что вспомнилось.

Конечно, жанр «ужасы» не обошёл меня стороной. Я с наслаждением смотрел как Джейсон Вурхиз рубит в капусту тупой молодняк фирменным мачете, ловил каждый кадр того, как Кожаное Лицо режет людей как скот бензопилой, чтобы потом подать на стол бифштексы из человеченки, часто сквозь хохот слушал очередную грязную шутку Фредди Крюгера после очередного убийства перчаткой с лезвиями. Уже в сознательном возрасте я пытался собрать похожую перчатку, чтобы разнообразить процесс моей личной охоты, но осознал, что в чём-то мой отец-алкаш был прав – мои руки и правда растут из жопы.

Все эти злодеи стали и до сих пор остаются моими кумирами, но даже они меркнут на фоне того самого, который по настоящему меня вдохновил. Такой вопрос – ты ведь смотрел «Молчание ягнят»? Я и не сомневался, это классика детективных триллеров. Опережая твою догадку – нет, не Ганнибал Лектор стал моим вдохновителем, хотя голодный взгляд Энтони Хопкинса до сих пор мерещится мне в темноте. Главный антогонист, то есть Баффало Билл, вот кто запал мне в душу. В первый раз посмотрев фильм, я где-то с минуту сидел с открытым ртом, пока шли финальные титры. Потом отмотал кассету на нужное место и пересмотрел известную сцену с танцем ещё раз.

Знаешь, это был первый случай, когда мне захотелось достать постер фильма, чтобы повесить в своей комнате, но в те времена было почти невозможно достать настоящий постер какого-либо фильма. Поэтому, придя одним днём домой после школы и сделав уроки, я обременил себя дополнительной работой по ИЗО –начал карандашами и ручками создавать постер на обычном листе А4. Должен сказать, рисую я из рук вон плохо, но в тот раз получилось ничего так, почти похоже на обложку кассеты, которую я взял за образец. На стену было повесить не стыдно, что я сразу же и сделал.

Постером всё не ограничилось. Из финальных титров я узнал название песни, под которую плавно танцевал Баффало – «Goodbye horses» в исполнении К. Лаззаруса. Я наведался в местный музыкальный магазин и так как никаких карманных денег у меня отродясь не было, я выждал момент и стащил с прилавка нужную кассету. Это был первый и последний раз, когда я что-нибудь крал. Нет, я вообще не чувствовал угрызений совести, отнюдь. Мне просто было противно осознавать насколько я беден и в тот день я поклялся не воровать.

Но ощущение собственной ничтожности окупилось вдвойне. Теперь, каждый раз оставаясь дома в одиночестве, я ставил на магнитофоне кассету с знаменитой песней и, напялив отцовский банный халат на голое тело, начинал выделывать па. Время в танце пролетало точно болид «формулы 1». Однажды я так продрыгался ни много ни мало час.

Я подражал Баффало Биллу, но мне хотелось стать им. Мне не нужно было всматриваться в зеркало, чтобы понимать, что образ ни разу не полный. У меня появилось желание отпустить длинные волосы и проколоть сосок, вставив в него колечко. Второе желание, к счастью, оказалось мимолётным, однодневным даже. Но вот первое я исполнил –в пятнадцать я отрастил локоны до плеч и так и проходил лет до двадцати.

Я вижу ты заскучал, мозгоправ. Не волнуйся, мы плавно добрались до интересующего тебя момента моей насыщенной жизни.

Помнится, была суббота, 16 октября. В школу идти было не нужно и, как обычно и бывало в выходные, я был предоставлен самому себе. Друзей по двору или по школе у меня не было, не завелись. Не сказать, что я сильно об этом жалел – не было ещё ни одного человека, который мог по настоящему заинтересовать меня. Прохаживался я, значит, около дома, пинал попадающиеся под ноги камушки, как вдруг кое-что привлекло моё внимание. Это кое-что лежало в песочнице, в которой почти не было песка. Кукла. Типичная такая для тех времён кукла – безволосый младенец с пухлыми щеками и мёртвыми блестящими глазами, которые прикрывались, если куклу положить горизонтально. Она была не в лучшем состоянии – никакой одежды на ней не было, правая рука была выдрана с корнем, а на макушке был чёрный, расплавленный след от сигареты. Шестерёнки в моей голове закрутились. Я сразу смекнул во что хочу поиграть с этим потрёпанным жизнью куском резины и пластика, но мне не хотелось, чтобы кто-то увидел, что я уношу куклу с собой. Я опасливо осмотрелся. Двор был пуст и тих. Только где-то в соседнем квартале пронеслась машина с мигалками. Недолго думая, я схватил куклу за оставшуюся ручёнку и направился в место, где всегда мог уединиться –«кишлак».

«Кишлак» (чёрт знает почему именно такое название дали местные) представлял из себя заброшенную территорию с недостроенными высотными домами. Уверен, в каждом городе в те времена были такие вот заброшенные стройки. Территория была большая. Достаточно большая, чтобы две группы людей могли зависать там и не знать о присутствии друг друга. Ни тебе сторожа, ни собак – броди не хочу. Завсегдатаями там были бомжи, наркоманы, совсем опустившиеся алкаши и школьники-искатели приключений. Судя по пентаграммам на стенах, иногда туда и сектанты захаживали.

В общем, место было одним из тех, в которые я бы никогда не сунулся в тёмное время суток, будучи ребёнком. Но стемнеть должно было ещё не скоро, а днём это место не пугало меня совсем. Я без каких-либо сомнений и проблем пролез через дыру в заборе и пошёл между недостроек, которым уже никогда не суждено было стать каменными гигантами. Я был здесь не в первый и даже не в десятый раз и точно знал куда иду. К котлованам.

Я так понимаю это были «заготовки» для фундамента очередного высотного чуда, которое даже частично не начало существовать. Различных рвов, ям и пропастей там было полно. Одну такую яму я присмотрел давно –не слишком глубокая, но и не подкоп для закладки. В общем, нашёл я старое ведро из-под краски, старую, ржавую проволоку, связал всё вместе и был готов к игре. Положив несчастную куклу на дно, я приступил:

– Оно должно втирать лосьон!

Голос я постарался подобрать самый загробный, на который был способен, что было непросто – в одиннадцать я был той ещё писклёй. Но вот голос напуганной жертвы у меня получился более чем достоверный:

– Прошу вас, пожалуйста. Я хочу домой, я хочу к маме!

– Теперь оно кладёт лосьон в корзинку.

Тут я начал отпускать проволоку и ведро стукнулось об дно ямы.

– Прошу вас, я никому не скажу, если вы меня отпустите!

– Оно кладёт лосьон в корзинку.

Я закричал сначала пискляво (как бы закричала моя жертва в яме), а потом издал свой обычный крик. Прикрыв рот рукой, я засмеялся. Мне правда было весело и я ещё раз убедился, что не нужна большая компания или хотя бы один друг, чтобы было весело. Хотелось придумать ещё что-нибудь, разыграть сцену из ещё какого-нибудь фильма, но меня остановил оклик. Я вздрогнул, будто меня застукали за чем-то непристойным. Я был уверен, что один на всей стройке. Но, как я и сказал, «кишлак» слишком большой.

Повернув голову на звук, я понял, что у меня проблемы. Ко мне, обходя котлованы, направлялась знакомая фигура. Я понял кто это ещё по походке. Походке человека, идущего на «стрелку», с намерением покалечить хотя бы одного противника. Проволока выскользнула из мигом вспотевшей руки и ведро глухо стукнулось об дно ямы.

Это был Сеня. Именно Сеня, а не Арсений. За обращение полным именем, он мог жестоко избить. Хотя, многих он избивал без видимых на то причин. Любил он подраться. Я слышал это было связано с какими-то отклонениями в его башке. Даже не смотря на приступы беспричинной агрессии и неспособность перейти из пятого класса в шестой на протяжении вот уже трёх лет (да, на тот момент ему было четырнадцать), его не спешили переводить в спец школу. Родители у него были «буржуями» и не мало денег вложили в нашу школу. Думаю не стоит объяснять снисходительность со стороны директора на его счёт.

Одно радовало – в школе он появлялся редко. Но в тот день, в выходной, когда я надеялся отдохнуть от его издевательств и тумаков, он нашёл меня.

– Э, педрила!

Голос его звучал не по годам грубо, но разговаривал он как десятилетний. Я поднялся на ноги и собрался бежать, но был зажат в угол –за спиной метрах в пятидесяти одна стена забора из бетонных плит соединялась с другой под прямым углом и единственной возможностью убежать был прорыв через Сеню и многочисленные котлованы. То есть, возможности не было. Я так и прирос к земле от чувства всепоглощающей безысходности.

– Думал, раз школы сегодня нет, я тебя не достану?

Он залихватски дёрнул за козырёк свою красную кепку. Микки Маус весело улыбался с чёрной футболки Сени.