Слипер и Дример

И всё ж его грела гордость, что не всяк в жизни становится компасом, да ещё и кармическим напрочь. Определять судьбы – это вам не галопом в калошах!

Он бы и рад был то копытами кверху свалиться, то носом в землю упасть, но каждый раз удивлённо замирал, лёжа на боку и упёршись рёбрами в опавшие листья. И наступал тот самый Противный Случай, о котором говорили братья перед очередным броском.

– Либо так, либо не ручаюсь! – горячился Слипер обычно.

– Если то – иначе всё, олух! В противном случае… – отвечал Дример и метал в небо Жребия.

Тот, тоскливо заржав, устремлялся к верхушкам деревьев и оттуда планировал, как мог, своими копытными ногами по ветвям вниз.

Бац!

– Противный Случай! – Жребий виновато косился на стоящих братьев, приминая рёбрами землю, и без того неплохо лежащую повсюду.

– А он злой? – испуганно мявкнула Терюська.

– Кто? – Я чуть не упал со стула. Увлёкся, понимаете ли, писательским делом…

– Ну как кто?! Противный Случай, конечно. Обычно ведь кто Противный, тот и злой! – авторитетно заявила Терюська, расфуфырив усы. А усы у неё странные-престранные. Закручены они в разные стороны и взлохмачены так, будто она только что встала с кровати. А кровать эта будто и вовсе не родная на поверку, и сейчас раннее-раннее утро после отменной вечеринки, на которой она была и сама не своя, а очень даже усатый по-жёсткому начальник какого-нибудь транспортного цеха. Ну а кто ещё у нас усы носит такие, как у Терюськи?

– Железная логика! Э-э-э, а вот мы ща поглядим! Что нам злого принесёт Случай тот Противный?

Ну, дык и стали собираться братья в дорогу к Эникам решать этническую проблему делёжки питания, пропорцию с тремя известными, но неизвестной четвёртой порцией. С одной стороны, было ясно, что война разгорелась из-за вареников этих несчастных, а с другой стороны – питаться всё равно нужно, а то сил не будет на войны. Парадокс на всё лицо! И хотелось бы, чтоб лицо это было к тому же и сытым.

– Объявляется сложное и непонятное положение! – гаркнул Дример в сторону окна, сложив руки рупором.

– Объявляется сложное и непонятное положение! – заржала в Лесу Кусачепони и понеслась с этим уржанием разносить его по Лесным сусекам и просекам.

– Куда пойдём-то? – Слипер вышел из Дома и вдохнул сладкий, с примесью туалетной воды «Живаньши», воздух Леса. Он напялил свои кислючие оранжевые штаны, красный анорак и закинул за спину почти всегда пустой жёлтый рюкзак с пометкой «на всякий случай».

– Туда и сюда! – ответил Дример из глубины коридора, роясь по углам в поисках своего головного защитного убора. – Как всегда.

– Грызлик, сидеть! Присесть! Да ёжкины кошки, ну привали ты задницу, не мельтеши в зрачках! – Слипер рявкнул на неопределённого роду и племени шавку, которая кружилась вокруг ног, сбивая его с толку. Она лаяла и радостно виляла хвостом, или чем-то-там-величиной-с-бублик-за-шесть-копеек.

– Разделимся. Я к Эникам. Ты к Беникам. А то, ёктить, сам разумеешь, – Дример укоризненно посмотрел на брата, договорив предложение чисто телепатически без надежды на обратную связь.

– Да прозрачно как Ясный Пень! – Слипер перекинул свой жёлтый рюкзак через плечо, плюнул дважды через него же и от нетерпения попрыгал на месте. – В общем, я пошёл. В целом, я проваливаю.

– Давай, только без фокусов! – Дример оправил серую свитерюжную кенгурятину с капюшоном и напялил-таки на голову дырявую шерстяную Шапку-Невредимку, от беспредельности и беспредела сохранившую не одну головушку в неприкосновенности музейной. – И без покусов желательно бы! – добавил он, кряхтя, зашаркав сандаликами в другую смутную сторону.

Вы спросите, откуда там, в Лесу, Шапки-Невредимки? А где им ещё и быть-то? Только в Лесу. Тут всем неучтённым и есть самое место. Оттого они здесь все добрые и спокойные, ибо место каждому тут изначально зарезервировано. Всем лишним и неучтённым прямая тропка сюда. Да и вообще всем сюда путёвка уже давно оплачена по месту жительства. Только почти все об этом не знают покудова, а коли и догадываются, то, как правило, уже поздняк пить «боржоми», ибо печени кулдык. Короче, всем добрым Шапкам тут самое место кочумать.

– Значит, тот, который Противный, – всё-таки не злой? Раз все добрые, и даже Шапки, – с надеждой вопросила Терюська.

– Железная логика! А вот ща и позырим! – Меня всерьёз понесло, и я ожесточённо стал дальше долбать тремя пальцами кнопки компьютера.

Дример шёл по тропинке, засунув руки в карманы широких грязно-лиственных штанов. На Шапке-Невредимке копился снующий в воздухе лесной мусор. Над головой шныряли Белки-Парашютяги и их юродные сёстры Белки-Дельтапланерюги. Тухленькое невзрачное солнце (или как оно там называлось) неохотно тащилось по небу, изнывая от скукоты. А может, это и была сама Скукота, прикинувшаяся солнцем. Заговорённые, говорливые и просто словоблудные грибы блудили по всему Лесу и много чего говорили не к месту в головушках у рискнувших вкусить эти самые грибцы. Пиная их и треща сучьями под ногами, Дример уверенно направлялся на восход солнца. Эники были где-то там.

– Где-то там, где-то там, там-тарам, тарам-там-там… – Братец довольно жмурился на солнечные зайчики, бликующие на листьях, и пыхтел самокруткой.

– Здоровье не бережёшь ни шиша! – говорил ему Слипер в было-бывалые времена.

Но Дример не хотел бросать пыхтение дымом и отвечал, напустив на себя пророческий вид:

– Закашляюсь как-нить, помру, и останешься один! У-у-у! В единочестве шевчуковском!

Словом да неделанием, бормоча приятности под нос и мурлыкая, Дример вышел на опушку. На ней, в середине почти правильного круга из земляных кочек, сидел громко нами вовсе недавно помянутый всуе Загрибука, великий и заумный. И слегка наморщенный. Насчёт великости я, конечно, немного погорячился. Росту в нём было не ахти. Шерсть всклокочена всеми местами. Уши прижаты. Хвостик беспокойно дёргался. Пухленькие бочка подрагивали. Розовый нос морщился от свойственной всем учёным высокомерности.

– Привет, дружок! – Дример остановился и снял Шапку-Невредимку, утерев лоб. Сандалики тут же погрузились в мягкую почву на парковку, хлюпнув влажностью.

– Таких друзей сдавать в музей! – насупился Загрибука и надвинул уши на самые брови. – Дружок, понимаешь… Много тут у вас всяких Дружков да Бобиков, Шариков да Тузиков. Вот от Тузика и слышу!

И нос сморщил для важности, ковыряясь в наговорённых грибцах и зачищая от них очередную земельную кучку.

А грибцы были модные, надо сказать, оранжевые. Кислые-прекислые грибцы были, укисленные до обдурения дурманного.

– Сидим, значить, кукуем? – Дример опустился на корточки, отчмокнув сандалики.

– Как же… Ку-ку… Я что, по-твоему, дятел совсем? – Загрибука топтался на бруствере, утюжа край своей постройки. – Ты лучше ответствуй собрату по разуму, пошто Грызлика натравили на интеллектуальный запас природы, на меня то бишь? Вот уж кто у нас ку-ку, брехня уелапая с сушкой заместо хвоста! Только и знает, что гавкать да кренделем своим мух вентилировать.

– На тебя натравишь, пожалуй. Вона ручищи-то какие, захват – что твой экскаватор!

– ??? – Загрибука нахмурился, представив соперника с именем Экс-ква-ква-тор. Воображение услужливо показало ему большую жабу с ручищами.

– Что насупился-то? – Дример приветливо склонился ухом на сторону.

– Супа в рот сегодня не брал!

– А такое впечатление, что по самое «разойдитесь, товарищи… вот сейчас-сейчас меня стошнит».

– Ты сам-то куда лыжи навострил, юморист? – Загрибука расправил физиономию. – На первый разряд?

– Туда и сюда, – весело прищурился Дример, слушая лесное пересвисталово питючек разных.

– Как обычно. Понятно. Слыхал я, вроде как новость дурную принесло. По чью душу звонит колокол-то? – Загрибука встал, отряхнулся лапищами и, насвистывая «Hell’s Вells» рок-группы АС/DС, принялся осматривать кучки земли вокруг себя.

– К Эникам иду.

Загрибука плавно перешёл на фигурный свист композиции «For Whom the Bell Tolls» рок-ансамбля Metallica и молвил:

– Всё вареники поделить не могут? Тупые бестолочи! Только им всё жрать да жрать! Никакой образованности, никакой науки. Где интерес к радиусу своей миски, хотя бы?! Я вот построил космическую обсерваторию, видишь? – Он неслыханной дланью своей показал на бугристую окружающую местность: – Все эти кучи расположены относительно крутящего момента звёзд в порядке очерёдности. Косинусы по понятиям оговорены с котангенсами. Я где-то слыхал, что на одной из далёких напрочь планет некий народец Майка выстроил на этих понятиях целую пирамидальную обсерваторию в местечке Чечен-Пицца. Высший эшелон научного Лесного прогресса по этому раскладу трактует вона што…

Дример опустил задницу на траву, где посуше, и прикрыл глаза. Ну сел он попросту. Солнце пригревало, но в воздухе стояла морозная свежесть. Впрочем, она могла в любой момент и исчезнуть, уступив место тропическому дождю. Лес ведь и насчёт погоды был непредсказуем. По крайней мере, пока все так думали, он старался оправдывать всеобщие ожидания. Потому и деревья в нём росли сплошь какие хочешь и каких ни в одном ботаническом учебнике не сыскать. То сосенка с пятипалыми листочками в крапинку, то берёзка с иголками.

Дример залез в карман штанов, вытащил труху. Ну а дальше вы помните, что обычно происходит. Глубокий вдох – «Вдохнууууть! Не дышать!» – выдох. Дым выплыл из носа синеватый и ажурный.

– Ты меня слушаешь? – Загрибука уже не на шутку распрыгался вокруг своих куч и с пеной у рта декламировал свои открытия, как будто перед ним была комиссия по вручению Шнобелевской премии, а не просто уставший Дример, пыхтящий самокруткой.

– Слух[а]ю помаленьку.