Кошкин дом

Я и не знал, что у тоски нет предела. И нет границы. Я думал, есть какой-то порог, за которым наступает безумие, однако, как выяснилось, нет.

Вообще, чем плох вариант с дурдомом – это своей тоской. И срок, который ты уже отсидел в тюрьме, никуда не засчитывается, и этапов нет, и связи. Есть только окно, окно с видом на тюремный двор и угловой дом по Новослободской улице.

И срок. Сначала ждёшь суда. Потом этапа на больничку. И отсидеть при этом можно и год, и два, и три. Затем, в больничке, всё начинается заново. Полгода – комиссия. Продлевают ещё на полгода, потом это может быть до бесконечности.

Мне, как ни крути, вариант дурдома всё же лучше. Статья тяжкая, влепили бы, с учётом предыдущей судимости, года четыре, а так за полтора есть шанс соскочить, «стопятым» вообще нормально, если, конечно, не нарвутся на специнтенсив, у них от 6-ти до 15-ти по первой части, по второй – от 8-ми до пж. А с дурятника года за три-четыре выйдут. Хотя тоже смотря какой дурятник.

Тем, у кого статьи лёгкие лучше отсидеть свои год-полтора на зоне. В дурке можно нарваться на срок в два или три раза больше. И никакого УДО в дурдоме нет.

Миха застрелил одного ФСБ-шного придурка. И собирался ехать на Сычёвку, на специнтенсив. Институт Сербского признал его невменяемым на момент совершения делюги, а сторона терпилы потребовала экспертизы в Питере. Ну а тут известная война двух психиатрических учений. Миху отвезли в Питер, где и не признали. Суд на третью экспертизу не пошёл, сказали, что нормально, хватит.

Сидит Миха три года и он единственный, кто находится на 4-м этаже КД и получит срок. Какой – не знает, но говорит, что если дадут 15 лет – будет прыгать до потолка от радости и счастья. (дали ему в итоге 17 строгача).

Миха здесь у нас называется «смотрящий за корпусом и общаком», но на «чичи-гага» он не похож, скорее он похож на детского кота, он постоянно смотрит в окошко и рассказывает смешные истории про Питер, в который когда бы он не приезжал – обязательно нарывался на перестрелку.

И ещё мы разговариваем по-немецки. Миха любит немецкий.

Он закончил питерский горный институт.

Ночью я стою на дороге, раскидываю по корпусу чай, сигареты и конфетки. У меня связь с тремя хатами: слева 490, внизу 474, наверх 508. Трубы в хате нет.

Ноябрь.

Начало.

Ввели карантин из-за какого-то мудака, который поймал желтуху.

Сварщик ввёл карантин. Теперь месяц никого на суды не будут возить, по крайней мере так говорят. Сварщиком зовут местного доктора, алкаша и бедолагу, он и правда, больше похож на сварного, чем на доктора. Видок ещё тот. Интеллигент 70-х возле пивного ларька. Говорит громко и глупо, спрашивает всегда одно и то же. Лечит всех исключительно аминазином, так как ничего другого на КД нет. Ходит в штиблетах, «галстуХе» и в халате. Халат местами убит. Из карманов торчит множество карандашей, хотя он, наверное, мечтает об электродах; на голове волосы. Сварщик может назначить укол, но медсестру можно уломать и она не будет его делать, мусорам, которые с ней ходят – похер.

7.11.10.

Как я хочу застрелить эту гниду, Боже! Мне снится каждую ночь расправа над этим пидором, в красках и подробностях. Боже, когда меня отпустит? Я не злой. Я добрый и немного глупый. Зачем я забрал тогда у него эту аппаратуру? Что он, и вправду перестал бы пить? Сколько мне говорили про то, что он гад – я не верил. Мне почему-то казалось, что все эти разговоры от зависти. Дурак я. Зачем я столько себя истратил на козлов и идиотов? Почему не отдал всё Насте, когда ей принадлежу.

Будущее неизвестно, даже не знаю когда у меня суд. Должен был быть 10-го, но карантин. Не повезут. И отцу не сообщить, он приедет, он законный представитель мой.

Никогда я его не любил, кстати.

Осень моя.

8.11.10.

Предчувствие чего-то страшного, чего-то не моего. Продольный гремит ключами, кого-то повели на суд? Нет, свиданка. Ощущение говна в природе. Чайник у нас протёк, Миха рычит.

9.11.10.

Там, за всем, что мы видим, есть что-то невидимое нам. Чувство смерти и серые дни. Дождь и время. Сколько мне?

10.11.10.

Просто я не умею жить без неё, мне холодно смотреть в будущее. Что-то страшное, чот чувствую. Херовое. Пойду сегодня гулять. На КД ещё не гулял.

11.11.10.

В «резинку» волокут таджика. Таджик клянётся мамой. Резинка – это боксик полтора на полтора метра, без окна и сортира, целиком обитый вонючей резиной. Резина пропитана говном и мочой, отопления нет. Сидят в резинке в основном сутки. Не более, всё-таки гуманность. И сажают туда особо отличившихся. В основном таджиков и «баб». Раздевают догола. Вонища внутри этого ящика стоит страшная, дышать невозможно, холод собачий, есть и жрать не дают, можно орать.

Таджик, которого волокут, – узбек с 3-го этажа, он поджёг зачем-то в хате матрас. Это был протест наверное, против «мусорского», теперь он умоляет продольного не заводить в «ризинка» и мамой клянётся. Мент непреклонен. Слышны звуки пиздюлей и грохот двери. «Хочишь, я на калени, вистану, старшёй!» – вопит узбек, но бесполезно это.

Вообще, чурьё очень любит «качать против мусорского», «шатать режим» и т.п. Заканчивается этот понос тем, что опер обещает забрать из хаты телевизор, а это святое для чебурят. В телевизоре МТВ и Муз ТВ а там «тиолька». И чуры перестают бурогозить. До следующего воспоминания про АУЁ они спокойны. Проходит неделя – и они опять начинают заниматься хернёй. Так в итоге и заезжают в резинку. «Страдают за общее».

За две с половиной недели, что я сижу на КД – это уже четвёртый пациент «вонючей крытой».

До него было ещё два таджика и одна «баба», тоже, кстати, таджик.

У нас на пятом этаже есть две хаты, 507 и 505, в которых «бабы», ну вот, эта таджичка плеснула кипяток в рожу соседке и поехала отдыхать. Орала часов 15! Потом уже сварщик её пожалел, выволок из этого резинового дерьма, кольнул аминазином, хорошо кольнул, и обратно закинули. Полчаса она ещё покричала «Старшёй, старшёй…» – и сдулась.

12.11.10.

Никакой информации извне. Мобилы нет, карантин, на суды не возят. Меня не возили на «прения». Смешно, какие могут быть прения, если я дурак? Бестолковая трата целого дня.

Хотя съездить на суд – это возможность словиться с общим корпусом, хотя бы малявы передать.

На суде можно посмотреть в глаза терпиле. Если в России Настя – попробовать дотронуться до её руки. Да вообще я не видел её год. А она меня любит, я это знаю, и ещё она похожа на кошку.

Но карантин.

13.11.10.

Судилища бывают разными. Есть судилище по избранию меры пресечения, есть по продлению содержания, клоунада ещё та, где вообще непонятно, зачем нужен подозреваемый. Судилло даже не дослушивает до конца доводы защиты и не верит вообще ни одному слову, прерывает адвоката или того мудака, что в клетке. Потом зачитывает постановление и продлевает на месяц или полгода. Дольше не могут. Вова Путин не велит. Потом, когда срок выйдет – продлят ещё на полгода, потом, если статья особо тяжкая – ещё. Потом полгода на «под судом», потом, если и того не хватает на оправдание следственного фуфла – ещё продлят.

Ладно, отсидел ты два или три года, но при этом невозможно вынести обвинительный приговор, ввиду того что судят тебя, например за то, что ты негр. Но ты никакой не негр. Никак не негр. Даже выбитые из тебя дубинами и током признательные показания не помогают, потому что видно, что ты, блядь, никакой не негр, а что ни на есть обыкновенный белый распиздяй и это видно, это факт! Тогда что они делают: дают тебе три года за то, что ты мулат. И по УДО из тюрьмы не выйдешь, нужно в зону ехать, а там только через шесть месяцев можно на УДО писать, а через эти шесть месяцев тебя так и так нагонят.

И вот ты, измученный, разбитый и уже не такой смешной, как был до посадки, возвращаешься из республики Коми в Москву. И возвращаешься преступником. Ты, для ещё случайно несидевших – нелюдь. Три года жизни ушли непонятно куда.

В исключительных случаях, посмотрев в судилище, что ты уже как «выебанная макака», и можешь запросто крякнуть – отпускают из зала суда. То есть, дают тот срок, который ты уже в тюрьме отсидел. Называется это «за отсиженным».

С судов за бабло уходят домой. Этими байками пропитаны все сборки и все автозаки России. Наверное уходят. Но кто и за какое бабло, не знаю. Видел чурёныша, которого с изнасилованием отпустили под подписку о невыезде на суде. Статья тяжкая, может и за бабло.

14.11.10.

Мат – перемат. Простите меня.

Судилище бывает предварительное. Та же самая фигня, только без следака и мусорского адвоката, который был на ранних стадиях комедии. Теперь мусорской адвокат другой – судовой. Тот ещё хоть что-то говорил, для галочки, этот же, судовой, вообще молчит как хуеплёт. Да и судило, если раньше был тот, кто уже чай допил, поел-посрал – свободен, то теперь прикрепляют постоянного клована, который будет на тебя зевать. Мне досталась судья Неверова, которая славилась своей любовью к потолку сроков и образцовым цинизмом по отношению к подсудимым. Но мне её нечего бояться, врачи мои судьи, они написали в бумажке спец, и всё. Теперь хоть пусть Господь меня пакует, выше или ниже спеца я не получу. Судьи не имеют полномочий лезть во врачей. Врачи не лезут в судей. Короче, всё всем пофиг, ты упакован – в этом и заключается их царствие небесное.

На этом предварительном цинизме тебе вообще не дают говорить, можно подать какое-нибудь смешное ходатайство, но всё это не работает. Назначают дату окончательной расправы и отправляют вниз, в эти милые казематы Тверского суда г. Москвы, Цветной бульвар 19. Там и сидишь до ночи впятером на одном квадратном метре, ждёшь автозака как сметаны.

Есть ещё прения, то есть опять вся эта хренота, но чаще и больше, когда вместо того, чтобы спать – тебя таскают в суд на увлекательное говнотрёпство.

По счастью я отказался от прений. Окажись умным – не избежать бы мне прений.