Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции

Между тем в начале декабря 1917 г. все очевиднее становилась ошибочность прежней оценки сопротивления новому советскому режиму. Опасность исходила с самых разных сторон – налицо был системный кризис российской государственности, в том числе в столице.

В одном только Петрограде насчитывалось до 40 тысяч уголовных преступников, резко активизировавших свою преступную деятельность в послеоктябрьский период[83 - Кутузов В.А. и др. Чекисты Петрограда на страже революции. – Л., 1987. Т. 1. – С. 97.]. Названная цифра уголовников будет значительно выше, если учесть деклассированные элементы, участвовавшие в столичных погромах, ограблениях, самосудах. Массовый характер подобных явлений приводил к тому, что при разгонах погромщиков в послеоктябрьский период уже часто применялось оружие[84 - Известия ВЦИК. 1918. 26 января.]. Значительную опасность в этих условиях представляли для Советского государства так называемые «пьяные погромы». Уже в ночь на 4 декабря 1917 г. только по Петрограду число массовых винных погромов перевалило за шестьдесят. К целому ряду из них обнаружилась причастность членов кадетской партии[85 - Кутузов В.А. Указ. соч. Т. 1. – С. 47.]. На этом обстоятельстве большевики акцентировали внимание общественности, пытаясь оправдать суровые меры, направленные против этой партии. «И после первого серьезного поражения свергнутые эксплуататоры, которые не ожидали своего свержения, не верили, не допускали мысли о нем, с удесятеренной энергией, с бешеной страстью, с ненавистью, возросшей во сто крат, бросаются в бой за возрождение отнятого «рая», – писал позднее об этом периоде В.И. Ленин[86 - Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. – С. 264.].

Погромное движение выявляло не только постепенное вовлечение в него отдельных представителей партий, но и участившиеся случаи вовлечения в этот процесс маргинальных армейских групп: от анархистов до офицеров. Позиция последних в послеоктябрьский период в связи с началом мирных переговоров с Германией, началом демобилизации старой армии, все более приобретала антисоветский характер и если часть демобилизованного офицерства уходила в преступный мир, то другие оказывались вовлеченными в различные нелегальные группы. В Петрограде насчитывалось до 50 тысяч бывших кадровых офицеров армии и гвардии, уже проявивших себя в юнкерском выступлении и готовых к более активным действиям[87 - Петроградская правда. 1923. 23 декабря.]. Следует учитывать при этом, что в городе находился целый ряд ненадежных частей: броневой дивизион. Семеновский, Измайловский полки.

В перечень столичных противников Советской власти в этот период следует включить многочисленное чиновничество, которое организовало забастовку государственных служащих, саботируя распоряжение советской власти, в том числе и продовольственную работу. Подобная городская забастовка служащих грозила перерасти во всероссийскую, обостряя еще больше ситуацию в стране и особенно в Петрограде. За забастовочным движением явно стояли политические партии, не принявшие Октябрь, и забастовка носила откровенно политический характер.

Забастовочное движение, развивавшиеся параллельно с ним в самом широком смысле офицерское и погромное движение, выявили всю сложность политического контроля большевиков над ситуацией в стране, необходимость коррекции прежних утопических представлений.

Первоначально функции органа борьбы с контрреволюцией и другими антигосударственными явлениями выполнял Петроградский Военный Революционный Комитет (ПВРК), образованный еще до Октябрьской революции 12 октября 1917 г. во главе с левым эсером П.Е. Лазимиром и большевиком Н.И. Подвойским. На первых порах он справлялся с ролью высшего чрезвычайного органа новой власти. Дальнейшее развитие политической ситуации в России выявило целый ряд организационных и правовых недостатков структуры ПВРК.

Во-первых, по своему положению он являлся местным, а не общероссийским органом, а объединение всех ВРК в единую сеть, подобно Советам, представлялось малореальным и, безусловно, длительным процессом; переподчинение ПВРК ВЦИК не меняло положение дел. Задачи же охраны революции требовали на данном этапе чрезвычайного всероссийского органа. Его создание, подобно образованному 1 декабря 1918 г. ВСНХ, было возможно только на принципе подчинения непосредственно Совнаркому. В этом плане разница между ПВРК и ВЧК была примерно той же, что и между двумя проектами учреждения ВСНХ при Совнаркоме (проект большевиков) и при ВЦИК (проект левых эсеров). Принцип подчинения непосредственно СНК обеспечивал контроль коммунистического правительства над создаваемым органом, его большевистскую революционность.

Новый орган должен был вести борьбу с различными небольшевистскими партиями, чему противились соратники большевиков по работе в ПВРК – левые эсеры, эсеры-максималисты. На это обстоятельство указывал известный чекист, историограф истории ВЧК М.Я. Лацис в «Организационном отчете ВЧК за четыре года ее деятельности (1917–1921)». «В числе контрреволюционных элементов первое место занимали лжесоциалистические партии. Военно-революционному комитету приходилось в первую очередь сталкиваться с ними. А у них имелись свои «плакальщики» в составе ВРК в лице левых эсеров. Последние сильно тормозили борьбу с контрреволюцией, выдвигая свою «общечеловеческую» мораль, гуманность и воздержание от ограничения права свободы слова и печати для контрреволюционеров. Для руководителей Советской власти становилось ясным, что совместно с ними будет немыслимо вести борьбу с контрреволюцией. Поэтому выдвигается мысль о создании нового органа борьбы, куда бы не входили левые эсеры», – писал позднее в упомянутой работе Лацис[88 - Лацис М.Я. Организационный отчет ВЧК за четыре года ее деятельности. Первая организационная часть. – М., 1922. – С. 8.].

Во-вторых, ВРК в губерниях были подчинены местным Советам, что усиливало позиции самоуправления, а борьба с контрреволюцией требовала централизации карательно-репрессивных органов.

В-третьих, существовало дублирование комитетов ВРК при ВЦИК и целого ряда других правоохранительных органов власти: Чрезвычайной комиссии по охране Петрограда, Комитета по борьбе с погромами, Следственной комиссии при ревтрибунале, Всероссийской междуведомственной комиссии по охране дорог, центральной реквизиционно-разгрузочной комиссии, всевозможных бюро, комитетов и комиссий[89 - Рассказов Л.П. Карательные органы в процессе формирования административно-командной системы в Советском государстве (1917–1941 гг.). – Уфа, 1994. – С. 57.]. Имело место размывание полномочий, компетенции ВРК, к декабрю 1917 г. ставшим громоздким, неповоротливым наследием прежних представлений о диктатуре пролетариата. Таким образом, можно согласиться с Ф.Э. Дзержинским, что ВЧК возникла «в тот момент, когда не оказалось органа, который взял бы на себя борьбу с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией»[90 - Дзержинский Ф.Э. Избранные произведения. T. 1. – М., 1954. – С. 273.].

Помимо этих целей и задач, возможны и иные причины образования ВЧК. М.Я. Лацис писал по этому поводу в другой своей работе: «Чтобы не остаться побитому, надо было бить врага и бить на фронте и в тылу. Так стоял вопрос – прямо и определенно… Нужда в этом органе тем острее чувствовалась, что у Советской власти не было аппарата духовного перевоспитания. Отсюда острая необходимость в аппарате принуждения и чистки. Это уже не плод теоретических умствований, а продиктованная жизнью необходимость. Надо было бить тех, кто нас бьет. Более того, надо было предупредить возможное выступление контрреволюционеров, чтобы сохранить жизнь наших товарищей и аппарат советской власти»[91 - Лацис М.Я. Два года борьбы на внутреннем фронте. Популярный обзор двухгодичной деятельности Чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности. – М., 1920. – С. 9.]. Таким образом, с самого начала ВЧК создавалась как орган активной превентивной политики, в отличие от ПВРК, не предусматривающего в целом актов террора.

21 ноября 1917 г., по инициативе Ф.Э. Дзержинского, постановлением ПВРК в его структуре создается Комиссия по борьбе с контрреволюцией в составе пяти человек. Членами комиссии были избраны Скрыпник, Флеровский, Благонравов, Галкин и Трифонов[92 - Петроградский Военно-революционный комитет: документы и материалы в трех томах. Т. 3. – М., 1967. – С. 232.]. Данное решение свидетельствовало о начале процесса реорганизации органов борьбы с контрреволюцией. При ПВРК также существовала Следственная комиссия, решавшая как судебно-следственные, так и административные дела.

25 ноября 1917 г. СНК принял решение о разгрузке ВРК от излишней работы и передаче соответствующим ведомствам дел, касающихся их. Тремя днями ранее, 22 ноября 1917 г., СНК издал декрет об образовании революционных трибуналов для борьбы с контрреволюционными силами. Часть дел, которыми ранее занимался ПВРК, теперь должна была рассматриваться ревтрибуналами. Борьбу с пьяными погромами взял на себя созданный в начале декабря 1917 г. Комитет по борьбе с погромами Петроградского Совета под председательством В.Д. Бонч-Бруевича. 5(18) декабря 1917 г. ПВРК был окончательно упразднен, уступив место принципиально новой организации, вскоре созданной после его роспуска.

Поворотом к столь решительным действиям послужило обострение в начале декабря 1917 г. ситуации с продолжающейся забастовкой служащих государственных учреждений, саботаж которых вел к дезорганизации всех отраслей управления государства. Саботаж петроградских чиновников грозил крахом всем начинаниям советской власти в случае перерастания во всероссийскую забастовку. Уже 26 ноября 1917 г. ВРК ВЦИК издал приказ, объявляющий саботажников врагами народа и предусматривающим публикацию их списков в советских изданиях[93 - Из истории ВЧК (1917–1921). Сб. док-в. – М., 1958. – С. 65, 66.]. Однако эти и другие предпринятые меры ВРК не предотвратили решения «Союза союзов служащих государственных учреждений» о начале Всероссийской политической забастовки. 5 декабря 1917 г. большевиками была перехвачена телеграмма «Малого совета министров» (тайного центра саботажников) с призывом к саботажу во всероссийском масштабе. Учитывая многочисленные одновременные антибольшевистские акции, что означало для Советской власти новое обострение ситуации, СНК в декабре 1917 г. поручил Ф.Э. Дзержинскому «…составить особую комиссию для выяснения возможности борьбы с такой забастовкой путем самых энергичных революционных мер, для выяснения способов подавления злостного саботажа»[94 - Из истории ВЧК (1917–1921). – С. 72.]. По мнению Дзержинского, необходим был новый специальный орган, наделенный чрезвычайными полномочиями для борьбы с контрреволюцией, в том числе саботажниками (термин, часто употребляемый Дзержинским). Такой орган тем более был необходим большевикам в связи с обострением ситуации вокруг намечавшегося созыва Учредительного собрания.

7 декабря 1917 г. после обсуждения доклада Ф.Э. Дзержинского Совнарком образовал Всероссийскую чрезвычайную комиссию при СНК по борьбе с контрреволюцией и саботажем под председательством докладчика. В состав ВЧК вошли Ф.Э. Дзержинский (председатель), Я.Х. Петерс, И.К. Ксенофонтов, Д.Г. Евсеев, Г.К. Орджоникидзе, К.А. Петерсон, В.К. Аверин, Н.А. Жиделев, В.А. Трифонов и В.Н. Васильевский. В значительной степени первоначальный состав комиссии сформировался из членов упраздненного ПВРК. Членами ПВРК были Дзержинский, Евсеев, Орджоникидзе, Петерс, Петерсон, Трифонов[95 - Петроградский Военно-революционный комитет: документы и материалы в трех томах. Т. 3. – М., 1967. – С. 663–664.].

Вместе с тем, данный состав ВЧК просуществовал только сутки и лишь четыре члена комиссии, Дзержинский, Петерс, Ксенофонтов и Евсеев, остались в ней для дальнейшей работы[96 - Голинков Д.Л. Указ. соч. – С. 60; Титов Ю.П. Создание ВЧК, ее правовое положение и деятельность. – М., 1981. – С. 17–19.]. Возможно, это было связано со стремительным формированием комиссии, без предварительного согласия на участие в ней ряда лиц. Например, фамилии Орджоникидзе и Васильевского в протоколе заседания СНК от 7 декабря были изначально указаны под знаком вопроса.

Перед создаваемой комиссией Ф.Э. Дзержинским как докладчиком были поставлены следующие задачи:

«1. Пресек(ать) и ликвидир(овать) все контрреволюционные и саботажнические попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они ни исходили. 2. Предание суду Революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и выработка мер борьбы с ними. 3. Комиссия ведет только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения… Комиссии обратить в первую голову внимание на печать, саботаж к. д., правых с.-р., саботажн(иков) и стачечни(ков). Меры – конфискация, выдворение, лишение карточек, опубликование списка врагов народа и т. д.»[97 - В.И. Ленин и ВЧК (1917–1922 гг.). Сборник документов. – М., 1975. – С. 37.].

Следует отметить, что юридически данный документ содержит неясность в вопросе о правах ВЧК, т. к. доклад Ф.Э. Дзержинского о нравах, структуре и мерах наказания ВЧК не получил четкого подтверждения в постановлении, где говорилось только о названии образуемого учреждения:

«Постановили: 9. Назвать комиссию – Всероссийской Чрезвычайной комиссией при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем – и утвердить ее. Опубликовать»[98 - Там же.].

Из приведенного текста видно, что формулировка данного постановления не соотносится с первой частью документа; и, следовательно, определять первоначальные полномочия ВЧК, исходя из постановления от 7 (20) декабря 1917 г., возможно лишь с известной оговоркой. Очевидно, что руководители Советской республики «не хотели в деталях, предвосхищать задачи, компетенцию ВЧК и даже ее дальнейшую судьбу»[99 - Титов Ю.П. Указ. соч. – С. 13.].

Принятое Совнаркомом решение исходило из представления о временном, чрезвычайном характере образуемой комиссии, что не требовало ее формального включения в систему государственных учреждений и регламентации деятельности. Вместе с тем руководство партии уже в первые дни деятельности ВЧК подчеркивало исключительно важный характер ее мероприятий[100 - Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. – С. 18.]. Подобная постановка вопроса о правах и компетенции ВЧК в дальнейшем обеспечила их чрезвычайную размытость, неоднократные конфликты и дискуссии, начиная с первых дней образования ВЧК.

§ 2. Петроградский период деятельности ВЧК и введение института смертной казни (декабрь 1917 – март 1918 г.)

Формирование аппарата ВЧК

Особенностью деятельности ВЧК в первые месяцы существования было постоянное расширение ее компетенции, сопровождавшееся параллельно становлением карательно-репрессивного аппарата чрезвычайных комиссий.

Первым делом ВЧК стала ликвидация забастовки госслужащих в Петрограде. Уже текст постановления об образовании ВЧК, четко определил первейшую цель созданной комиссии – ликвидацию саботажа во всех его проявлениях. Термины «саботаж» и «саботажники», забастовщики неоднократно повторялся в тексте этого документа.

ВЧК быстро выяснила ключевые организации, стоявшие за забастовщиками, – «Союз трудовой интеллигенции» и «Союз Союзов». С ордером на бланке ВЧК за подписью Ф.Э. Дзержинского, сотрудник комиссии анархо-индивидуалист Ф.П. Другов, в этот период также исполнявший обязанности коменданта ВЧК, провел обыск в квартире 17 в доме 46 по Литейному проспекту, где находился центр забастовщиков. В результате обыска были изъяты платежные ведомости забастовщиков с указанием фамилий лиц, получавших от стачечного комитета денежную помощь во время забастовки. Были выявлены источники этих средств – лица и организации их предоставлявшие. Тем самым ВЧК удалось лишить финансовых средств забастовщиков, вынуждая их выйти на работу. Также было выявлено участие отдельных лиц в руководстве забастовкой и произведены соответствующие аресты. Изолированными были руководители «Союза союзов» А.М. Кондратьев, И.А. Ильяшевич и Н.И. Харьковцев. В дальнейшем задержанные освобождались под подписку о неучастии в актах саботажа в будущем. 1 марта 1918 г. ВЧК полностью завершила дело об организации саботажа и передала его в революционный трибунал. На следующий день ревтрибунал освободил единственного остававшегося под арестом фигуранта дела – председателя «Союза союзов» А.М. Кондратьева[101 - Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн. I. – М., 1978. – С. 82–85.].

После успешного расследования в первые недели декабря 1917 г. деятельности центрального стачечного комитета «Союза союзов служащих государственных учреждений», руководившего забастовкой чиновников и ряда других дел, ВЧК сосредоточивает свое внимание на проведении оперативных мероприятий, связанных со скорым открытием в Петрограде Учредительного собрания.

К этому времени сформировалось руководящее ядро ВЧК – коллегия, члены которой утверждались Советом Народных Комиссаров, что еще раз подтверждало ее подконтрольность СНК и в дальнейшем вызывало нападки на данный порядок назначений со стороны левых эсеров[102 - В.И. Ленин и ВЧК. – С. 50.]. Уже 8 декабря 1917 г. руководящий состав ВЧК начал претерпевать изменения. Не вошедшие по различным причинам в ВЧК Г.К. Орджоникидзе, К.А. Петерсон, В.К. Аверин, В.А. Трифонов и В.Н. Васильевский из первоначального списка принятого СНК 7 декабря 1917 г. заменялись новыми членами.

В этот и последующие ближайшие дни в комиссию были делегированы В.В. Яковлев (К.А. Мячин), А.П. Смирнов, В.Р. Менжинский, В.В. Фомин, И.Н. Полукаров, С.Е. Щукин, С.П. Чернов и другие лица. Ключевое положение в коллегии ВЧК занимали Ф.Э. Дзержинский (председатель), Я. Х. Петерс (отвечавший в том числе за финансовые вопросы), И.К. Ксенофонтов (первоначально секретарь комиссии, позднее с 11 декабря эти функции выполнял левый эсер И.И. Ильин), Д.Г. Евсеев (с 11 декабря выполнял обязанности заместителя председателя) и В.В. Фомин. Положение остальных членов коллегии ВЧК определялось более узкими задачами, порой носившими временный характер. Так, В.Р. Менжинский должен был отвечать за борьбу с саботажем чиновников бывшего министерства финансов и банковских служащих.

10 декабря 1917 г. комиссия получила в свое распоряжение здание бывшего Петроградского градоначальства на пересечении Адмиралтейского проспекта и Гороховой улицы. Сразу же после переезда на Гороховую, 2, был налажен режим работы ВЧК, использовались по назначению и имевшиеся в здании арестные помещения. С 11 декабря 1917 г. комиссия, первоначально состоявшая из трех отделов: организационного, информационного и отдела борьбы (руководитель С.Е. Щукин), пополнилась новым отделом по борьбе со спекуляцией[103 - Там же. – С. 44.]. Его первым руководителем стал В.В. Фомин.

В январе 1918 г. в ВЧК был образован специальный банковский подотдел для борьбы с преступлениями по должности банковских служащих. Сообщая об организации этого подотдела в штаб Красной гвардии Петрограда, Дзержинский писал: «Этому подотделу необходимо иметь 5–10 товарищей-красногвардейцев, сознающих великую свою миссию революционеров, недоступных ни подкупу, ни развращающему влиянию золота[104 - Цит. по: Софинов П.Г. Очерки истории Всероссийской чрезвычайной комиссии (1917–1922 гг.). – М., 1960. – С. 21.].

Несмотря на значительные преобразования, общая численность сотрудников ВЧК, включая шоферов и курьеров, составляла в этот период 23 человека. В обысках и допросах участвовали все сотрудники ВЧК, включая Дзержинского. Лишь 11 декабря 1917 г. было принято решение об организации специального вооруженного отряда при ВЧК общей численностью до 30 человек, а в саму Чрезвычайную комиссию были откомандированы солдаты Свеаборгского полка[105 - Кутузов В.А. и др. Указ. соч. – С. 66.].

Подобный компактный состав сотрудников ограничивал оперативные возможности ВЧК выполнением относительно узкого круга мероприятий, связанных с указаниями Совнаркома или заявлениями рабочих и солдат. «Почти все крупные заговоры были раскрыты указанием населения, первая нить бралась от них, этих добровольных и бесплатных сотрудников, от населения, и потом уже разматывалась аппаратом ВЧК», – вспоминал впоследствии историограф ВЧК М.Я. Лацис[106 - Лацис М.Я. Тов. Дзержинский и ВЧК// Пролетарская революция. – 1926. – № 9. – С. 90.].

Рост рядов ВЧК в петроградский период проходил постепенно, по мере увеличения ее полномочий и ликвидации других схожих комиссий. Так, 16 февраля 1918 г., когда была ликвидирована комиссия Бонч-Бруевича по борьбе с погромами, ее полномочия и часть работников перешли к ВЧК[107 - Леонов С. Государственная безопасность советской республики в пору Октябрьской революции и Гражданской войны. 1917–1922 /Государственная безопасность России: история и современность. – М., 2004. – С. 358.]. Сам Бонч-Бруевич рекомендовал в отдел по борьбе с контрреволюцией четверых своих бывших сотрудников: Ф.В. Горбатова, И.О. Матулевича, Ф.А. Мельника и А.П. Шерстобитова[108 - Капчинский О. Госбезопасность изнутри. Национальный и социальный состав. – М., 2005. – С. 180.].

ВЧК и Учредительное собрание

Одним из первых поручений Совета Народных Комиссаров ВЧК было проведение превентивных мероприятий накануне созыва Учредительного собрания. 11–12 декабря 1917 г. В.И. Лениным были подготовлены «Тезисы об Учредительном собрании», в которых, в частности, говорилось о возможности разрешения политического кризиса «революционным путем, путем наиболее энергичных, быстрых, твердых и решительных революционных мер со стороны советской власти против кадетско-калединской контрреволюции, какими бы лозунгами и учреждениями (хотя бы и членством в Учредительном собрании) эта контрреволюция ни прикрывалась»[109 - Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. – С. 166.]. 12 декабря 1917 г. ЦК РСДРП(б) принял тезисы В.И. Ленина. С этого момента они стали «признанной партийной доктриной» и «своего рода объявлением войны Собранию и политическим партиям, которые, по-видимому, должны были играть в нем главную роль»[110 - Карр Э. История Советской России. Кн. 1. T. 1 и 2. Большевистская революция 1917–1923. Пер. с англ. – М., 1990. – С. 108.].

Существовали определенные политические обстоятельства более жесткого подхода советской власти к Учредительному собранию. C 25 ноября по 5 декабря 1917 г. проходит IV съезд эсеров, на котором выдвигается на первый план необходимость борьбы с посягательством большевиков на «верховную власть народа». Еще до начала работы съезда Петроградским комитетом эсеров было заявлено: «Мы должны мобилизовать все силы для защиты Учредительного собрания, не останавливаясь перед гражданской войной»[111 - Цит. по Гусев К.В. В.М. Чернов. Шрихи к политическому портрету. – М., 1999. – С.104.]. Лидеры эсеровской партии предлагали на съезде самые решительные меры, направленные против власти большевиков. Среди выступавших на съезде с резкими призывами были В.М. Чернов, А.Р. Гоц (прислал приветственное письмо съезду), Е.М. Ратнер[112 - Владимирова В. Год службы «социалистов» капиталистам. Очерки по истории контрреволюции в 1918 году. – М., 1927. – С. 104.]. Возобновление террористической деятельности непосредственно увязывалось с судьбой Учредительного собрания, до которого партия правых эсеров заняла в целом выжидательную политику, ограничиваясь политическими акциями против Советского государства. Сам Чернов возражал против существовавших уже в то время планов эсеровских «боевиков» «срезать» большевистскую головку, захватить в качестве заложников, а если понадобится, то и ликвидировать Ленина и Троцкого[113 - Гусев К.В. В.М. Чернов. Шрихи к политическому портрету. – М., 1999. С. 108.].

Одновременно с эсеровским съездом проходил съезд меньшевиков, который занимал в целом схожую позицию ожидания Учредительного собрания, за исключением правого крыла, члены которого выступали за немедленное свержение власти большевиков. Более решительно были настроены кадеты и монархические организации, уже объявленные большевиками врагами народа за участие в осенних контрреволюционных выступлениях.

В этих условиях основной целью ВЧК становится контроль над деятельностью созданного 22 ноября 1917 г. «Союза защиты Учредительного собрания» (председатель эсер В.Н. Филиповский), выступавшего за досрочное открытие собрания, вопреки декрету Совнаркома от 26 ноября (9 декабря) 1917 г. Изданный ранее декрет об аресте вождей Гражданской войны против революции использовался при новом обострении политической ситуации в качестве юридической базы под намечавшиеся аресты делегатов Учредительного собрания[114 - Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. – С. 126, 136–138, 141.].

Немаловажным фактором арестов стали случаи агитации в войсках гарнизона членов Учредительного собрания. Так на митинге 6 декабря в 86-й Вологодской дружине выступал член Учредительного собрания от Вологодской губернии правый эсер Питирим Сорокин, речь которого имела успех[115 - Петроградский Военно-революционный комитет: документы и материалы в трех томах. Т.3. – М., 1967. – С.590.]. Выступали в частях гарнизона и другие видные представители партии правых эсеров.

18 декабря 1917 г. по ордеру, подписанному Ф.Э. Дзержинским и И.К. Ксенофонтовым, членом коллегии ВЧК С.Е. Щукиным, был произведен арест 12 членов «Союза защиты Учредительного собрания». Среди арестованных были видные представители партии эсеров, меньшевиков и трудовой группы: В.М. Чернов, А.Р. Гоц, И.Г. Церетели, Ф.И. Дан, Л.М. Брамсон и др. Основанием для ареста послужило очередное собрание «Союза защиты Учредительного собрания», на котором было принято решение о начале подготовки политической манифестации. Определенное значение также имели полученные данные о подготовке ЦК ПСР и его Военной комиссией вооруженного выступления в день открытия Учредительного собрания[116 - Политические деятели России. 1917. Биографический словарь. – М. 1993. – С. 403.].

Арест членов Учредительного собрания в канун его созыва вызвал резко негативную реакцию партии левых эсеров, вошедших к этому времени в состав советского правительства. Представители этой партии в СНК: нарком юстиции И.З. Штейнберг и В.А. Карелин, используя свое служебное положение, освободили арестованных из-под стражи, тем самым напрямую вмешавшись в деятельность ВЧК. Создавшаяся конфликтная ситуация между Наркомюстом и ВЧК, обусловленная в значительной степени недостаточной регламентацией их взаимоотношений, была обсуждена 19 декабря 1917 г. на заседании СНК. Были предложены два проекта резолюции по выходу из конфликтной ситуации: левоэсеровский наркома юстиции И.З. Штейнберга и большевистский, подготовленный совместно В.И. Лениным и И.В. Сталиным. Левоэсеровский проект предусматривал подконтрольность ВЧК и других следственных комиссий наркому юстиции, «которому предоставляется право проверки формальных сторон работ следственных комиссий»[117 - В.И. Ленин и ВЧК… – С. 42.]. Также предусматривался особый порядок выдачи ордеров на арест политических деятелей, в том числе на членов Учредительного собрания, при котором наибольшее значение имела бы позиция Наркомюста. В свою очередь, большевистская резолюция признавала действия наркома юстиции И.З. Штейнберга и члена коллегии Наркомата юстиции В.А. Карелина неправомерными и еще раз утверждала принцип подчинения ВЧК и других следственных комиссий непосредственно СНК[118 - Там же. – С. 41.].

После бурного обсуждения Совнарком принял резолюцию, предложенную В.И. Лениным и И.В. Сталиным без изменений, а левоэсеровская резолюция подверглась значительной редакции и в принятом виде представляла собой лишь признание необходимости дальнейшего приведения в систему существующих следственных комиссий[119 - Ленинский сборник. XXI. – С. 112.].

Данная формулировка постановления позволила И.З. Штейнбергу 21 декабря 1917 г. вновь поднять вопрос о взаимоотношениях между Комиссариатом юстиции и ВЧК на очередном заседании Совнаркома. Предложенные восемь пунктов постановления СНК о разграничении функций между Народным комиссариатом юстиции и ВЧК обсуждались и принимались каждый в отдельности. В результате принятого постановления ВЧК не подчинялась Наркому юстиции, но комиссия обязывалась информировать НКЮ и НКВД о произведенных политических арестах. Результаты ее работы передавались в следственную комиссию при ревтрибунале, а сама деятельность ВЧК находилась под наблюдением НКЮ, НКВД и Президиума Петросовета. Остальные следственные комиссии становились подконтрольными Наркомюсту, тем самым, подчеркивая особое положение ВЧК как органа «беспощадной борьбы с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией»[120 - Ленинский сборник. XXI. – С. 113–114.].

Таким образом, ВЧК получила новое подтверждение своего чрезвычайного административно-политического статуса. Значение других комиссий, подконтрольных Наркомюсту, в связи с этим падает, и постепенно начинается переход их полномочий в компетенцию независимой от Наркомата юстиции ВЧК, усиливающейся за счет ликвидации последних. Позднее, когда тенденция станет более очевидна, левые эсеры предпримут, несмотря на их вхождение в состав ВЧК (январь 1918 г.), новые попытки сужения полномочий чрезвычайных комиссий.

В условиях политического кризиса накануне открытия Учредительного собрания с особой остротой встала проблема индивидуального террора. Уже в конце 1917 г. идея осуществления индивидуального террора против лидеров большевиков находит себе многочисленных сторонников от правых эсеров до австрийского дипломата графа Чернина, который 26 декабря 1917 г. в Брест-Литовске делает запись в своем дневнике: «Шарлота Корде сказала: «Я убила не человека, а дикого зверя», не найдется ли Корде и для Троцкого?»[121 - Мельгунов С.П. Красный террор в России. – М., 1990. 5-е изд. – С. 28; Троцкий Л. Д. Моя жизнь. – М., 1990. Т. 2. – С. 96.]. В этот же день, 26 декабря, в далеком от Петрограда и Брест-Литовска Киеве был арестован и увезен в неизвестном направлении председатель Киевского Совета рабочих и солдатских депутатов Леонид Пятаков. При аресте и обыске на квартире Л.Л. Пятакова был избит его брат Г.Л. Пятаков[122 - Знамя труда. – Пг., 1918. № 112.]. В январе 1918 г. тело Л.Л. Пятакова со следами пыток было обнаружено близ Поста-Волынского под Киевом. «На месте сердца была глубокая воронка, просверленная, очевидно, шашкой, а руки были совершенно изрезаны; как объясняли врачи, ему, живому, высверлили сердце, и он конвульсивно хватался за клинок сверлящей шашки», – писал Георгий Пятаков о смерти брата[123 - Цит. по: Долуцкий И.И. Отечественная история XX в. – М., 1994. – С. 213.]. Впоследствии, осенью 1918 г., советские газеты справедливо считали Л.Л. Пятакова одной из первых жертв белого террора. Специальная следственная комиссия установила причастность к террористическому акту украинской Центральной рады, требуя в своем постановлении беспощадной расправы с его палачами.

Еще активнее велась подготовка террористических актов и вооруженного выступления в Петрограде накануне созыва Учредительного собрания различными белогвардейскими группами и боевиками ПСР. Под видом Солдатского университета Г. Семеновым была создана база террористов, где проходили обучение 20–30 солдат, вооруженных бомбами и ручным оружием. Общую численность боевой группы ПСР удалось довести до 60–80 человек[124 - Семенов Г. Военная и боевая работа партии социалистов-революционеров за 1917–1918 гг. – М., 1922. – С. 11.]. Относительная малочисленность группы заставляла откладывать выступление, несмотря на сдержанную поддержку Преображенского, Семеновского и Волынского полков и явную готовность броневого дивизиона, ставя его в зависимость от результатов демонстрации 5 января 1917 г. в защиту Учредительного собрания. Активизировала свою работу и Военная комиссия ЦК ПСР. По настоянию фронтовых делегатов она была расширена и обрела определенную автономию от ЦК. Ею были предприняты попытки создания боевых дружин. Однако последняя инициатива не получила полной поддержки ЦК. В целом Военная комиссия действовала по тем же направлениям, что и вышеупомянутая организация Семенова[125 - Протасов Л.Г. Всероссийское Учредительное собрание: история рождения и гибели. – М., 1997. – С. 278.]. Интересные воспоминания о деятельности этой Военной комиссии оставил Б. Соколов. По его свидетельству эсеры рассчитывали на все те же Семеновский и Преображенский полки, а также на части Лужского гарнизона. Подтверждает Соколов и создание многочисленных боевых эсеровских дружин. Одному из боевиков удалось даже внедриться дворником в дом, где жила сестра Ленина М.И. Ульянова, а затем перебраться на должность шофера ленинского автомобиля. В дальнейшем подготовка террористического акта против Ленина была по настоянию руководства партии правых эсеров прервана[126 - Соколов Б. Защита Всероссийского Учредительного собрания //Архив Русской революции. – М., 1992. Т. XIII. – С. 38–48.]. Таким образом, деятельность боевых эсеровских групп в начале 1918 г. не ограничивалась только агитационно-пропагандистскими и организационными мероприятиями, велась прямая подготовка покушений на лидеров большевиков – В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого и В.Д. Бонч-Бруевича[127 - Там же – С. 279.]. Также велась подготовка вооруженного выступления в Петрограде. Даже спустя неделю после разгона Учредительного собрания, отголоски подготовки вооруженного выступления еще будоражили провинциальную прессу[128 - Голос. Пятигорск. 1918. 12 января.].

Более решительные действия предпринимали многочисленные белогвардейские группы, в основном состоявшие из офицеров, перешедших к прямым террористическим актам. 1 января 1918 г. ими организуется первое покушение на председателя Совнаркома В.И. Ленина. Машина Ленина была обстреляна неизвестными на пути следования автомобиля с митинга в Михайловском манеже обратно в Смольный. Обстрел был произведен во время переезда по мосту через Фонтанку, когда машина притормозила. Кузов машины был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели навылет, пробив переднее стекло автомобиля. Легкое ранение в руку получил швейцарский социалист Платтен, пригнувший рукой голову Ленина вниз.

Обстоятельства этого теракта до сих пор противоречивы, в частности, нельзя назвать с абсолютной точностью его непосредственных организаторов. Возможна причастность группы Орла-Ланского, в меньшей степени правоэсеровской террористической организации или иных групп[129 - Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн. 1. – С. 184.]. Ряд обстоятельств склоняют принять с большим обоснованием первую версию, так как она получила косвенное подтверждение новой попыткой захвата (убийства) В.И. Ленина в середине января 1918 г. руководством «Петроградского Союза георгиевских кавалеров»: А.Ф. Осьминым, Г.Г. Ушаковым, А.М. Зинкевичем, М.В. Некрасовым и др[130 - Известия ВЦИК. 1918. 26 января.]. В начале 1918 г. план пленения или убийства В.И. Ленина разработал Ф.М. Онипко (эсер, депутат от Ставрополя, член Военной комиссии «Союза защиты Учредительного собрания» и руководитель Подпольного военного штаба союза), но ЦК ПСР резко отрицательно отнесся к этой идее, опасаясь «ярости рабочих», террористическая группа Онипко была распущена[131 - Минувшее. – М., 1991. Т. 4. С. 110–111.].