Мастер Лжи

Бровь неверяще встрепенулась вверх, и я поспешил добавить.

– Всё экстерном, вы поймите – просиживать штаны это такое себе дело, вот и…

– Вы хотите сказать, что усвоили пятилетнюю программу за полгода?

– За четыре месяца, вашбродие.

Послышался сомневающийся кашель.

– Ну, допустим, но здесь запись, что вы ни черта не окончили – вас выгнали за драку, – он поднёс к глазам листок, отложил и взял следующий. – Здесь за махинации со студенческими билетами, что за история?

– Да так… – мне не хотелось ему рассказывать, что я подделывал пропуска и документы, толкая их левым людям. В основном это были трахари молодых барышень из многоэтажного общежития, ничего серьёзного – просто карманные деньги для бедного студента.

– А вот здесь вы оскорбили профессора, уважаемого, между прочим, человека и причём неоднократно.

– Ну, там он был не прав, – я не собирался отнекиваться и совсем не стыдился содеянного. – Сначала попытался втюхать нам неактуальную информацию, а потом задел мою честь. А я не тряпка половая, чтобы давать об себя ноги вытирать.

– Вот значит как? – похоже, это конец.

Рекрутер отложил папочку в сторону и скрестил пальцы, поместив на них подбородок. Я привык к отказам. Да, мой характер не сахар, но своё дело я знал, плюс понял, что с этим дядькой лучше не юлить – почувствует обман. Это тот случай, когда честность – хорошее оружие.

– Какой у вас разряд фехтования?

– Четвёртый, – тут же выпалил я, ухватившись за последнюю соломинку.

Мужчина оценивающе кинул на меня взгляд и покачал головой, вертя пальцами ручку туда-сюда. В возрасте двадцати двух лет – это довольно неплохой результат. С учётом того, что их всего семь, такого мастерства достигают обычно дворянские сынки. И то сызмальства тренирующиеся у именитых фехтовальщиков.

Моим учителем была улица, ну и старый матёрый армейский вояка дядя Паша, сделавший из меня машину для убийств суровыми тренировками.

– Место в охране устроит?

– Конечно, – расплылся я в улыбке.

– Большего пока не могу предложить – не знаю уровень твоей компетенции. Посмотрим, как проявишь себя.

– Выложусь на полную, – я чуть было не потянулся отдать честь, как вспомнил, что вот уже три месяца, как на гражданке и опустил руку.

– Свободен. Семён! – крикнул он повелительным голосом, дверь тут же открылась. – Проводи молодого человека в казарму. Это Гордей, – представил он нас. – Объясни ему тут всё, – раздался звонок и Аркадий Павлович, отмахиваясь от моих благодарностей, сделал жест рукой, чтобы катились все прочь – разговор важный.

Я улыбался во весь рот – пронесло. Теперь преследователи не посмеют отрубить башку наёмнику аристократического рода. Умудрился же я влипнуть с этой контрабандой афродизиаков. Чёртовы импотенты обозлились на меня и требовали денежки назад, а что я сделаю?

Пришлось отдать почти всё ушлому таможеннику, а остатки толкнуть на чёрном рынке. Во имя вялых писосов и эректильной дисфункции, так сказать.

Товара нет, с армейки попёрли, неприятность за неприятностью. Везде потыкался – никому не нужен. Шереметьевы были последним шансом.

Как раз слышал, им не хватает бойцов, а драки — это моя стихия. В мире, где огнестрельное оружие под запретом, ценилась личная доблесть, а владение мечом могло стать пропуском в лучшую жизнь.

Дверь в казарму открылась, и на меня устремились десять пар любопытных глаз. Так началась моя карьера в аристократическом роде Шереметьевых.

* * *

Настоящее время. Город – ???. Отделение полиции.

– Вводите, – послышался голос изнутри.

Я, признаться, задолбался уже обивать пороги кабинета начальника местной полиции. Сначала провели допрос. Дядя Жир тряс кулаками, грозился пойти в управу. В общем, через всё это я не раз проходил, поэтому демонстративно зевал, ещё больше заставляя вибрировать его дряблые щёчки.

Всё закончилось тем, что какой-то короткостриженый мужик со шрамом на брови забежал в комнату и посмотрел на меня остекленевшим взглядом.

Зуб даю, оторвали от важных дел. Под носом у него блестела синенькая крупинка весёлого порошочка. Ая-яй, в такое время и в таком месте…

На секунду мне показалось, что по его глазам сверкнул блик, как будто мимо что-то пробежало невидимое. Этот факт немного напряг, но в комнате было спокойно.

«Весельчак» подозвал дознавателя и прошептал ему на ухо пару слов. После этого меня и привели к главному.

Вообще, я удивлён, что не кинули сразу в местный обезьянник, да и толстый куда-то резко затерялся. Странно.

Как любят делать важные и не очень начальники, меня, конечно же, помариновали в ожидании. Проблема в том, что с нервами я дружил, водил хороводы и, вообще, мы лучшие кореша. Все эти штучки на меня не действовали. Потому что, что?

«Потому что ты отбитый на голову», – любил повторять дядя Паша во время тренировок. Думал сломать меня, а вышло так, что привязался и взял шефство над упрямым пареньком. Я за многое ему благодарен – можно сказать, его обучение дало мне путёвку в жизнь.

Из простого охранника моя карьера довольно быстро взлетела до внештатного офицера, где я сколотил уже такую «банду» – закачаешься. При воспоминании о тех событиях я почувствовал лёгкое ностальжи. Большинство из старых товарищей безвозвратно исчезли: кто-то умер, а кому-то помогли в этом.

Места в роду Шереметьевых мне так и не дали – за это я и невзлюбил лицемерных ублюдков. Столько лет службы и всё коту под хвост.

– Присаживайся, – надо же, как вежливо. – Чай, кофе?

Я осмотрелся. Что-то изменилось. Если пойму причину, то можно выпутаться и из этой передряги.

– Кофе, – сказал я, – со сливками, две сахара.

Прозвучал звоночек, и миловидная секретарша в форме метнулась прекрасной ланью. Вскоре я вдохнул сначала цветочный аромат её выреза, а затем и бодрящий вкус шоколадной горечи. Благосклонно причмокнул, отпивая из чашки.

– Прилично, – похвалил я, строя из себя хозяина положения.

Нога упала на ногу, выпрямился и решил отыгрывать оскорблённое самолюбие до конца.

– А теперь объяснитесь, – широкая чашка стукнула о блюдце.

– Произошла ошибка, мы… – похоже, я попал в яблочко. – … Мы хотим, чтобы это не вышло за пределы, так сказать…

Вот оно как. Я хлебнул ещё глоточек.

– Поэтому вы продержали меня в приёмной целый час? В качестве извинений, видимо, – я источал яд как последняя аристократическая скотина. Благо примеров за всю жизнь насмотрелся.

Начальник участка был худощав, а его сухая немного синюшная кожа вызывала гадливое чувство. Он перебирал бумаги костлявыми длинными пальцами и постоянно облизывал губы. Тёмно-зелёный жакет был идеально подогнан под угловатую фигуру хозяина, на груди блестела медалька за хорошее поведение, а на поясе позвякивали ключи. Иногда он доставал платок, чтобы вытереть покрасневший от напряжения лоб.

Разволновался-то как.