Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции

Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции
Илья Сергеевич Ратьковский

1917. К 100-летию Великой революции
Созданная в декабре 1917 года ВЧК – Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем – не только положила начало советским спецслужбам, но и стала для многих зловещим олицетворением Великой русской революции.

Новая книга ведущего историка террора Гражданской войны, доцента Института истории СПбГУ, на основе обширного круга источников во всех подробностях освещает Красный террор ВЧК в 1918 году, развенчивая устоявшиеся мифы о деятельности чекистов. Каков вклад Ленина и Дзержинского в строительство ВЧК? Какую роль в старте террора сыграли покушения на первых лиц Советской России и что было главной причиной введения большевиками смертной казни? Был ли Красный террор ответом на террор Белого движения и иностранных интервентов, жесткие подавления революций в Германии и Финляндии? Как ВЧК боролась с контрреволюционным подпольем, преступностью, оппозиционными партиями и движениями? Каков был кадровый состав чекистов и все ли они выдержали испытание властью? Наконец, каковы реальные масштабы репрессий ВЧК и что стало итогом политики КРАСНОГО ТЕРРОРА?

Илья Ратьковский

Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции

1917. К 100-летию великой революции

Рецензенты:

доктор исторических наук, профессор М.В. Ходяков (СПбГУ)

доктор исторических наук, профессор Г.Л. Соболев (СПбГУ)

© Ратьковский И.С., 2017

© ООО «Издательство «Яуза», 2017

© ООО «Издательство «Якорь», 2017© ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Предисловие

Создание правового государства в России – одна из важнейших задач нашего времени. Это процесс исторически длительный, сложный и многомерный, включающий в себя взаимно обязывающие права личности и общества, юридические и моральные аспекты, учет исторического опыта русского народа и государства. Необходимо объективное изучение всего опыта российской государственности, особенно в переломные годы отечественной истории, которые в значительной степени определили дальнейшее направление исторического развития России в XX веке. Учитывая это, следует признать, что исследование, посвященное ВЧК в первый период ее деятельности и проблемы красного террора, является одним из актуальных направлений в современной исторической науке. Объективное и всестороннее изучение проблематики красного и белого террора также является данью памяти жертв произвола в годы Гражданской войны в России.

Опыт контроля над карательными органами во время Гражданской войны в Советской России может и должен быть принят во внимание в период формирования современного общества, чтобы под лозунгом борьбы с преступностью не допустить нового всевластия органов правопорядка.

Предметом данной книги является политика красного террора в 1918 г., нашедшая свое выражение в деятельности ВЧК и местных чрезвычайных комиссий в этот период. Красный террор не ограничивался рамками одного 1918 г., но именно этот год наиболее четко воплотил идеи террора политического и классового, отчасти экономического. Красный террор на Украине имел достаточно четко выраженную национальную подоплеку, красный террор в Крыму 1920 г. носил, прежде всего, военно-политический характер, ставивший кровавую точку в противостоянии белых и красных армий. Именно поэтому политика красного террора в 1918 г. и стала основой для написания данной книги.

Хронологические рамки исследования ограничены периодом с декабря 1917 г. по февраль 1919 г.: от образования ВЧК 7 (20) декабря 1917 г. до постановления ВЦИК от 17 февраля 1919 г. «О Всероссийской чрезвычайной комиссии». Внутри исследуемого хронологического пространства автором выделяются четыре периода. Первый – с декабря 1917 г. по июнь 1918 г. включительно, второй – с июля 1918 г. по 5 сентября 1918 г., третий – с сентября 1918 г. по начало ноября 1918 г. и четвертый – ноябрьско-февральский период 1918/19 гг.

Каждый из них характеризуется различной внутриполитической обстановкой и различной степенью применения высшей меры наказания. В соответствии с этим менялась и динамика террора в 1918 г.

При этом следует отметить, что хотя политика красного террора официально стала проводиться после «Постановления СНК о красном терроре» 5 сентября 1918 г., освещение событий хронологически предшествующего периода позволяет проследить динамику применения высшей меры наказания накануне объявления красного террора, выявить его социально-классовые и военно-политические корни. Именно по этим причинам данный период также стал предметом настоящего исследования.

Пространственные рамки данной работы включают в себя контролируемую Советской республикой в 1918 г. территорию, на которой проводилась политика красного террора, осуществлявшаяся через систему ВЧК и местных чрезвычайных комиссий. Это в первую очередь Центральная и Северо-Западная Россия, а также Поволжье и Западная область. Особое место занимает Петроград и близлежащие территории. Именно здесь осенью 1918 г. принцип красного террора нашел наибольшее воплощение, и поэтому освещение петроградских событий является важнейшим условием создания целостной картины исследуемой проблемы. Об этом свидетельствуют масштабы красного террора в Петрограде: 512 расстрелов в первые дни красного террора, с увеличением этой цифры в сентябре 1918 г. до 800 человек, одновременно с общим количеством арестованных 6229 человек[1 - Еженедельник Чрезвычайных комиссий. – М., 1918. № 6. – С. 19.]. Можно с уверенностью называть Петроград столицей красного террора осенью 1918 г.[2 - Ратьковский И.С. Столица красного террора (Петроград осенью 1918 года) // Мир экономики и права. 2013. № 7–8. С. 67–79.]

Наряду с Петроградом расстрелы проводились также в Кронштадте, Сестрорецке, Новой Ладоге и других уездных городах Петроградской губернии. Репрессивная политика в Петрограде определяла характер и масштабы красного террора на Северо-Западе России в целом, чему способствовала организация Союза Коммун Северной области. Авторитет Петрограда и его политических лидеров оказывал влияние и в целом на события, происходившие далеко от города на Неве.

Исследование проблематики красного террора, его зарождения и осуществления в 1918 г. невозможно без изучения основных направлений политики партии большевиков, которые в наиболее полном и концентрированном виде изложены в работах лидера и идеолога большевиков В.И. Ленина. В статьях, письмах, указаниях, телеграммах В.И. Ленина дается не только характеристика принципов диктатуры пролетариата и текущего политического момента, но и указания на проведение тех или иных карательно-репрессивных или карательно-профилактических мер, на исправление допущенных ошибок по отношению к конкретным лицам[3 - В сборнике «В.И. Ленин и ВЧК» (М., 1975) только за 1918 г. имеются 78 ленинских документов и материалов о работе ВЧК. Второе, дополненное издание (М., 1987) включает 94 документа.]. Работы, связанные с исследуемым отрезком времени, помещены в основном в 35–37-м томах полного собрания сочинений В.И. Ленина[4 - Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35: Проект резолюции о свободе печати; Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции. Записка Ф.Э. Дзержинскому с проектом декрета о борьбе с контрреволюцией и саботажами; Социалистическое отечество в опасности!; Т. 36: Доклад на V Всероссийском съезде Советов рабочих, крестьянских, солдатских и красноармейских депутатов; Т. 37: Речь на объединенном заседании ВЦИК Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов. Москва. 29 июля 1918 г.; Речь на митинге-концерте сотрудников Всероссийской Чрезвычайной комиссии 7 ноября 1918 г.; Конгресс Коммунистического Интернационала 2–6 марта 1919 г.; Тезисы и доклад о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата.].

Наряду с характеристикой сущности красного террора, как осуществления принципа диктатуры пролетариата, работы В.И. Ленина дают возможность проследить осуществление контроля партийных и государственных органов власти, лично В.И. Ленина над реализацией политики красного террора. В связи с этим большое значение для данного исследования имели материалы, помещенные в 50-м томе (Полн. собр. соч. В.И. Ленина). Это телеграммы, записки, письма, использование которых дает возможность более полного осмысления ленинской концепции красного террора[5 - Телеграмма Котельническому исполкому; телеграмма Пензенскому губисполкому; Ответ по прямому проводу В.А. Механошину; телеграмма в Московский Совет; во все районные комитеты РКП; во все районные совдепы; всем штабам Красной Армии; телеграмма В.Л. Панюшкину и др.// Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 89, 106, 109, 114–116, 143–144, 148–149, 153.]. Значение ленинских работ при исследовании деятельности ВЧК, правовой политики Советского государства отражено в издании целого ряда тематических сборников[6 - В.И. Ленин и ВЧК. Сб. док. (1917–1922). – М., 1975; 2-е изд. – М., 1987; В.И. Ленин, КПСС о борьбе с контрреволюцией. Сб. материалов. Составит. Г.С. Хохлюк. М., 1978.].

Работы В.И. Ленина дополняют статьи и распоряжения Л.Д. Троцкого, деятельность которого непосредственно связана с проведением красного террора, в первую очередь в армии[7 - Троцкий Л. 1) Как вооружалась революция. – М., 1925. T. 1; 2) Нельзя строить армию без репрессий// Военно-исторический журнал. 1989. № 8–10; 3) К истории русской революции. – М., 1990.]. Наиболее полно взгляды Л.Д. Троцкого на террор как необходимую составляющую диктатуры пролетариата в противоборстве с диктатурой буржуазии изложены в его книге «Терроризм и коммунизм», выдержавшей несколько изданий и являвшейся идеологическим обоснованием красного террора[8 - Троцкий Л.Д. Терроризм и коммунизм. – М., 1923; 2-е изд. – М., 1925. Зиновьев г., Троцкий Л. О мятеже левых эсеров. – Пг., 1919. 45 с.].

При анализе ВЧК и красного террора большое значение имеют материалы, связанные с деятельностью Ф.Э. Дзержинского, возглавлявшего ВЧК – ГПУ, опубликованные в 1-м томе его избранных сочинений[9 - Дзержинский Ф.Э. Избранные произведения. В двух томах. Т. 1. – М., 1957.]. Некоторые документы Ф.Э. Дзержинского, не вошедшие в указанное издание, помещены в специальном тематическом сборнике, посвященном деятельности ВЧК-ОГПУ, а также в исторических журналах[10 - Ф.Э. Дзержинский – руководитель ВЧК – ОГПУ. Сб. док. (1918–1919 гг.). М., 1957; Ф.Э. Дзержинский о революционной законности// Исторический архив. 1958. № 1; Дзержинский в ВЧК. (Воспоминания). – М., 1967.].

Вклад других деятелей большевистской партии в обоснование теории диктатуры пролетариата, в развертывание системы красного террора освещается в историографии вопроса в значительно меньшей степени. Материалы, связанные с деятельностью Я.М. Свердлова, безусловно, являющегося одним из практиков и теоретиков красного террора, в крайне сжатом виде опубликованы в 1939 г.[11 - Свердлов Я.М. Избранные статьи и речи. 1917–1919. – М., 1939.] Можно отметить, что в условиях тяжелого ранения Ленина 30 августа 1918 г., именно Свердлову вплоть до выздоровления принадлежала роль большевистского лидера.

Следует также отметить мемуарные произведения В.Д. Бонч-Бруевича, в которых деятельности ВЧК и в целом событиям 1918 г. уделено значительное место. Воспоминания Бонч-Бруевича позволяют уточнить важнейшие события начального периода строительства Советского государства, являясь важнейшим источником[12 - Бонч-Бруевич В.Д. Как организовывалась ВЧК //Огонек. 1927. № 3; Страшное в революции. – Л., 1926; Убийство германского посла Мирбаха и восстание левых эсеров (По личным воспоминаниям). – М., 1927; На боевых постах Февральской и октябрьской революции. – М., 1931.].

Большое значение для работы имели материалы, связанные с деятельностью Г.Е. Зиновьева. Использованы были его книги, тексты выступлений, телеграммы, позволяющие раскрыть его роль в политике красного террора, дополнить достаточно скупую библиографию о деятельности Зиновьева в Петрограде[13 - Васецкий Н.А., Г.Е. Зиновьев. Страницы политической борьбы. – М., 1989;. Вихров В.М. Г.Е. Зиновьев как региональный лидер. 1918–1922. // Университетские Петербургские чтения. Под ред. Ю.В. Кривошеева и М.В. Ходякова. СПБ.: знаменитые универсанты, 2003. – С. 252–257.].

Использовались и другие работы политических и общественных деятелей 1918 г. Свое мнение о белом и красном терроре оставили М. Горький, В.Г. Короленко, П. Сорокин и другие писатели и ученые[14 - Горький М. Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре. – Пг., 1918; Из глубины. Сб. статей о русской революции. – М., 1918.].

В историографии исследуемой проблемы можно выделить несколько периодов с характерными для каждого из них особенностями. Первый период ограничен хронологическими и концептуальными рамками гражданской войны и последующего ее осмысления (1918–1930 гг.). Особое место здесь занимают работы видного чекиста М.Я. Лациса, занимавшего в период гражданской войны ключевые должности в системе ВЧК. Член коллегии ВЧК, председатель ВЧК Восточного фронта, председатель Всеукраинской ЧК – вот далеко не полный перечень его важнейших постов в структуре ВЧК. Будучи «официальным» историографом ВЧК, М.Я. Лацис изложил в своих статьях и брошюрах ее краткую историю[15 - Лацис М.Я. Два года борьбы на внутреннем фронте. – М., 1920; Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией. – М., 1921; Тов. Дзержинский и ВЧК// Пролетарская революция. 1926. № 9; ВЧК на страже завоеваний Октября// Рабочий суд. 1927. № 24; Красная книга ВЧК. Т. II. Под ред. М.Я. Лациса. – М., 1922; Правда о Красном терроре //Известия ВЦИК. 1920. 6 февр.; Пленных не брать// Красноармеец. 1927. № 21.].

Для его книг и статей характерно наличие большого фактического материала, иллюстрирующего деятельность ЧК. В них дается обзор самых крупных раскрытых ВЧК заговоров, публикуются важнейшие документы по устройству и структуре чрезвычайных комиссий. Следует отметить, что в работах Лациса впервые предпринята попытка систематизации деятельности ВЧК, в том числе дается развернутая статистика ее деятельности. Систематизированы данные по различным преступлениям, выявленным ВЧК. Дана статистика применения высшей меры наказания ВЧК и местными чрезвычайными комиссиями в период Гражданской войны. Вместе с тем для них характерна тенденциозность авторской точки зрения на события Гражданской войны. Вызывает определенные сомнения статистика ВЧК и жертв красного террора М.Я. Лациса. Например, автором допущены ошибки при характеристике деятельности Петроградской губернской чрезвычайной комиссии ПГЧК в Петрограде[16 - См.: Ратьковский И.С. Историограф Октября и красного террора (М.Я. Лацис о Петрограде) //Петербургские чтения-95. Материалы научной конференции 22–26 мая 1995 года. – СПб., 1995. – С. 233–235.].

Деятельность ВЧК нашла отражение также в работах других известных чекистов: Я.Х. Петерса, М.С. Кедрова, Г.С. Мороза, Н.К. Антипова[17 - Петерс Я.Х. Воспоминания о работе в ВЧК в первый год революции// Пролетарская революция. 1924. № 10; Воспоминания к 10-летию ВЧК – ГПУ// Огонек. 1927. № 52; Мороз Г.С. ВЧК и Октябрьская революция// Власть Советов. 1919. № 11. Из истории гражданской войны в России //Коммунистический Интернационал. 1920. № 16; Антипов Н.К. Очерки из деятельности ПГЧК в 1918 г.// Петроградская правда. 1919. 1, 2, 4, 7, 12, 15, 16, 22 янв. и др.]. Учитывая акцент настоящей работы на деятельности Петроградской губернской чрезвычайной комиссии (ПГЧК), особый интерес представляют очерки истории петроградской чрезвычайной комиссии Н.К. Антипова, одного из руководителей петроградской ЧК. Однако следует принять во внимание, что данные очерки носят по преимуществу мемуарный характер и преследуют целью закрепление поста председателя ПГЧК за их автором в начале 1919 г.

В годы Гражданской войны популяризацией деятельности ВЧК также занижался целый ряд коммунистических публицистов, в первую очередь следует выделить газетные и журнальные статьи В.А. Быстрянского и Л.С. Сосновского. Первый из них впоследствии стал известным партийным историком, занимавшимся проблематикой белого террора и контрреволюционной деятельности различных партий социалистического направления. Работы В.А. Быстрянского позволяют выявить наметившийся к концу гражданской войны новый подход к деятельности ВЧК[18 - Быстрянский В.А. 1) Великий рыцарский орден Современности// Петроградская правда. 1919. 28 авг.; 2) Империалистическая Англия против Социалистической России. – Пг., 1919; 3) Контрреволюция и ее методы. Белый террор прежде и теперь. – Пг., 1920; 4) Меньшевики и эсеры в русской революции. – Пг., 1921. См. также: Рябова Л.К. В.А. Быстрянский как историк партии (1917–1940). Автореф… канд. ист. наук. – Л., ЛГУ, 1989.]. Примыкают к ним работы В.А. Карпинского[19 - Карпинский В.А. Три года борьбы: Третья годовщина Великой Октябрьской революции. – М., 1920.]. Эти работы, безусловно, носят публицистический характер, но вместе с тем для них не характерна прямая фальсификации, свойственная работам, которые выйдут буквально через год.

С начала двадцатых годов интерес к истории ВЧК усиливается и в среде чекистов, которые участвуют в подготовке нескольких документальных публикаций[20 - Красная Москва 1917–1920. Сборник статей и материалов. – М., 1920; Красная книга ВЧК. Т. 1–2. – М., 1920–1322; Материалы по истории контрреволюции// Пролетарская революция. 1921. № 1; Дукельский С. ЧК по Украине. 2-е изд. Лондон, 1989; Крыленко Н. В. За пять лет. – М., 1923; Малицкий А. ЧК и ГПУ. – Харьков, 1923.]. Появляются работы обобщающего характера, основанные на богатом фактическом материале. Все это создавало основу для появления уже серьезных научных работ, что так и не произошло в силу особенности политического момента. Кратковременность этого подхода показали многочисленные работы, вышедшие в 1922 г.

Для этого времени характерен акцент на «разоблачение» партий небольшевистской социалистической направленности, прежде всего эсеров и меньшевиков. Показательный суд 1922 г. над партией социалистов-революционеров завершает этот процесс абсолютизацией противостояния большевиков и демократической «контрреволюции»[21 - Библиографию вопроса см. в кн.: Янсен М. Суд без суда. Показательный процесс социалистов-революционеров. Пер. с англ. – М., 1993. С. 251–260.]. Этот суд закрепил многие сложившиеся штампы о красном терроре: о причинах возникновения и его связи с белым террором, с зарубежными странами; о целесообразности его проведения в прошлом и настоящем. Соответственно изменился и подход к освещению красного террора: стала подчеркиваться роль индивидуального эсеровского террора во введении красного террора. В исследованиях делается акцент на «провоцирующее влияние» Ярославского, Рыбинского, Мурманского, Ижевского и др. восстаний, внутренней политики Самарской учредиловки и меньшевистской Грузии. Таким образом, тема «белого» террора, подкрепленная введением в оборот целого ряда новых «источников», получает политическое звучание[22 - Шестнадцать дней. Материалы по истории Ярославского белогвардейского мятежа (6–21.07.1918). Ярославль, 1924, Ижевск в огне гражданской войны. Ижевск, 1927; Бович (Генкин) А. Кровавый опыт. – М., 1919; Вардин И. Революция и меньшевизм. – М., 1925; Майский И.М. Демократическая контрреволюция. М.; Пг., 1925; Семенов (Васильев) Г. Военная и боевая работа партии социалистов-революционеров за 1917–1918 г. – М., 1922 и др.].

Для этого периода характерно также пристальное внимание к истории покушений на В.И. Ленина. Особенно много книг и публикаций в двадцатые годы посвящается событиям 30 августа 1918 г.[23 - Библиографию вопроса см. в кн.: Выстрел в сердце революции. Сост. Н.Д. Костин. 2-е изд. – М., 1989. – С. 275–283.] В значительной степени это объясняется ключевым обвинением Политического процесса 1922 г. в причастности к этим событиям партии эсеров. Подобное обвинение предоставляло возможность для закрытия этой и других оппозиционных партий.

Впоследствии на подобный подход окажет свое влияние смерть в 1924 г. Ленина, увязываемая с последствиями ранения в 1918 г. Определенное обобщение всей этой литературы нашло отражение в книге В. Владимировой[24 - Владимирова В. Год службы «социалистов» капиталистам. – М.; Л., 1927.].

Несмотря на появление большого количества работ, освещающих борьбу с контрреволюцией, тема красного террора по-прежнему рассматривалась лишь опосредованно, как исключительно ответная мера на белый террор. Тем самым усиливалась роль эмигрантской литературы, которая в 20-е годы уделяла гораздо большее внимание анализу красного террора. Безусловно, имело место стремление с помощью «муссирования» этой темы предотвратить возможные контакты Запада с Советской Россией, и особенно дипломатическое признание большевиков.

Существенную роль в становлении этой темы сыграли работы, созданные еще в годы Гражданском войны, прежде всего, широко известные открытые письма Ю.О. Мартова, М.А. Спиридоновой и В.Л. Бурцева[25 - Мартов Ю.О. Долой смертную казнь. М., 1918; Берлин, 1923; Спиридонова М.А. Письмо ЦК партии большевиков. – Пг., 1918; Бурцев В.Л. Проклятье вам, большевики! (Открытое письмо большевикам). – Стокгольм, 1918; Н.-Николаевск, 1919.]. Являясь своеобразными манифестами, направленными против большевистского террора, они определяли основные черты, свойственные в той или иной степени всей последующей эмигрантской литературе. Призывы к суду над большевизмом и красным террором, прозвучавшие в этих брошюрах-письмах, вместе с материалами созданной А.И. Деникиным Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков, послужили толчком для более серьезного исследования проблемы красного террора.

Следует выделить научно-издательскую деятельность С.П. Мельгунова в годы берлинской и парижской эмиграции[26 - См.: Ратьковский И.С. Историограф террора и революционной России (С.П. Мельгунов во Франции)// Русская эмиграция во Франции. – СПб., 1995. – С. 67–68; Ю.Н. Емельянов. С.П. Мельгунов: В России и эмиграции. – М., 1998.]. Первостепенное значение для истории вопроса имеет его широко известная книга «Красный террор в России», переизданная шесть раз. Источниковой базой этой книги являются главным образом материалы периодической печати. Однако эти данные не отражают картины всей России, в частности в ней нет материалов по Сибири, что признавалось и самим автором.

Другим использованным С.П. Мельгуновым источником являются материалы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, в публикации материалов которой он принимал активное участие. Красный террор в исконно российских границах представлен здесь неполно и искаженно.

Третий источник – свидетельства очевидцев, собранные самим автором. Однако проверка использованных источников С.П. Мельгунова позволяет выявить серьезные неточности в его статистике и динамике террора даже в наиболее проработанном автором 1918 году[27 - Ратьковский И.С. 1917 г. как фактор политики террора// Революция 1917 г. в России. – СПб., 1995. – С. 144–145.]. Изложение политики ВЧК в последующие годы еще более мифологизировано. Примером является «статистика» расстрелов в Крыму в 1920 г., определяемая автором минимально в 50 тыс. человек (преувеличение по более объективным современным оценкам от 4 до 8 раз).

Ошибки работы Мельгунова вызваны как объективными, так и субъективными обстоятельствами. По различным данным, в Советской России Мельгунов был подвергнут от 21 до 23 обыскам, при этом 5 раз он арестовывался, проведя в заключении многие месяцы[28 - Даниель А., Охотин Н. О С.П. Мельгунове и его книге // С.П. Мельгунов. Красный террор в России. 5-е изд. – М., 1990. – С. 206; Емельянов Ю.Н. С.П. Мельгунов: В России и эмиграции. – М., 1998. – С.21.]. Аресты Мельгунова в Советской России лишили его собранной картотеки, а дальнейшая высылка за рубеж – возможности ее воссоздания. Книга, созданная наспех, на следующий год после его высылки, к политическому процессу белого террориста Конради, убившего в Лозанне советского дипломата В. Воровского, и не могла быть исторически объективной. Вместе с тем, нельзя не признать, что С.П. Мельгунов предпринял, по сути, первую попытку историографической оценки вопроса о красном терроре. В работе получила обобщение вышедшая на тот момент зарубежная публицистическая историография вопроса, сформулирована концепция происхождения и содержания политики красного террора, альтернативная советской.

История ВЧК, отдельных периодов ее деятельности также нашли отражение в работах эмигрировавших из России В.Л. Бурцева и Р.Б. Гуля[29 - Бурцев В.Л. Юбилей предателей и убийц (1917–1927). Париж, 1927; Вступит. статья к книге Е. Думбадзе «На службе Чека и Коминтерна». – Париж. 1930 и др. Гуль Р.Б. Дзержинский. – Париж, 1935.]. Вместе с тем исследования этих авторов вторичны по отношению к работам С.П. Мельгунова в силу их тенденциозности и однозначности, построении на старых источниках и не могут быть сопоставимы с исследованиями С.П. Мельгунова. Постепенно в эмигрантской литературе наступает определенный застой в освещении вопроса о красном терроре: она остается на уровне иллюстрации злодеяний большевиков, не поднимаясь до причинно-следственных связей белого и красного террора, его социальных корней и т. д.[30 - Чека. Материалы по деятельности чрезвычайных комиссий. – Берлин, 1923; Аронсон Г. На заре красного террора. – Берлин, 1929 и др.]

Утверждение режима авторитарной власти Сталина в 30-е годы обусловило замалчивание целого пласта накопленных материалов и работ советской исторической науки в новый период изучения проблематики террора. Материалы и источники периода гражданской войны стали подвергаться тщательному контролю и чистке, а гражданская война постепенно, но последовательно обезличивалась. Грубое искажение претерпела постановка вопроса об индивидуальном терроре: мало того, что замалчивались имевшие место покушения на Г.Е. Зиновьева, Л.Д. Троцкого, Н.И. Бухарина, Я.Х. Петерса и других «оппозиционеров», они еще представлялись и в роли организаторов террористических актов, направленных против большевистского руководства.

Типичным примером дальнейшего развития этой тенденции могут служить работы историков Л. Бычкова, В. Минаева, П. Софинова, посвященные ВЧК, или схожие работы И. Генкиной о гражданской войне[31 - Бычков Л. Взрыв в Леонтьевском переулке. М., 1936; Бычков Л. ВЧК в годы гражданской войны. – М., 1940; Генкина И. Оборона Царицына в 1918 г. – М., 1940; Минаев В. Подрывная деятельность иностранных разведок в СССР. Часть первая. – М., 1940; Софинов П. Карающая рука советского народа: К 25-летию ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1917–1942. – М., 1942.]. Отдельные новые факты, приводимые в книгах этого периода, скорее исключение, чем правило, до конца 50-х годов, т. е. до начала процесса десталинизации советского общества, история ВЧК, гражданская война в целом характеризуются крайне упрощенным подходом. Единственным достижением второго периода (1930–1955 гг.) изучения деятельности ВЧК и проблемы террора в гражданской войне можно считать только издание на региональном и союзном уровне различных документов и мемуаров, прежде всего контрреволюционного лагеря. Однако новые избирательно публикуемые материалы трактовались по утвердившимся старым схемам, навязанным идеологическими мотивами.

Зарубежная историография также ограничивает свою деятельность переизданием прежних работ и составлением новых мемуарных сборников. Новый интерес на Западе к проблематике красного террора был связан с послевоенной волной эмиграции и процессом В.А. Кравченко. Интерес к красному террору теперь уже определялся интересом к сталинскому террору, который увязывался с предыдущими репрессиями[32 - Мельгунов С.П. Конец легенды (по поводу книги В.А. Кравченко)// Россия и эмиграция. – Париж, 1947.].

После смерти И.В. Сталина и в связи с начавшимся процессом десталинизации советского общества историческая наука в СССР получила возможность переосмыслить накопленный ранее материал, вернуть незаслуженно забытые работы и расширить источниковую базу. Важным было выведение из подчинения МВД СССР большинства государственных архивов, большая доступность архивов КПСС.

Возвращаются в круг используемых работ книги и статьи М.Я. Лациса, Я.Х. Петерса, переиздаются запрещенные ранее воспоминания репрессированных авторов. Наряду с публикацией тематических материалов появляются обобщающие работы, среди которых особое место занимает работа П.Г. Софинова[33 - Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии. – М., 1958; Дорошенко И.А. Создание и деятельность ВЧК в первые годы Советской власти// Труды высшей школы МВД СССР. Вып. 2. – М., 1957; Титов Ю.П. Из истории борьбы ВЧК с контрреволюцией// Вопросы истории. 1959. № 9; Софинов П.Г. Очерки истории ВЧК. – М., 1960.]. Эта монография стала первым развернутым советским исследованием деятельности ВЧК, в которой характеризуются важнейшие стороны работы чрезвычайных комиссий с акцентом на борьбу с контрреволюцией. В книге подробно освещены основные этапы деятельности ВЧК, раскрытые комиссией контрреволюционные заговоры и организации. Кратко рассмотрены остальные стороны деятельности ВЧК, в т. ч. борьба со спекуляцией и бандитизмом. В монографии были широко использованы работы первых лет советской власти, которые отсутствовали, как правило, в исторических исследованиях 30–40-х годов. Вместе с тем, в работе слабо выяснены взаимоотношения ВЧК и местных ЧК, ее связи с комбедами, судом, милицией, ревтрибуналом и т. д[34 - См. рецензии: История СССР. 1961. № 3 рецензии И.Я. Трифонова// Вопросы истории. 1962. № 9, рецензия Ю.П. Титова.]. Не раскрыта в монографии тема красного террора, а статистика применения высшей меры наказания сведена к данным М.Я. Лациса. Тем не менее работа П.Г. Софинова наряду с изданием документального сборника, посвященного ВЧК, явилась началом нового этапа историографии ВЧК и отчасти красного террора.