Одержимые наследники. Северная бабочка

– Анвар, передай ему, что может взять эти свои сраные деньги, снять на них сколько душе угодно проституток и трахаться с ними, как пожелает и сколько пожелает… Пусть они его хоть оближут с ног до головы! А про меня пусть забудет! Я не дам ему ни за пятьдесят тысяч, ни за сто, ни за миллион… Так и передай, Анвар! Слово в слово! Пусть забудет о моем существовании!

Бросила трубку, не дождавшись ответа на другом конце. Тут же поймала взгляд Пьера…Лучше бы не смотрела, потому что от того щенячьего страха, который светился в его глазах, стало совсем не по себе…

Глава 6

Микаэл

Микаэл сидел в своем кабинете и рассматривал график Оксаны на ближайшую неделю. Сам чертыхался за свою тупую слабость, но упорно продолжал это делать… И почему только эта рыжеволосая девка так запала ему, что от одной мысли на нее утром и вечером был стояк… Никого больше не хотелось. От Алёны вообще воротило… Нужно вернуть ее Али. Пусть бесплатно забирает. Надо было не церемониться и взять эту ведьму-танцовщицу в первый же день, после ее выступления… Тем более горячая влага между ее ног красноречиво свидетельствовала о том, что она ломалась деланно… Решил поиграть в ее игру… Позабавиться что ли… Растянуть удовольствие, как кошка играет с мышкой. Вспомнил про то, как узко было у нее там внутри даже его пальцу, и член снова болезненно встал… Хара (араб. – дерьмо). Как назло, все ее выступления на закрытых мероприятиях, свадьбах, днях рождения. Туда он не может и не хочет заявляться. Много чести, да и что ему делать на чужих торжествах. Другое дело –  прийти посмотреть ее выступление в клубе или на концерте.

Уже вторую неделю какие – то кошки – мышки, ей богу… Сначала его даже забавляла эта игра. А что, ну набивает себе цену девочка. Может позволить, красивая, желанная, аппетитная… Да и ему гораздо приятнее будет трахать менее доступную добычу… Но ко второй неделе эти ее демарши начинали откровенно раздражать… Она отсылала обратно все его цветы и подарки, упорно не шла на контакт, не желая соглашаться на его условия… Что ж, девочка решила переиграть его. Не получится… Не на того напала… Смешно сказать –  танцовщица, трясущая сиськами перед сотнями мужиков, строит из себя целку – недотрогу… Это она кого пытается убедить, что не продается? Знает он, как такие не продаются… Громко и надсадно, в той позе, в какой он ее поставит…

Микаэл упорно продолжал засыпать ее подарками и цветами, оставляя свое приглашение открытым, а параллельно решил выдвинуть еще одно предложение, так, чтобы она не догадывалась, что за ним стоит именно он… Делал это скорее для себя, чтобы доказать, что она просто пытается его обвести вокруг пальца, чтобы заработать побольше… А сама –  продажная девка… Через левого менеджера предложил выступить в кабаре… Сумма немаленькая для такого выступления, в два раза больше, чем обычно берет она… Кабаре –  далеко не самый приятный вариант для выступления танцовщиц. Все – таки, как ни крути, а публика там специфическая. Насильно притянуть свою деятельность там к сфере искусств не получится…

–А теперь посмотрим, Оксана, продаешься ты или нет… Или твоя неподкупность распространяется только на то, чтобы возбудить во мне еще больше интереса…-усмехнулся вслух, задумчиво вертя в руках ручку…

На столе завибрировал телефон Анвара, отошедшего перекурить на улице, а точнее воспользоваться случаем и пофлиртовать с молодыми официанточками в новом казино Микаэла. Он бросил на дисплей небрежный взгляд и чуть не подпрыгнул. Пьер? Тот самый сутенер киски? Не дожидаясь возвращения друга, нажал кнопку приема вызова. В конце концов, Пьер мог звонить Анвару только по поводу девчонки. А все, что касалось девчонки, теперь касалось только Микаэля, никак не Анвара….

– Анвар, передай ему, что может взять эти свои сраные деньги, снять на них сколько душе угодно проституток и трахаться с ними, как пожелает и сколько пожелает… Пусть они его хоть оближут с ног до головы! А про меня пусть забудет! Я не дам ему ни за пятьдесят тысяч, ни за сто, ни за миллион… Так и передай, Анвар! Слово в слово! Пусть забудет о моем существовании!

Прокричала на другом конце, как истеричка, даже не дав ему вставить ни слова. Микаэл положил телефон, с минуту гипнотизируя дисплей. И тут же его охватила такая ярость, что он едва сдержался, чтобы не швырнуть новый айфон брата со всей дури о стенку…

***

Микаэл злобно усмехнулся.

– Кабаре, значит… Недотрога чертова… Стоило догадаться…

Не прошло и получаса после того, как он был готов разнести свое новое приобретение в пух и прах, как его помощнику позвонил подкупленный менеджер и сообщил, что Оксана – таки согласилась выступить в кабаре…

– Это не самое ужасное… – продолжил помощник, –  у нее там… приват…

Рука Микаэла непроизвольно сжала бокал виски так, что он лопнул. По столку разлетелись мелкие осколки вперемешку с кусками льда и бледно – коричневой жидкостью.

– Глупая, глупая киска… В какую игру она осмелилась с ним играть, –  пронеслось в голове… – придется преподать ей урок… Чтобы не забыла…

Он не спешил в кабаре… Знал, что ее уже не выпустят оттуда без его распоряжения, Филип Гранж, владелец этого гадюшника, а другим словом Микаэл не мог назвать это место, был тем еще арсом (араб. – сутенер), готовым продать даже свою старую мать, нашелся бы на нее покупатель… Когда он предложил ему пару сотен за то, чтобы задержать Оксану после выступления, пока Микаэл не приедет, тот не колебался ни минуты.

Микаэл зашел в темное помещение и в нос ему ударил запах приторных духов. Поморщился… Он не любил этих плюшевых дурёх с наращенными белыми волосами и такими же ужасными наращенными когтями. Еще бы мозги им нарастить, было бы лучше… Может, тогда бы каждая наивная дурочка из глубокой провинции, приезжавшая сюда в поисках быстрых денег, а в душе хранящая надежду быть увезенной во дворец прекрасным и молодым арабским принцем без жены и детей, была немного умнее и реалистичнее…

Приближался к залу. На сцене несуразно кривлялись какие – то полуголые девки. Восточными пленительными танцами Оксаны и не пахло… а он поймал было себя на мысли, что хотел бы еще раз посмотреть на нее в танце…

– Где она? – бросил заискивающему Гранжу, горцующему перед ним.

– На привате… В комнате…

– На привате… – недобро повтори про себя Микаэл, так, что если бы кто услышал, покрылся бы морозной коркой от одного его тона, что уж говорить о взгляде…

Он решительно направился к комнате, на которую указал владелец кабаре, резко отворил дверь… То, что он увидел, накрыло его глаза красной пеленой.

Тони Крейн нависал над Оксаной. Ее ноги были разведены, лиф спущен до талии, оголяя аппетитную грудь с охровыми, словно намазанными хной, сосками. Волосы растрепаны.

Он взвыл, за секунду припечатав мужика к стене. Оксана непонимающе стала озираться по сторонам, стыдливо прикрыла свои груди, стала пятиться назад. Микаэл больше не церемонился. Ему нечего было сказать старому обдолбышу, который безвольно повис, как кукла, на руке Увейдата после того, как тот два раза хорошенько припечатал его к стене. Теперь Увейдат смотрел на девушку, в страхе пятящуюся к стене, скрюченную, словно это бы ей могло помочь… Схватил шлюху и потащил волоком за собой.

– Пусти меня! – кричала она истошно, но никто даже внимания не обратил на эти крики. Микаэл, заведомо предполагая такой исход и возможный «драматичный» уход Оксаны из кабаре, щедро заплатил всем работничкам, чтобы позакрывать им рты…

– Заткнись, потаскуха, пока я не занял твой рот чем – то другим в промежутке между тем, когда мы перейдем к основному веселью, –  прошипел он ей на ухо, крепко вжимая ее трепыхающееся тело в свое.

На выходе быстро приказал своим растерянным охранникам распахнуть багажник. С силой запихнул ее туда и, не церемонясь с ее протестами и криками, захлопнул его…

– Куда едем, шеф? – задал вопрос один из пытающихся сохранить невозмутимый вид охранников на соседней машине.

– Иля Шам (араб. –  в Дамаск), –  ответил Васель, заводя мотор своей бешеной машины и на всю мощь врубая музыку, чтобы не слышать крики трепыхающейся в багажнике, словно пойманная в банку бабочка, девушки…

Глава 7

Его величество Шериф Макдиси, правитель Эмиратского престола, уже не первый час наблюдал за поведением своего старшего сына. Фахд был его любимцем. Красавец-парень, умница, талант… Прирожденный наследник. И пусть его мать так и не стала его законной женой, она навсегда останется для него особенной женщиной… Строптивой англичанкой, ворвавшейся в его студенческую шальную жизнь в Оксфордском компаунде и навсегда перевернувшей его представление о том, что женщина должна быть безропотной вагиной, пригодной лишь на зачатие наследников. Эмма была молодым преподавателем английской литературы. Красавица- блондинка с пронзительными зелено-карими глазами и статной фигурой поразила двадцатичетырехлетнего студента магистратуры сразу, как только переступила порог их аудитории. Шериф попытался было подкатить к ней, но та лишь пренебрежительно понимающе вскинула бровь и сказала ему, что за пять лет практики в университете повидала немало отпрысков богатых фамилий с формирующимся гормональным фоном. Так что страстным напором и большими деньгами ее не удивить. Макдиси был в ярости. Никто и никогда ему еще не отказывал. Женщины занимали слишком определенное положение в жизни их семьи, чтобы хоть как-то влиять на настроение мужчин- у всех были свои роли – рожающие-рожали, удовлетворяющие-удовлетворяли, прислуживающие-прислуживали. Иногда эта связка немного тасовалась, но смысл оставался таким. Что называется, от перестановки слагаемых сумма не меняется… Его отец говорил ему с детства- «сын, ты можешь переживать о чем угодно- о судьбах родины, о пострадавшем копыте твоего любимого скакуна, о финале интересной книги, которую читаешь, но никогда не допускай, чтобы твое сердце переживало из-за женщины. Хочешь-бери. Не хочешь- забывай. Их слишком много, чтобы они занимали твой разум дольше, чем отведенное на удовольствие время…». Даже его мать и та вписывалась в его системе ценностей в эту парадигму. Никогда сын не воспринимал ее как человека, с которым можно говорить о чем-то вне пределов бытовых вопросов… Эмма была другой, она рвала его привычные стереотипы, она нарушала все заветы отца… Шериф горел, в буквальном смысле этого слова в первый раз в жизни испытывал жар в сердце. Но он бы не был Шерифом Макдиси, если бы просто сидел и страдал, как отвергнутый юнец… В конце концов, он наследный принц. Если он не сможет покорить женщину, как он сможет покорить целую страну… И тогда он придумал своеобразный путь к ее сердцу. Он просто стал лучшим ее учеником… Когда красивый, уверенный в себе молодой араб с пылкими глазами цвета ночи и волосами вороньего крыла читал ей часами наизусть со своим очаровательным акцентом в оригинале Шекспира, она-таки растаяла… Их страсть продолжалась пару месяцев. А потом Эмма пропала… Просто испарилась… В один прекрасный день просто не появилась на работе… Преподаватели в кулуарах шептались, что она секретно вышла замуж за именитого арабского ухажера и уехала в его дворец, другие, напротив, говорили, что ее отношения с ним оказались фатальной ошибкой, стоившей ей жизни… О пропаже дочери тревогу забили родители… В университет даже приезжали представители Скотланд Ярда. И они, вопреки протестам эмиратского консула, ссылающегося на дипломатическую неприкосновенность именитого студента, допрашивали и самого Шерифа. Допрашивали потому, что он сам охотно вызвался пообщаться с полицейскими, он сам сходил с ума, места себе не находил, уверяя, что отдал бы все, лишь бы узнать, где любимая… Видя отчаяние молодого восточного красавца, женщины невольно завидовали, хоть и понимали-завидовать нечему… Эмма так и не нашлась… У этой восточной сказки не было счастливого конца… Что там произошло, так и осталось тайной… А поскольку в истории невольно фигурировал арабский принц, историю быстро замяли, изъяв из публичного дискурса… Но за спиной, шепотом, сплетни все-таки курсировали… Поговаривали даже, что пылкость и неосторожность любвеобильного венценосного араба сделали так, что о нездоровом интересе сына к английской преподавательнице узнал сам Король… Шериф даже воспользовался королевскими связями и попытался подключить к ее поискам компетентные структуры его страны. А они-то искать умели, но… безрезультатно… На летних каникулах, вернувшись в Эмираты, совершенно отчаявшимся и разбитым любовной тоской, не проходившей почти год, он узнал от представителя разведки Эмиратов шокирующую новость… Его Эмма буквально несколько дней назад умерла при родах… Его сына… Сына Шерифа… Когда ему принесли беспомощный живой комок, он не мог понять, что чувствует… Боль, тоску, сожаление, смятение, нежность к этому малышу…. О зеленоглазом малыше так и не узнали на родные матери в Великобритании, зато в семье Макдиси он стал негласным любимцем…

Зелено-карие глаза, красивая кожа медного оттенка, волевой характер- он всегда знал, это наследие матери его сына, ставшего для него единомышленником, другом, товарищем… Фахд был для Шерифа продолжением женщины, которая раскрыла перед ним не только ноги, но и …целый мир….

И вот, теперь, не без гордости он смотрел на своего красавца-сына… Свою отдушину… Свое продолжение… Всего тридцать лет разницы- цифра никакая в сравнении с целой вселенной интересов и знаний, которыми он делился со своим любимым чадом, безапелляционно, на лютую зависть детям от его официальных жен, готовя малыша в свои преемники… И если его любимый, хоть и уже тридцатилетний, мальчик чего-то хотел, он всегда это получал… И Шериф Макдиси явно видел, что сейчас хотел он ослепительную красавицу из дома Увейдатов, его главное сокровище, любимую дочку своего легендарного отца, одну из самых завидных невест Ближнего Востока…

Амаль приехала на день рождения старшего брата вместе с сестрой Мадлен из Парижа почти впритык с началом официального мероприятия. В Париже была сильная гроза, самолет задержался с вылетом. Васель был крайне недоволен, что девчонки решили прилететь регулярным рейсом вместо того, чтобы воспользоваться частным бортом, но жизнь в Европе неминуемо накладывала отпечаток на представителей правящих семей Ближнего Востока. Живя там, в окружении другой культуры, под влиянием современных трендов и веяний, они неизбежно становились более либеральными, терпимыми, демократичными… Шериф знал это по себе и даже приветствовал такое взаимопроникновение культур, считал, что гены и воспитание все равно возьмут свое. Зато умение почувствовать себя «простым смертным» изрядно поможет им потом, в жизни, полной соблазнов безграничной власти на родине, научит их быть справедливее, объективнее, терпимее, а главное- ценить то привилегированное положение, которое даровал им Аллах и успешные родители.

Когда обе красавицы спустились в общий зал, гости уже оживленно общались за аперитивом, не садились за стол лишь в ожидании девушек. Казалось, в огромной шикарно убранной комнате повисла гробовая тишина, когда по мраморным ступеням дома-дворца Увейдатов ритмично стали отбивать такт две пары стройных женских ножек… Видно эти ножки, конечно, не было, они были умело и изысканно спрятаны под шикарные вечерние платья в пол лучших арабских дизайнеров, но мужская фантазия и опыт все дорисовали и без того… Обе они были ослепительно красивы. Мадлен- томной, арабской красотой. Темно-каштановые кудрявые волосы чуть ниже бедер, полные губы, огромные карие глаза. Говорили, первая жена Васеля Увейдата была очень красивой женщиной… Вот только в сердечных вопросах дело далеко не только в красоте. Шериф прекрасно знал, что сердце этого мужчины всегда принадлежало одной женщине- той, что сейчас сидела по праву руку от него, всегда рядом, всегда в поле его ревнивого взгляда… Влада, казалось, была вне возраста и времени. Идеальная фигура и благородное лицо до сих пор заставляли оборачиваться на блистательную первую леди мужские головы. Шериф и сам, признаться, какое-то время был увлечен ею… Впрочем, это отдельная история… Сейчас глаза опытного эмиратского ястреба были устремлены на ту, кто смогла заставить его обожаемого сына стоять уже какую минуту, словно он истукан, и не дышать… Амаль была словно точной копией Влады в молодости, только с удивительно пронзительными, глубокими голубыми глазами… Эти глаза завораживали и освежали, как легкий бриз с моря, они обещали рай и соблазн, нежность и чистоту… Они обещали целый мир… Статные и высокие, обе девушки пленяли бы мужские сердца, даже если бы родились в обычных семьях, что уж говорить о том, что принцессы буквально купались во внимании и обожании с самого раннего детства… А дальше-только больше. Амаль заканчивала бакалавриат в Сорбонне, ей едва стукнуло двадцать один, Мадлен было двадцать пять. Девушка работала журналистом в одном из самых престижных французских изданий и пока не была окольцована лишь потому, что отец шел у нее на поводу, не спешил выдавать дочь замуж без ее желания, несмотря на толпы претендующих на ее руку и сердце…

–Закрой рот, мальчик мой, а то я решу, что ты влюбился,– усмехнулся тихо отец не сводящему уже какой минуты взгляда с Амаль Фахду.

Только подкол отца заставил того отвести взгляд от девушки.

–Удивительно, мы не виделись с ней года четыре… Она так выросла…– словно завороженный, прошептал Фахд.

– Милые девочки имеют тенденцию превращаться в красивых девушек, сын… Чтобы стать чьими-то желанными женщинами…– Фахд бросил на отца быстрый, знающий взгляд… Он и сам об этом подумал… На самом деле, уже не первый раз думает…

Теперь я понимаю, Фахд, почему ты пропадал в юности тут каждое лето,– специально громко сказал Шериф, оказывая небывалую честь, подходя к девушкам Увейдат. –Немудрено пропасть и забыть свою родную страну, когда самые красивые девушки региона живут с тобой под одной крышей…

Подошел, поцеловал галантно руки обоим красавицам. Фахд проделал то же самое, невольно задержав руку Амаль чуть дольше, чем было бы положено.

–Люльти, -сказал он тихо, чтобы слышала только она,– давно не виделись.

Девушка бросила на него быстрый смущенный взгляд, лишь улыбнувшись. Но ему понравилось…

Люльти… Он любил называть ее так… Это сокращение использовал только Васель, да и то, не всегда… «Люлю» в переводе с арабского-жемчуг… Амаль никогда не понимала, почему именно такую уменьшительно-ласкательную форму некоторые арабы применяли к ее имени… В детстве это бесило… А сейчас… Сейчас его хриплое «Люльти» вызвало какие-то странные, новые эмоции…

Впрочем, она быстро отвлеклась, когда ее взгляд встретился с тем, кто не оставлял ее мысли и сердце столько, сколько она себя помнила… Перед ней стоял Анвар… все такой же неимоверно статный, такой же теплый и горячий, словно вся красота и сила летнего Средиземноморья сосредоточены были в его красивом по-мужски теле и лице… Вечно загорелая кожа на фоне немного выгоревших длинноватых волос, аккуратная бородка… Ее сердце пропустило несколько ударов, когда в его взгляде она, наконец, увидела то, что столько лет искала… Мужской интерес… Анвар Диб тоже понял, что малышка Амаль выросла… Внутри все непроизвольно сжалось… А эта разлука в долгие четыре года стоила того, чтобы произвести такое впечатление на Него….

Глава 8

Микаэл