Дружина окаянного князя

Ховруш поклонился князю Святополку и, выйдя вперёд, задал вопрос:

– А коли князь Борис Владимирович спросит, какими землями ты его желаешь наделить, какой мне ответ дать?

– Я этого ещё не решил и думаю. Пусть он пока со своей дружиной стоит на реке Альта и стережёт печенегов, которые по-прежнему угрожают нашему Отечеству.

– Князь, – вмешался воевода Ляшко, – с Борисом стоит только дружина, которую он привёл с Ростова. Она немногочисленна, и в случае столкновения с печенегами она не выстоит.

– Ховруш, передай также Борису, чтобы он в случае столкновения с печенегами отходил, не вступая в бой, – произнёс князь Святополк. – Ляшко, Елович, Путша и Талец, я сегодня же поеду в Вышегород, где разместилась моя младшая дружина. Хочу, чтобы вы ехали со мною.

Воевода Ляшко поклонился князю. То же самое сделали и бояре Елович и Талец, лишь Путша долго испытывающе смотрел на Святополка.

– Князь, – сказал Путша, – а стоит ли в ночь ехать в Вышегород? Разве не подождёт это до утра? Сейчас и погода ненастная!

– Нет, Путша, – ответил Святополк, – такое не ждёт. Мы едем сегодня же. Если вечно всё переносить на завтра, то жизни на все дела не хватит!

Бояре стали ухмыляться, услышав слова князя. Святополк и Путша смотрели друг другу в глаза. Путша понял, что Святополк неспроста решил уехать в Вышегород, но никак не мог понять, для чего. Только что, по мнению Путши, Святополк сделал наиглупейший поступок, решив увеличить удел Бориса. Этот Борис ведь представляет наибольшую опасность!

Князь повернулся и вновь вышел на крыльцо, давая понять боярам, что всё уже сказал. Путша вышел вслед за ним. На улице начинался дождь, хотя вернее было бы сказать, что он и не прекращался.

– Князь, чего это ты удумал ехать в Вышегород проверять младшую дружину?

– Увидишь, Путша. Всё увидишь, – ответил ему Святополк, – не могу я сейчас тебе всего рассказать.

– Если ты надумал бежать, то на дружину не надейся. Она бросит тебя, князь.

– У меня этого и в мыслях не было. Видишь, Путша, как получилось – ты со мной на смерть поехал и благодаря этому жизнь свою сохранил. Коли остался бы в Киеве, то, может быть, тебя бы сейчас хоронили, как князя Позвизда.

– Ты так и не был у его тела?

– Нет, Путша, не был. Как только мне будет, что ему сказать, приду и скажу. Хотя сейчас, я думаю, ему мирское не важно. Он на небе и там с Богом говорит.

Путша задумчиво покачал головой, а потом проговорил, словно размышляя вслух:

– Может, ты и прав, Святополк, стоит уехать из Киева, а не то, не ровен час, и вправду кончишь жизнь как Позвизд. Киевские бояре тебе не верны. Они вообще сейчас никому не верны и лишь о своих интересах пекутся. Впрочем, это ведь нормально, люди должны о себе заботиться.

– Поверь мне, Путша, я не боюсь смерти!

– Я уж понял, – ответил Путша, – это я понял, когда с тобой из Киева выехал. Я ведь до последнего надеялся тебя отговорить и убедить закрыть ворота перед дружиной. А что Позвизд умер, так, может, это и хорошо. Знаешь, а ведь Владимир своё правление начал именно с того, что стал мстить за смерть брата. За смерть Олега Святославовича.

Святополк ничего не ответил на слова Путши. Князь лишь смотрел, как хлещет дождь, и наслаждался, когда капли, гонимые ветром, попадали на его лицо. Человек, хоть раз по-настоящему испытавший жажду, не может не радоваться дождю и влаге. Святополк прошёл через такое. Жажда, тьма, голод и отчаяние.

* * *

К Вышегороду, который находился всего в часе езды от Киева, Святополк и его люди прибыли насквозь промокшими. В Вышегороде, увидев, что приехал князь, тут же засуетились и стали готовить кушанья. Впрочем, Святополк и его ближники предпочитали еде тепло и подошли к очагу, который развели челядины.

– Ну вот, – проговорил Ляшко, – и к чему было ехать сюда в ночь? Дружину младшую всё равно завтра смотреть будем. Только промокли.

– Нет, не завтра, Ляшко, – медленно, отчётливо произнося каждое слово, проговорил Святополк, – сегодня вы, мои самые ближние бояре, докажете свою верность.

Все посмотрели на Святополка, не понимая, что же удумал их князь. Чего он хочет?

– Елович, Талец, вы служили князю Владимиру и, конечно же, хотели бы служить Киевскому князю, так как это дало бы вам возможность сохранить своё положение. Вы поехали сначала к Борису, чтобы поскорей склонить свои головы перед ним. Ты, воевода Ляшко, был воеводой у князя Владимира. Почему ты последовал в Киев и поклялся мне в верности?

Бояре Елович и Талец стояли молча. Да и что им было отвечать, когда князь Святополк попал в самую точку? Елович задумался о том, кто же мог подсказать князю Святополку всё это. Или, может быть, сам осмыслил?

– Я поехал в Киев, потому что вся дружина решила туда идти и присягнуть тебе. Князь Борис не хотел сам выступать против тебя, боясь замарать руки в твоей крови. Может, он надеялся на то, что тебя умертвят в Киеве его сторонники или ты дрогнешь и убежишь к своему тестю. Не ведаю. Но он не хотел идти и брать Киев силой.

– Честно говоришь, воевода. Я люблю честность, – сказал князь Святослав, поднося руки к огню, – жарко? Огонь быстро согревает.

Все стояли молча, понимая, что вот-вот князь скажет что-то действительно важное.

– Путша, ты вместе с ними, – сказал князь, обведя взглядом Еловича, Тальца и Ляшко, – поедешь к Борису и привезёшь мне его тело. Я хочу, чтобы он умер.

Путша кивнул и улыбнулся, а вот бояре Елович и Талец, поморщившись, даже несколько отошли от огня. Ляшко не дрогнул и после нескольких секунд тишины проговорил:

– Кровопролитие и братоубийство стоит только начать и его уже нельзя будет остановить!

– Не я его начал, – произнёс Святополк, – не я отнял жизнь у Позвизда!

– Тот, кто отнял её, действовал по своему умыслу, – вмешался боярин Елович, – князь Борис здесь не при чём. Княже, пожалей своего брата, он тебя старшим признал!

– Признал. Он признал, а его люди нанесли мне удар. Прости один удар, и тебе тут же нанесут ещё один. Око за око!

– Княже, но разве в ответе князь за деяния своих людей? – спросил боярин Талец, который явно не хотел в этом участвовать.

– Ну что ж, коли не хотите мне служить, то идите прочь. Путша и без вас всё сделает, – сказал Святополк, внимательно всматриваясь в лица бояр.

– Нет уж, я тебе в верности клялся, – сказал боярин Елович, – просто я тебе совет давал, так сказать, по-отечески! Коли хочешь тело Бориса увидеть – увидишь. Сам ему своей рукой кровь пущу.

От этих слов Путша и Ляшко чуть не рассмеялись, но Елович на них лишь злобно зыркнул, как бы говоря, мол, смотрите, со мной шутки плохи.

– Выезжайте с малой дружиной, как только рассветёт. Борис не будет этого ждать, и вы сможете его умертвить. А узнав о том, что вы приближаетесь, он только подумает, что я послал ему на помощь своих воинов.

– Хитро придумал, – произнёс Путша.

– Ладно, князь, – сказал боярин Талец, – коли завтра в путь, то надо и поспать. Чего говорить – дорога дело такое.

– Я тоже, пожалуй, пойду спать, – поддержал боярина Тальца Елович, – в наши годы дорога даётся с трудом. Было время, и мы скакали по лесам и полям, по три дня не спав, а теперь всё иначе.

* * *

Уже почти светало, когда Елович подошёл и толкнул боярина Тальца, который вовсю храпел.

– Ааа! – вскочил боярин Талец и тут же потянулся к своему мечу, но Елович остановил его.

– Тише! Чего орёшь, пойдём на воздух поговорим.

Талец спросонок повертел головой, но достаточно быстро пришёл в себя, поднялся с постели и быстро стал натягивать полусырые штаны, завистливо поглядывая на Еловича, который, по всей видимости, успел лучше обсохнуть у огня.