Когда б заглянули, душа моя, Анна Андревна —
мы свечи зажгли бы и рейнское пили вино.
Войдите, присядьте к столу, поведите плечами,
оставив на вечер блистательный звездный разброд.
Ведь звезды – звездами, а свечи – а свечи свечами,
те там, эти здесь зацветают огнем в свой черед.
К тому же не знаю, как в ваших пределах Вас жалуют,
а здесь и земля Вас носить почитала за честь -
и я об заклад, и большой бы, побилась, пожалуй,
что этот огонь Вам случалось тому предпочесть.
И Вы мне расскажете, где это хитрое древо,
поют ли осанну там, и если да – хорошо ль?
Кого же и звать мне, душа моя, Анна Андревна —
мой ангел, и тот в день рожденья ко мне не зашел.
Друзьям уж и вовсе никак, и подумать-то странно,
им разве по водам случится дойти до меня.
Но Вы-то свободны? свободны, душа моя, Анна?
А то что за радость на тот этот свет мне менять.
Одна и надежда, одна незабытая ревность.
Напрасна – скажите: в аду заживем как в саду.
Но если и осени нет там, Анна Андревна —
сбегайте сюда, хоть на день, в листопад, раз в году.
Падшие ангелы
Слетались на разное —
полночь не выдаст, не тронет —
в сиянии, праздные,
бросив небесные троны.
По белому свету
да белыми крыльями прочерк.
Обманут и в этом
и взыщут за искус – а впрочем
сгоревшая церковь
еще принимает на вечер,
под купол со сцены
хоралом – горящие свечи
Сгоревшая церковь,
пристанище ветра и галок…
Поднялись ли цены
с тех пор, как и я прибегала
на ночь, на ночлег,
просто так, посмотреть на забаву
как делят навек
им от века не данную славу…
Я помню: печально
на пришлых смотрела икона —
осталась случайно
мозаика в раме оконной.
А кто там – не помню.
Наверное, Дева Мария
в тот час как за полночь