Слипер и Дример

– Как же енто? Откель в нашем Лесу Вася-то такая Немудрая? И чё он тут в пне забыл?

– Слушай, кто тут из вас очарованный, он или ты? Ты ещё до Водянистых не дошёл, а уже тормозишь, словно обкуренный до пузырей. Крути процессором в головушке. Или у тебя голова – просто расстояние между ушами? – Кот укоризненно навис над Слипером. – Он же в воду смотрит. А вода что?

– Хм…

– Ты ж сам спрашивал меня про отражения! Ну? Шевели ластами, водолаз ты чугунный!

– Ёлки-палки-лесоповал! Да он в себя, что ли, упёрся?

– Соображалка у тебя с напрягом догоняет, начальник. Пора апгрейд на кушетке у психолога делать. Но на этот раз ты попал в точку с запятой. Бинго! Он, нездетутошний Тутытам ему в крылышки, на отражение своё и любуется!

– А что, он реально в пятисотой марки цемент превращает всё, на что взглянет?

– Сам знаешь, строительный материал нынче безбожно бодяжится, но пожизненная кататония тебе всё равно будет обеспечена. – Кот искоса зыркнул на Васю нездешнего. – Под таким наркозом тебя до пенсии вешалкой в коридор можно поставить! Один разок в очки ему заглянешь – и можешь отдыхать до второго пришествия, если только волшебник страны «03» мимо пролетать не будет случайно с мигалкой, да тебя по настроению хорошему не размагнитит обратно. Как говорится, первый блин – комой!

– Я вообще-то о таких летательных аппаратах только читал. – Слипер осторожно попытался выглянуть из-под мохнатой кошачьей лапы.

Кот ослабил хватку и сел задницей в пожухлую траву рядом, опасливо косясь на здоровенную крылатую ящерицу. Слипер вздохнул свободнее и приподнялся, шёпотом вещая:

– Мда, Василиск и нарциссизм – вещи явно несовместимые, аки молоко с огурцами. – Стараясь не шуметь, он привстал, но решил особо не поворачиваться во весь анфас к чужестранной странножути. – И откель он тут?

– Да кто его знает. Радар наведения сбился, – Башкирский Кот заходил кругами вокруг Слипера, и глаза его забаламутили жёлтеньким. – С Незапамятных Времён откуда-то и свалился. Видать, в акаша-потану попал.

– Куда? – спросил Слипер кота еле слышно и пригнулся на всякий случай.

– Это по словарю сан-эпидем-скрита, дурррень! В Блуждающий Коридор По Связям С Общественностью! Есть такие в пространственно-временном континууме тоннели. Войдёшь в одной точке, а выйдешь чёрт знает в какой запятой! Этот вот вывалился над самым вашим Домом. Тут его Грызлик и погнал по Лесу. Василиск сдуру ошалел – небось, шавки дворовой сроду не слыхивал. Прям в карьер галопом своим галапагосским и понёсся в Лес. Даже не обернулся ни разу. И хорошо, что не обернулся. Не то вместо вечно чешущегося Грызлика у вашего Дома сейчас бы стоял нерукотворный памятник «Белке и Стрелке, первым собакам-космонавтам», аккурат исполненный в зачарованном пенобетоне!

– Ай да Грызлик…

– Да уж, пустолаять горазд, аж уши закладывает. Прибабах ему знатный достался от рождества! Короче, пёс ваш шибанутый до самой этой поляны и гнал гостя незваного. Вася этот Непремудрый к пню подлетел на перекур отдышаться, да в серёдку пня и поглядел, головушку склонив. И что он там увидел?

– Ну?

– Выдыха-а-а-а-ай!! – Кот сделал страшные глаза. – Себя, бррратец! Кого ж ещё? Ты вроде с Водяными дурь не мутил, а притормаживаешь ручником в асфальт! В свои очи ясные он и глянул! По закону подлости в зрак свой ледяной и упёрся! И зависло там что-то в его оперативке. Короче, сам себя заворожил. Вот теперь и висит Вася наш над пнём, хоть мухобойкой сбивай, да сны смотрит. И крутятся его сны известной нам по учебникам петлёй Шмёбиуса, и ни конца ни краю их совершенно никак не предвидится, если только кто-нибудь его отвлекать не надумает на свою же панамку.

– Сны смотрит? – Слипер всё не мог отвести загипнотизированных глаз от чудосветного когтеящура.

– Да уж, не чета твоим лёгким порханиям по астралу, – ухмыльнулся Башкирский Кот, собирая хвостом по траве новый лесной мусор. – Тут, блин-оладушка, посерьёзнее музыка будет, натуральный трэш! Многослойное сновидение, что твой гамбургер – семь в одном. Знавал я одного любителя бумагу помарать. Странно, вроде как мужик был, а имя у него девчачье имелось – Люся Кириллова. Этот самый Люся хорошо сказанул по самой сути обсуждаемого предмета: «Вздремни, и пусть тебе приснится сон про то, что тебе снится, как ты спишь и видишь, как во сне тебе снится, что ты заснула. И летишь… летишь…» Вот и долетался в аккурат по теории этого самого Люси Кирилловой!

– Слушай, а как мы его теперича домой того, ну туды, обратно в эту Связь С Общественностью отправим? Нам тут такая гонка вооружений совершенно ни к чему.

– Знавал я как-то одну девчушку. Вот кто помог бы! Она всё шастала с потребительской корзиной пирожков по этим самым тоннелям акашным да потановым, то к своей бабуле в Малый Нижний Дальнепердищенск, то от ночных мотоволков обратно по этим же тоннелям бегала, только визг стоял на всех перекрёстках. Да только не помню, и где же это я, как говорится в протоколе, видел потерпевшую в последний раз? Она ведь по всей вселенной шныряет со своими тошнотиками…

– Эй, Башкир-Ата, может, нашёл бы ты её? – Слипер забеспокоился по части судеб лесной братии. – А то не ровён да кривен час разбудит кто-нибудь этот истребитель с вертикальным улётом и боекомплектом на борту.

– Где же… где же… – Кот всё морщил пушистый лоб. – И тошнотики у ней стррранные такие были, как щассс помню. На одном «куси меня» было написано, на другом «дэнс пати форева» накалякано, на третьем и вовсе велосипед намалёван был да матюги заборные, даж говорить не буду, стыдно и пошло. Я сквознячком прикинулся как-то, слямммзил с краешку горбушечку, дык меня с ништяка того так тряхануло, что хвост с усами собрать не мог. На третьи сутки только отпустило. А, вот ещё чё! Она всё время Красную Тюбетейку таскала на себе. Несуразную такую малиновую шкандыбобину. Сразу видать, с колдовством каким-то, как у бррратца твоего смурного. Ну прям как этот самый его заколдованный дырявый шерстяной носок, который он на голове таскает!

– А-а-а, Шапка-Невредимка, что ли?

– Ну, по-вашему вроде так. Только вот благодаря этой самой Красной Тюбетейке девчушка та по тоннелям, сдаётся мне, и бегала, аки тётки с кошёлками в пятницу по универсаму! Но вот где я её видел в последний раз – не помню, – с видом бывалого следователя вёл кот допрос самого себя. – Меня ж самого иногда швыряет, ну ты уже знаешь. Я ведь феномммен, – Башкирец прижмурил позеленевшие до изумрудности глаза, мурлыкнул и вздохнул.

– Это я помню! – поспешно согласился Слипер. – А ты, коли вспомнишь, кричи сразу, – сдвинул он брови, – а пока давай-ка выбираться отсюда. Что-то мне про отражения всё стало ясно-преясно, вот прям как этот самый Ясный Пень.

– Хе, Пень-то Ясный, как пить дать! Небось, если Вася с перепою очухается, да ещё и лакать с него вздумает, – всё про себя на три юги вперёд знать будет! Наточняк диагноз ставлю, и к гадалке не ходи!

В зарослях на окраине поляны произошла какая-то сумятица, и из кустов выглянули две лупоглазые головы Лопы и Антилопы.

– Так, ну-ка, брррысь! – зашипел на них Башкирский Кот и сверкнул внезапно гепатитно-жёлтыми монгольскими глазищами. – Кончаем тут смутную движуху!

– Ребята, вы бы тут не шастали… – начал было Слипер разъяснительную беседу с пунктирно-аннигилирующей парочкой, но тут перед его лицом образовался из лесного полумрака переместившийся кот.

– Линяем! – шикнул он, а после растворился в воздухе. И клочок его линяющей шерсти аллегорично остался колыхаться в пронизанном солнцем лесном воздухе.

Лопа с Антилопой, икнув, ломанулись в чащу, а Слипер, подобрав рюкзак, поспешил включить заднюю передачу и ретировался на тропинку, с которой его сюда ловко спихнул Башкирский Кот. Воцарилась полуденная чащобная тишина, и в этом оцепеневшем пейзаже лишь Василиск встрепенулся и тихо что-то проурчал на своём чужестранном языке, видимо, совершая в заколдованном ледяном сне немыслимый захватывающий вираж.

На четвёртом или пятом повороте Дример услышал сзади тяжёлое дыхание запыхавшегося Загрибуки, совмещенное с нудным ворчкованием:

– Куда ты без меня дойдёшь? Ни компаса, ни знания астрономии, ни навыков ориентирования! Ладно, человече, иду уж с тобой, провожу до Эников, а там поглядим.

– Вот и молодца! – Дример шёл себе вперёд и в ус не дул, благо его попросту не было. – Ориентирование и всё такое – енто круть! У тебя ж опыта больше…

– С каких таких у меня жопа-то больше?! Так, Дример, ты мою жопу не трожь! У кого она там больше – ещё присмотреться нужно.

– Не бухти, Загрибыч! Идём и идём. Так бы сразу жрать зразы и мочить потом заразу! А то загибать стал мизинцы, по понятиям раскладывать… Ентого я, брат, не понимаю. Голова у меня пустая! – Дример хитро прищурился.

– Пустая, пустая, – охотно согласился Загрибука, пытаясь отдышаться на ходу. – Нет чтоб мозг наморщить лишний раз, так всё вам с плеча смоленского капусту рубить по-тайски!

– О, словами-то какими забормотал! – скакнул бровями Дример. – Думать, типа, говоришь? А не лучше ли перестать думать и начать наслаждаться? Вот я о чем думаю. Круголя даю мозгами, как видишь.

– Думаешь о том, что надо перестать думать? – Загрибука попрыгивал сзади, отплёвываясь от пищалистых мушкарей, которые норовили поселиться у него во рту. – Интересное думание, и сказать нечего. Просто наслаждаться, говоришь? Но и это не мешает думать! Блин с компотом, где стенографисты?! Записывайте! Записывайте! Чёрными граффити на бетонных стенах! Какие мои думания уходят в Канучую Лету!!! – Загрибука заломил к небесам загребущие ручищи.

– Да уж, тут либо чуять и фигеть от кайфу, либо морщить извилину, – умудрил Дример. – Ёп-штейн, понимаешь ли, относительность, наука. Ага. Да-с.

И пошли Дример с Загрибукой дальше, морща периодически совместно мозги и жмурясь от накрапывающего дождика. А лес тем временем заметно поредел. Начались невнятные болотца с неприлично наплюханными то там, то сям кочками, поросшими лишаями да мхятиной всякой. Небо стало совсем серым и негостеприимным. Ветер крепчал градусами. И попутчики решили привалиться где-нибудь в чилаут, то бишь сделать привал. Расположились на пригорке, выбранным Загрибукой по всем правилам фэн-шуя, заморской науки «как правильно привалиться или что-нибудь привалить». Дример свернул листик с трухой, щёлкнул пальцами и, выбив искру, закурил. Загрибука тоскливо поглядывал вверх, но просветов в баблаках не предвиделось. Ночевать в лесу в неизвестном месте ему как-то не улыбалось. Не смешно, блин, было. Не ха-ха. Тут тебе и какой-нибудь Топоног затопчет вприсядку, али Кот Башкирский, им не раз виданный, ради забавы подкрадётся да укусит, благо удаль свою стоматологическую девать ему вачепта некуда. В общем, со всех сторон, куда ни посмотри, одни инфаркты имени миокарда или переломы оконечностей, тоскливая медицинская явь в склянке с анализом.

Загрибука уж стал изгибаться умом, как бы Дримеру намекнуть, мол, пора на отдых безопасный расположить ноги-руки, но челобрек и сам уже смекнул, что в темноте идти несподручно даже при его навыках и преимуществах.

– Кочумаем до утренней звезды! – Дример снял и стал стелить фуфаечную кенгурятину с капюшончиком на мох.

– Это дело хорошее! – приосанился Загрибука. – Пойду я покуда дровишек на костёр насобираю.

– Давай. Вон у тебя какие ручищи!

– Но-но! Попрошу без дискриминаций! Вы бы на себя с братцем поглядели. То там шкуру сбросят, то здесь оставят. Шерсть зачем-то стригут с башки. Вы сами-то в Лесу, как негр в снегу!

– Ты енто откуда таких слов нахватался? – Дример удивлённо вскинул бровь.

– Да сам не знаю, – честно признался Загрибука. – Так, во сне привиделось-прислышалось. В этом Лесу бесятском никто ни шиша не может упомнить толком, что да откуда берётся, включая себя самого.