Лирика панелек

– Хорошо, поехали, но машины у меня нет.

– Это ерунда! – обрадовалась Оля. – Идем за мной.

Оля схватила Бобби за руку и повела на второй этаж. Там плавали клубы дыма и веял знакомый Бобби запах. Все двери, кроме комнаты с бильярдом, были закрыты, дым струился из щелей. У стены сидел парень в мешковатых штанах и кофте, с рыжими дредами на голове, которые были подвязаны резинкой, из-за чего он напоминал ананас. Худые черты лица, маленькие глаза, скромные губы. Под глазами две татуировки: «Olc» – под левым глазом и «Сarachtar» – под правым. На левой кисти руки олдскульный портрет девушки, а на правой – роза в том же стиле. Он сидел на полу, подобравши руками ноги и уткнувшись головой в коленки.

– Ирландец! – крикнула Оля парню.

Тот только приподнял голову, уставившись красными глазами на пару.

– Я нашла, кто может отвезти нас отсюда, давай ключи от машины, – Оля протянула руку.

– Надо же, – заторможенно говорил Ирландец. – Дело хорошее… надо бы… ключи… найти.

– Оля, ты уверена, что нам нужно его забирать? – Бобби удивленно посмотрел на Олю.

– Да, уверена. Он единственный, кто может нам дать машину. Он хороший. Когда трезвый. А сейчас он больше на ананас похож.

– И то верно, – Бобби с жалостью глядел на Ирландца. – Я пойду своего друга заберу. Встретимся на выходе.

– Хорошо, – сказала Оля, помогая Ирландцу подняться. Спустившись на первый этаж, Бобби обнаружил Июля, который лежал на диване, положив голову на ноги девушке. Июль смотрел в потолок стеклянными глазами не моргая.

– Июль, нам пора ехать, – сказал Бобби, аккуратно толкая Июля.

– Я тоже так думаю, – загробным голосом ответил Июль, не переводя взгляд и не моргая.

Пролежав еще пару секунд, Июль встал с дивана, производя неестественные движения, и взял Бобби за руку, словно ребенок.

– Пошли, – все тем же отсутствующим голосом проговорил Июль.

Бобби был слегка напуган поведением Июля, но все же повел его к выходу. Выйдя на улицу, Бобби усадил Июля на крыльцо. Через пару минут из дома вышла Оля с Ирландцем, который опирался на ее хрупкие плечи.

– Поехали, – Оля кинула Бобби ключи от машины. – Машина у ворот стоит.

Компания вышла из ворот. Неподалеку стоял старенький серебряный «Мерседес». Ирландца с Июлем усадили на заднее сиденье, те сразу же заснули, опираясь друг на друга. Оля прыгнула на пассажирское сиденье впереди, Бобби сел за руль. Рявкнув, машина завелась и осветила фарами дорогу, тихо тронулась, удаляясь от дома в сторону проспекта Гагарина.

В квартире Бобби Июля с Ирландцем уложили на диван. Смотрелись они достаточно мило. Оле Бобби предложил место на раскладушке, а сам отправился на балкон. Там он сел на стол в позе лотоса, созерцая район. Время близилось к восходу, солнце аккуратно подбиралось к горизонту, придавая небу розовый оттенок. Над спальниками клубился пар от ТЭЦ. Кирпичи домов наполнялись кровью от восходящего солнца, на окнах верхних этажей рождались солнечные зайчики. Улицы еще спали, тротуары отдыхали от тяжелых подошв. Трава набирала росу. Созвездия неторопливо закрывали глаза, скрывая блеск далеких звезд. Завораживающий вид дна отражался в добрых глазах Вани.

На балкон аккуратно ступила босая ножка Оли, она тихо подкралась к Бобби и укрыла его плечи пледом. Сама села рядом на стол, накинула на себя край пледа и прижалась к плечу Бобби, обхватив его руку. Ваня как будто не обращал внимания на гостью и не переводил взгляда.

– Не знаю, почему, но у меня такое ощущение, что ты очень добрый и тебе можно доверять, – прошептала Оля.

– Опасное дело – доверяться первому встречному, – так же тихо отвечал Ваня.

– Плевать. Хочу довериться хоть кому-нибудь.

– Нужно признать, мне будет стыдно подвести тебя.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Оля и крепче прижалась к Бобби.

В Бобби проснулись странные чувства. Необыкновенное тепло, которое возникает от нежных объятий.

– А этот Ирландец – откуда ты его знаешь? – спросил Бобби.

– У него есть младший брат, с которым я общаюсь. Сам Ирландец – мутный тип с такими же, как и он сам, делами. Но его стоить уважать хотя бы за то, что он пытается оградить своего брата. Он хочет, чтобы тот не знал бедности. Дает образование, жилье. Когда он трезвый, с ним приятно общаться. Он был единственным, кто не был мне противен на тусовке. До тебя.

«Надо же. У меня на квартире инопланетянин, бандит и девочка шестнадцати лет. До чего жизнь довела!» – подумал Бобби.

– Я бы так и просидела тут до конца жизни, – после долгой паузы сказала Оля.

– Скоро взойдет солнце, и это дно перестанет быть столь привлекательным.

– Почему?

– На этих улицах появятся люди, – Бобби брезгливо опустил взгляд ниже крыш, на тротуары между муравейников.

– Почему ты называешь свой район дном?

– Знаешь, тут не так уж и плохо. Но у большинства людей, живущих здесь, мечты не уходят дальше кухонь. Я боюсь, что тоже могу стать таким… Если не уже.

– Если твои мысли уходят дальше стакана и тарелки, то уже не все так плохо, – мило улыбнулась Оля. – Нам пора идти спать. Не хочу портить впечатление об этом пейзаже людьми.

Оля спрыгнула со стола и потянула Бобби за собой. В комнате Июль слился в объятиях с Ирландцем и мило причмокивал во сне. Оля подтолкнула Бобби к раскладушке, на которую он лег. Сама легла рядом, положив голову на грудь и приобняв. Ваня лежал смирно, словно солдат.

– Ты что, с девушкой никогда не спал? – Оля посмотрела Бобби в глаза.

– Да я как-то возраста твоего стесняюсь, – оправдывался Ваня.

– Ты же не в трусы лезешь, – буркнула Оля.

Поняв, что Бобби в оцепенении, Оля взяла ситуацию в свои руки. Руку Вани закинула на себя так, чтобы тот обнял ее за плечи. Сама же вернулась на грудь Бобби. Оля быстро заснула, а Ваня еще долго смотрел в потолок в недоумении от происходящего. Разом ему в голову ударили все мысли: и про Олю, и про Июля, и про Евгения Матвеевича. После получаса раздумий о недалеком прошлом и новых знакомствах Ваня сделал вывод, что все-таки его мысли уходят дальше стакана и тарелки, и мирно закрыл глаза. В комнате царили тишина и уют. Тишину редко прерывали всхлипывания Июля во сне.

18

Первым, кого увидел Бобби после пробуждения, был Ирландец, который в одних широких красных трусах в клетку мирно жевал яичницу на кухне. Тело Ирландца было покрыто многочисленными татуировками – помимо тех, что уже видел Бобби. На икроножных мышцах красовались два пейзажа. На левой ноге в красных оттенках был изображен спальный район, типичный для России. А на правой ноге – частные небогатые домики южной страны с пальмами. На правой коленке – перекрещенные стрелы с цифрами: 19 – слева, 94 – справа, 13 – вверху, 08 – внизу. Во всю поясницу было изображение Иисуса. На правой руке от розы на кисти руки растения шли дальше на предплечье, до локтя рука усыпана узорами из листьев, преимущественно марихуаной. На плече правой руки – солнце с пробивающимися через облака лучами. На кисти левой руки – портрет девушки. На плече – портрет девушки с более детальной прорисовкой. По центру груди – надпись в две строки: «Кормите своих демонов». Ниже – большой ворон, держащий часы. На левом ребре – скрещенные перо и нож с надписью «Перо – оружие поэта». На правом ребре – мордочка кота, позади которой – скрещенные ножи, сверху – аббревиатура «АСАВ», ниже – расшифровка «All Cats Are Beautiful». Все работы были выполнены в олдскульном стиле. На тыльной стороне шеи – маленький четырёхлистный клевер. А надписи «Olc» и «Сarachtar» на лице гармонично дополняли утренние синяки.

Бобби поднялся с раскладушки, подошел к кухне и облокотился о дверной косяк. Ирландец не обращал на Бобби никакого внимания.

– Кто же ты такой? – спросил Ваня, пристально глядя на Ирландца.

– Я из комитета по концам света, – серьезно ответил Ирландец, не отводя взгляда с яичницы.

Доев завтрак, Ирландец молча встал из-за стола, вымыл тарелку и поставил на место.

– А вообще я Коля, – Ирландец улыбнулся и протянул руку Бобби.

– Ваня, – Бобби пожал руку Коли. – Оля называла тебя вчера Ирландцем.

– С детства сохранилось прозвище, за рыжие волосы.