Рабы бессмертия

– Моль, ваше предложение еще в силе? – твердо спросил он, глядя сталкеру в глаза.

– Какое? А, да ты что, Док?! Надумал? Так… сейчас, Док, погоди, – Моль привстал и отыскал взглядом в движущихся людях нужного ему человека. – Эй, Шпагат, – Моль пронзительно свистнул. – Зови Якоря, по-быстрому, одна нога здесь, другая там.

Шпагат, невысокий рыжий курносый сталкер с открытым лицом и торчащей из короба за спиной антенной, обмотанной камуфляжной тканью, кивнул и, сориентировавший по ПДА, метнулся в нужном направлении.

– Это ты правильно, Док, решил. Мы тут столько хабара подняли, хватит тебе две лаборатории отгрохать, еще и сверху останется. Выход у нас на Большую Землю имеется, часть прибытка от нашей с тобой ходки твоя по всем правилам. Скажешь, сколько, мы твоей семье отправим и на побывку проводим, – сталкер потер руки. – Я скрывать не буду, нам кадровые ученые нужны, и сами не дураки, конечно, но спецы – это спецы, так что, Док, не пожалеешь, – Моль подмигнул Берику. – Ну а ты, Капезыч, давай к нам тоже. Что ты там на Янтаре забыл? Ни души, ни жизни. Условия те же, работай, изучай – не хочу, – сталкер выжидающе уставился на Берика Капезовича.

– Нет, Моль, спасибо. Трофим, ты как-то неожиданно прям, – обратился он к коллеге, обескуражено почесывая лоб.

– Да нет, Берик, на это есть свои причины, и поверь мне, они более чем серьезны.

Трофим еще раз прокрутил в голове, как объект третьей категории, всего несколько дней назад представившийся Юрком, прозвищем из прошлой жизни носителя, спросил его, Гудина Трофима: «А ты. Ты. Помнишь, кто ты?», как профессор, которого, очевидно, похоронили под разломом, кричал, изумленный его негодованием: «Мы с вами уже совсем другие люди. Вы же тоже на стадии гамма, неужели вы не понимаете?», вспомнил, как просвечивались и стали вдруг видимы сердце, кровеносные сосуды, легкие сталкера Моля, который сейчас сидел напротив него и, положив ладонь на теплый шероховатый стол, ожидает, что скажет Трофим… Если его заражение подтвердится, то он станет объектом исследований, и что-то подсказывает ему, что тогда он точно не увидит родных. Да, методы определения вируса не совершенны, вирус слишком вариативен. Нередко он сам не мог найти его признаки даже в заведомо зараженных образцах, которые брал у ходячих мертвецов. Что ж, его решение примкнуть к группировке Свобода было единственно верным. Незаметно для Трофима подошел сталкер Якорь и встал, возвышаясь над столом.

– Ну что тут у вас, Моль? – спросил он немного раздраженным голосом. – Надеюсь, не за ерундой меня позвали. Дел невпроворот, сам знаешь.

– Не за ерундой, – успокаивающе махнул рукой Моль и повернулся к Трофиму. – Якорь у нас тут старший, поэтому все к нему. Говори, Док.

– Якорь, – Трофим прокашлялся, – я тут подумал. Мне на Янтарь дороги нет. Поэтому можно к вам в Свободу?

Якорь просветлел лицом, морщины разгладились, он сдержал улыбку и присел рядом с Капезовичем, поправляя усы.

– Так, а ты, Капезович, как? Понесешь науку в массы? – подмигнул он Капезовичу.

– Нет, спасибо. Я уж лучше как-нибудь так… – растерявшись, смущенно ответил он.

– Ну хозяин – барин, – согласился Якорь, – мы тебя навещать будем, может, передумаешь, – пошутил он. – Хорошо. Хорошо, Док, кривляться не будем, бойцов и сталкеров у нас много, а вот инженеры, ученые, хирурги – это всегда добро пожаловать. Как ты работаешь, мы знаем, грехов за тобой нет, так что… ты принят.

Якорь торжественно пожал руку сталкеру и снова стал серьезен.

– Светить тебя не будем. Конечно, надолго тебя замаскировать не получится, но, главное, вопросы по тебе там, на Большой земле, успеть решить. Лаборанты твои в погребе сидят, про то, что ты вышел из бункера, не знают. Капезыч скажет, что ты не вышел, то есть пропал без вести. Скажет? – обратился он к Берику.

– Скажу, – кивнул Берик.

– Мы тебя через недельку с родными соединим или на побывку отправим, успокоишь, скажешь, что уволился, перешел на более интересную и выгодную работу. По деньгам тоже все решим, мы не жадные и не бедные, особенно сейчас. Так, что еще? Теперь, Док, тебе к нам на базу на Армейские склады надо. Скоро сюда сохатые попрут, выбивать нас с точки будут, но мы приготовились, обломаются. Такую поляну и подземный городок отдавать нельзя. Нашивки тебе пока не понадобятся, далеко все равно ходить не надо. Там я подскажу, встретят, расположат, походишь, освоишься, выберешь себе место под лабораторию, сделаешь список оборудования и далее, и далее… Но идти надо сейчас, с нашими ребятами. Готов?

– Надо – так надо, – кивнул Трофим. – Берик, комбинезон оставишь?

– Забирай, Трофим, раз такое дело.

– Добро, добро. Все, Док, времени мало, я сейчас мужикам свистну, пойдете на склады. Кнопку только отстегни, Капезычу отдай, а ты, Берик, тоже собирайся, надо тебя и ваших «лаборантов» навстречу сохатым отправить, так и нам проще, и им минус. А то попадете под местную раздачу, они разбираться не будут, извиняться тем более, – скомандовал Якорь. – Я пошел, мы штаб вниз переносим, нашли хороший погребок с надежным перекрытием… Все вопросы к Молю, Док. Все пока, на базе увидимся, – он хлопнул Трофима по плечу и покинул троицу.

Трофим сидел, пытаясь сообразить, как и что он сейчас будет делать. Все оказалось так неожиданно быстро и просто, хотя ему, наверное, казалось, что с его переходом в Свободу должно было произойти что-то памятное, гром, молния, небо упасть вниз, зазвучать гимн чего-либо, салюты… Но ничего этого не произошло.

– Ну, брат, добро пожаловать, – сказал Моль, – по-хорошему надо со всей базой отметить это, познакомиться, но не до этого сейчас. Разведка подсказывает, что Долг сюда собирается. Серьезно собирается, – сталкер почесал небритую бороду. – Кстати, профессора нашего подземного на ноль перемножили, теперь чисто то место. Воронище образовалось… мама не горюй. Ребята рассказывают, три ящика тротила туда скинули, в разлом, чуть земляной волной не накрыло. Обвалилось все внутрь, а там своя свадьба, воронки, карусели, трамплины… В общем, как давай это все бесноваться, разбрасываться, фейерверк такой был… Жженой землей и камнем на сто метров все усыпано и зацементировало все, так что, если этот проход и вел под Янтарь, то теперь его нет. Можешь не переживать, спас ты своих… бывших, – сказал Моль, с очевидным выражением удовольствия на лице представляя картину буйства аномалий. – Артефакты даже выкидывало, немного, но и то хорошо. Наши подобрали и обратно, теперь вот как раз и понесем хабар на базу.

Тут сталкера окликнули. Трофим обернулся, шесть человек в комбинезонах Страж Свободы с пухлыми рюкзаками, полным вооружением махали им рукой.

– Ну что, Док, это за тобой. Мужики у нас понимающие, толковые, сам познакомишься, дорога не близкая, но к вечеру, даст Зона, прибудете. Давай прощайся и в дорогу, можешь не брать с собой ничего, – сказал Моль, повернувшись обратно к ученому.

Трофим встал. Встал и подошел к нему его коллега. Крепкое мужское рукопожатие и объятие.

– Ну, Берик, пока, – попрощался Трофим.

– До свиданья, Трофим Аристархович. Пиши, если что, я выскочу, помогу чем смогу, – сказал Берик.

Трофим повернулся и, застегиваясь на ходу, двинул в сторону ожидавших его бойцов Свободы. Суровый ветер Зоны толкнул его в спину, подгоняя к ожидающим. Моль улыбнулся своим мыслям, глядя, как в такт кивнули низкие кривые березки. Проводив взглядом скоро исчезнувшую группу сталкеров, он повернулся к Берику. Теперь настал и его черед покинуть территорию Пепелища, новый укрепленный район группировки Свобода.

Глава 2. Начало

Пепелище, занятое Свободой, готовилось к обороне. Вырытые и замаскированные огневые точки, под прикрытием аномалий, заминированное направление с нескольких сторон с оставленными тропинками прохода для своих. Датчики движения, консервные банки, стекла, вкопанные под разными углами металлические оградки, установленные замаскированные подъемные осветительные мачты, которые могли подняться на высоту двух метров за секунду и осветить или ослепить противника, запитанные от аккумуляторов на артефактной сборке, – все это делало внезапное появление противника невозможным. Конечно, стая кабанов или других мутантов может здорово всполошить посты, но мутант не всегда был настолько глуп, чтобы переть на автоматы двуногих. Кроме того, группировка оборудовала несколько скрытых точек наблюдения под прикрытием огневых точек из чердаков трех целых изб Пепелища. Ближе к вечеру практически все работы снаружи Пепелища были закончены.

Подземный ход, ведущий в подземную лабораторию Х6, был замаскирован и теперь мог открываться и закрываться только снаружи. Сталкеры вынесли оттуда сотню килограмм артефактов, и теперь бегунки по трое постоянно курсировали с Армейских складов на Пепелище с оборудованием и обратно с Пепелища на главную базу с артефактами. Некоторые артефакты можно было переносить только в специальных контейнерах, которые сами по себе весили по три, пять килограммов, поэтому взмыленные бойцы иногда напоминали сами себе муравьев, которые колонной тащат ценный груз в свой муравейник.

***

Вечернее, переходящее в ночное, небо простирало свои темнеющие и отсвечивающие холодной сталью хищные крылья облаков над Зоной. К ночи все передвижения останавливались. Ночью даже самые отважные сталкеры, идущие своей тропой, не раз чувствовали на себе пристальный взгляд, стоящий им больших усилий, чтобы продолжить путь. Мутанты ночью становились агрессивнее, для многих это было время кормления, для других – время сражения за свою жизнь. Поэтому разумнее всего было встать на ночлег, разжечь костер и обозначить и тем, и другим, что ты не являешься добычей и не являешься охотником, но если духа на это не находилось, то следовало спрятаться в укромном месте и не подавать признаков своего присутствия. Кроме того, признаки многих аномалий, с трудом определяемые днем, ночью вообще становились невидимыми, что также не придавало уверенности двигающемуся сталкеру, заставляя его остановиться, если он все же хочет встретить следующее промозглое и хмурое утро. Ночью могли двигаться только крайне уверенные в своих силах сталкеры, не считающиеся с мутантами и располагающие достаточным опытом и временем для определения и обхода аномалий. Но кто именно мог двигаться под прикрытием темноты?

Первые две мины прилетели одновременно в разожженные костры свободовцев, раскидав яркие головешки и рассадив осколки в окружающих их бойцов. Брань и крики всполошили ночь. Невидимый противник, группировка Долг, распределившись на позициях, с приходом темноты начала методичный обстрел из минометов, не торопясь, но и не прохлаждаясь. В их распоряжении была вся ночь, к утру они планировали разнести все укрепленные точки Пепелища, а с рассветом зачистить их штыком и гранатой. Свободовцы, унося с собой раненых, бросились по заготовленным укрытиям, погасив костры. Еще несколько мин приземлилось на крыши изб, разворотив их, но не в силах обрушить стены. Еще и еще, три миномета без остановки работало по Пепелищу, шаря в темноте сеющими осколки ударами, попадая в аномалии, некоторые из которых глушили силу взрыва, съедая часть осколков, но если мины попадали в жарки, то взрывались на подлете, рассеивая смерть с высоты. Мины корежили оставшиеся коробы изб, рвали березки, с дымным грохотом срывали траву, скрипя разлетающимся металлом в стенах и кирпичных печах. Тем временем несколько бойцов вынесенных за пределы Пепелища контрольных пунктов выдвинулись на подавление минометных расчетов противника. В их преимуществах были скрытность, знание местности и снайперские винтовки. Между тем Пепелище кипело взбешенными аномалиями, дымом и пылью, неохотно загорелась, но вскоре погасла одна из изб. Бойцы залегли, уйдя по погребам и огневым точкам. Их задачей было переждать удар, а потом встретить противника, который рано или поздно пойдет зачищать Пепелище огнем.

Якорь сидел в одном из погребов, который являлся штабом. Сталкер уже передал бойцам с внешних постов указания. Те, в свою очередь, передали их дальше, сталкерам группировки, застрявшим на марше, те дальше и дальше, пока новость не дошла до основной базы на Армейских складах. ПДА в условиях Зоны работали на ограниченное расстояние, поэтому Якорь не мог быть уверен, что склады получат сигнал. Действовать нужно было самим. Опытные в своем деле бойцы в каждом из схронов расположили аптечки, запасы питья, еды и артефакты для лечения ранений. Потери среди личного состава составляли всего несколько человек, погибших сразу, остальные стремительно восстанавливали силы, рубцевались раны, осколки вытаскивались пинцетами, которые под воздействием артефактов чуть ли не сами выпрыгивали наружу.

Сидевший в штабе за несколькими планшетами Шпагат наконец сообщил:

– Есть. Нашли утырков. Три минометных расчета, каждый под охраной трех квадов.

– Отступить есть куда? – спросил Якорь, чей потемневший взгляд не предвещал ничего хорошего.

Шпагат быстро отправил сообщения группам.

– Два расчета в открытом месте, один в подлеске, – ответил он.

– Кто там из наших с оптикой? – спросил Якорь, имея в виду снайперов.

– Душа, Стальной, Сахарок, – тут же ответил Шпагат.

– А, хорошо… Эти смогут, – оскалился сталкер, – передай, пусть прострелят трубу и уходят. Сахарок в подлеске? Тот пусть по живому стреляет, растяжки во фронт, – распорядился он.

Шпагат кивнул, его пальцы быстрыми пауками пробежали по сенсорным экранам планшетов.

Взрывы, методично разрушающие поверхность Пепелища, продолжались. Один упал над штабом, чуть громче щелкнув в потолок. Якорь сел на скамейку и принялся терпеливо ждать. Он понимал, снайперам нужно было выбрать позиции, чтобы не быть перехваченными при отступлении квадами противника. Душа и Стальной были, что называется, снайперами от бога, всегда несколько раз мерили, прежде чем один раз отрезать, потому и были живы. Душа наверняка выстрелит одновременно с хлопком выстрела из миномета, сделав это невидимо для долговцев, Стальной же попробует пробить трубу вместе с миной, желая вызвать ее детонацию и гибель расчета. Якорь усмехнулся, вполне в почерке Стального. Он как командир всех поступающих в его распоряжение бойцов знал лично и представлял возможности каждого. Безумцев и нерадивых отправляя на базу, хотя, справедливости ради надо сказать, что таких достаточно быстро отсеивала сама Зона, поэтому только единицы отправлялись назад.

Сахарок. Сахарок не являлся снайпером по природе. Ранее являвшийся больше звероловом, умел делать засады, заметать следы, выходить противнику в тыл, его Винторез с калибром 9х39 мм СП-5 с желтой полосой на коробке – дозвуковой боеприпас, был, наверное, единственным признаваемый им боеприпасом. Но вот через несколько минут мины стали падать реже, еще через десяток секунд смолк еще один миномет, еще минута, и расчет из подлеска заглох, выплюнув последнюю мину, улетевшую далеко в сторону и грохнувшую за Пепелищем.

Якорь терпеливо ждал сообщения от снайперов. Потеря любого из них будет ощутимой.

– Душа вышел, – наконец просиял Шпагат.

– Хорошо, ждем остальных, – кивнул Якорь, нервно барабаня пальцами по коленке.