Отмель

Ощутив нежные водяные касания моря к своему телу, Девочка засмеялась, а потом… заплакала.

Она плакала от радости?

Скорее всего именно так и было.

Мы с мамой тоже зашли в воду. Устоять было невозможно. Мы проделали слишком долгий и тяжелый путь сюда, чтобы лишить себя этой радости.

Сын плескался в воде, радостно размахивая руками, подбрасывая брызги в воздух.

Странно быть на море и не слышать его шум.

Тишина – неотъемлемая вечная часть нашей новой жизни.

Я уже знала, где у нас будет маленький огород. Мы займемся урожаем все вместе – чтобы быстрее поспел. Необходимо взрастить все семена до наступления осени. Это очень важная часть – наше пропитание на будущее.

Неподалеку отсюда есть деревья. Я уже подумываю сходить туда на «вылазку». Уверена, что найду для нас каких-нибудь припасов, оставленных там бывшими жильцами.

Итак, у нас есть море, есть дом, скоро будет огород. Деревня с припасами рядом. Есть Кошка. Ружье для защиты. И все лекарства.

У нас есть мы.

Я знаю точно: мы справимся. Я смогу это сделать. С ними. Вместе. С мамой, с детьми.

Я никогда не забуду этот день, самый первый день в доме. Мы с мамой стояли по колено в воде, держали кресло Девочки за ручки. Смотрели как Мальчик плескается в море.

Потом мама обняла меня. Поцеловала в щеку и показала жест:

– Спасибо.

Заплакала ли я тогда? Не помню.

Но слезы горького счастья точно текли в моей мятежной душе.

В последний раз.

Глава 16

Ноги Маму не слушались. Они перебирали тяжелый холодный песок под ногами, ступали неровно, криво, косо. Ее тело покачивалось из стороны в сторону. Толкать инвалидное кресло становилось все тяжелее и тяжелее.

Мальчик с зеленым громадным рюкзаком наперевес, закрывающим все его тело, и с ружьем через плечо, тащил свой велосипед впереди. Мама семенила позади, сильно отставая.

Порой Девочка брала колеса кресла в свои руки и толкала коляску сама. Мама перестала возражать. Она сама понимала, что ей нужен отдых. На ладонях уже появились неприятные зудящие мозоли. Огрубевшая замерзшая кожа шелушилась и отслаивалась под пальцами. Складки кожи между большим и указательным пальцами неприятно кровили.

В голове последними крупицами оседали одни и те же беспорядочные заезженные мысли: «Гребанное море… гребанный пляж… гребанный песок… гребанный холод… гребанный ветер… гребанная отмель».

И никакая здравая или другая мысль не могла преодолеть этот монотонный бессмысленный текучий поток.

Мама вязла в своих рваных мыслях, как вязла в сыром заснеженном песке. Тишина начала раздражать.

Это показалось Маме забавным. Прежде, Тишина воспринималась иначе. Она была для них защитой, необходимостью, частью рутинной жизни. Спасением.

«Теперь она бесит».

То время, когда Тишина воспринималась, как привычная данность, ушло. Тишина раздражала, давила, сжимала в тиски, плющила рассудок. Она стала пыткой.

В такой ситуации раздражала каждая мелочь. Каждая деталь происходящего вокруг. Это тот самый момент, когда хочется просто упасть… и исчезнуть навсегда из этого мира, раствориться в пустоте и не возвращаться никогда.

– Гребанная Тишина…

Она могла говорить и повторять это сколько угодно, зная, что ее никто не услышит.

– Сраное море…

«Утопиться бы в нем».

Мама отмахивалась от пустых мыслей. Но они, словно черви, вгрызались в ее сознание. Копошились в мозгу. Разъедали рассудок изнутри. Гниль сочилась наружу. И она больше не могла ее выдавливать. Нечем прочищать.

Словно бессознательное прорывалось в сознание. Все то, что оставалось где-то глубоко, заперто в плену за семью печатями, вырвалось на волю. Вся боль. Все отчаяние. Вся тоска. Весь ужас, от которого она пряталась и сбегала все это время.

Теперь оно на свободе. Оно поглощало ее изнутри. Ломало. Стреляло. Терзало. Резало. Колотило. Пилило. Душило. Сжигало.

И не оставалось ничего.

Тупая боль и пустота.

Слабые пальцы разжали ручки кресла. Ноги поплелись в сторону воды. Мир поплыл перед глазами.

Мальчик развернулся. Увидел Маму, уходящую с тропы, и побежал к ней с криками:

– Мама! Мама! Стой!

Но она его не слышала.

Она ничего не могла слышать.

Ее тело дало слабину, покачнулось, полетело вниз…

Но не упало.

Мальчик подхватил ее, удержал на себе, не дал свалиться на песок. Он обнял Маму и постарался удержать ее слабое тело в вертикальном положении.

– Что с тобой? – говорил он.

Но она молчала.

Его прикосновение придало ей сил. Она вспомнила то, зачем она здесь. Почему она это делает. Для чего. Для кого.

Ее жертва.