Миры Имра

Никто по–прежнему не обращал внимания на идущего воина и девушку, которую тот нес на руках.

Позади послышался резкий удар. Железо разрубило человеческую плоть, как щепку может разломить великан. Казнили Эльда, главаря покушавшихся, и народ зашептался, заговорил: мужи чесали головы, женщины рыдали. Всем было жаль героев, которые решили бросить вызов злому королю Танкрасу.

Но жизнь не стоит на месте. Продавцам надо торговать, вельможам – пить, а беднякам – просить. Поэтому, постояв немного, толпа горожан стала расходиться.

V

– Вставай, Олоф. Пора, – я пнул огромного Олофа в бок. Тело заворочалось.

Девушка в зеленом плаще спала. С того момента, как я унес ее, потерявшую сознание от моего удара, с рыночной площади Танграда, она не просыпалась.

– Встаю, Радагас, – проворчал сонным голосом Олоф, – В чем дело? Уже пора?

– Да, Олоф, пора. Она уже просыпается.

Девушка в плаще действительно просыпалась, ворочаясь на шкурах, разбросанных на полу пещеры. Она открыла глаза и, видимо увидев меня, резко вскочила на ноги.

– Зачем? – взглянула она мне в глаза. – Где Эльд? – голос ее задрожал, наполняясь горем и слезами.

– Казнили, – коротко ответил я.

– Я пойду, соберу хворост, – послышался голос Олофа возле входа в пещеру. Девушка шарахнулась, увидев огромного Олофа. Он ушел, а она перевела взгляд на меня, и огонь заполыхал в ее карих глазах, делая их сосудом с пламенем преисподней.

– Кто ты?! – девица–воин достала короткий меч, – Зачем ты меня сюда принес?!

– Не пугайся и опусти свой меч. Я не желаю тебе зла, – спокойно произнес я.

Она смотрела выжидающе и с опаской дикой лерны. А я продолжал:

– Меня зовут Радагас. И я спас тебя от смерти, в руки которой ты сама шла, – я усмехнулся, – Лучники убили бы тебя по щелчку пальцев, а стражники бы потом надругались над твоим телом.

Ее глаза округлились, и я понял, что это не из–за последней моей фразы.

– Ты Радагас Бульвакский? Потомок Бульвака Арабара и Ардака Убийцы Мордоков? Сын Танкраса?

– И будущий король варваров… – стало тягостно на душе и мрачно. Я не любил, когда вот так меня сравнивали с отцом. Уж слишком мы разные.

****

Я не успел закончить мысль, как девушка с криком набросилась на меня. Она опрокинула меня и занесла меч, но я успел вывернуть руки и перевернул ее. Теперь уже девица оказалась подо мной. Неожиданно она ударила меня промеж ног. Я схватился за причинное место, а девушка, встав, схватила клинок и усмехнулась.

– Ах, ты, злыдня! – я выругался, но получилось без особой злобы в голосе.

Она подошла ко мне. Подножка. Я снова овладел ситуацией, зажав бедняжку своими ручищами так, что ее нежные и маленькие кисти были под моими ладонями.

– Тише! А не то я оторву тебе руку.

Она все еще пыталась вырваться из оков, но куда уж…

Прибежал Олоф.

– Я слышал крики, – грузным голосом отозвался он издалека.

Но, увидев, что я лежу верхом на девушке, расхохотался.

– Радагас, а ты быстрый малый! Я не успел отойди от пещеры и на двадцать ярдов, а ты уже!..

Его хохот раздавался в обширной пещере, как гром.

– Ты осел, Олоф! Я не это сейчас делаю! – выругался я.

Девушка перестала дергаться.

Олоф вышел, и хохот ушел за ним следом.

Я снова взглянул на девицу.

– Я ослаблю захват и встану, если ты прекратишь кидаться на меня с мечом.

Видимо, предложение ее устроило, или сопротивляться мне девушка уже не могла, но, так или иначе, она кивнула и к кивку добавила:

– Я согласна, Радагас, сын тирана Танкраса, – в голосе ее певучем, но твердом, чувствовалось сильное презрение ко мне, к отцу и всему королевскому роду.

Усевшись на камень подле костра, я стал рассматривать девицу. Ее длинные каштановые волосы при слабом свете костра отливали медно–бронзовым цветом, и мне казалось, что они пламенеют и вот–вот загорятся. Девушка села напротив, отгородившись от меня костром. Она накинула зеленый измятый плащ и скрыла лицо под капюшоном.

– Ты узнала, кто я, теперь назови свое имя.

– Мое имя тебе ничего не скажет, так же как и моя история. Но все же я выполню твою просьбу. Меня зовут Кэрин, я дочь крестьянки и место мне на поле, собирать ячмень. Но я не захотела такой жизни.

– Тебе захотелось приключений… – тем же тоном продолжил я.

Она умолкла, возможно, потому что я попал в цель.

Я взял несколько поленьев и закинул их в костер, пламя поглотило дерево, как вода поглощает сушу. Костер разгорелся сильнее, добавляя свой свет к вечернему свету сумерек, робко заглядывающему в пещеру через узкий вход, и я смог различить круглый мягкий подбородок, светлую кожу, кажущуюся сейчас, в свете пламени, медной, и черные живые глаза, а может, это они только казались черными.

– Кэрин, – имя мне, действительно, ничего не сказало, – откуда же ты, Кэрин, знала нападавших на моего отца? Я знал одного из них, того, с короткими черными волосами, Эльда, сына бывшего кузнеца. А второго, кажется, звали Ульф, пьяница…

– Да, это был Ульф, – глаза Кэрин закрылись, и из их уголков выступили капельки слез.

– А Эльд был нашим главарем, с нами был еще Орхор, но его я не видела на казни, – говорила, всхлипывая, девица, – наверно, его убил король. А Эльд был храбрым и сильным, и он…

Она закрыла лицо руками.

– Был чем–то большим для тебя, – что–то в глубине моей черствой души кольнуло. Возможно, это проснулась жалость, а может, ревность (все–таки я спас ее, красивую очаровательную девушку–воина), но не только это движило мной. Я хотел узнать побольше об этой истории, так как моя миссия была напрямую связана с неудавшимся покушением Кэрин и ее друзей.

В пещеру начинали прокрадываться окрепшие сумерки, становилось темно, и холодело все быстрее. Где–то в недрах обширной и уходящей глубоко под землю пещеры со сталактитов капала чистыми каплями вода, мерно и явственно, отражаясь эхом от стен пещеры. А в горах пели цикады. Деревья, росшие у входа в пещеру, были под стать окружающему ландшафту – в серо–пепельных шапках. Животных здесь практически не было, лишь изредка пробегал серый, как здешний снег, заяц или пролетала редкая птица. Цикады затихали, наступала непроглядная томная ночь. Ночь, дарившая благоговейный сон всему королевству. И казалось, что небо сейчас взорвется далекими, но яркими искрами и огнями звезд. Но звезды, испугавшись не выходили: тучи застлали черное полотно неба. Наступила тьма. Гнетущая, призрачная тьма Огненной страны.

…Шел пепельный снег, еле различимый в ночной мгле. Но сквозь его серые (а в ночи, черные) снежинки виднелись огни Танграда, главного города королевства, где восседал на троне Танкрас Завоеватель – мой отец. Я с превеликой радостью не знал бы его, но знаю; хотел бы забыть его, но не забуду. Уж слишком много горя принес он мне, убив мать и моего младшего брата Трибаса.