Синие розы. Посвящается моему внуку

– Он говорит, что это облегчает работу по уходу за кроликами, а ещё он механизировал работу по доставке воды и кормов к клеткам, благодаря чему, производительность труда увеличивается. Мам, в общем, здесь много интересного, приеду, расскажу.

– Сынок, мне мало рассказывать, ты сам учись, мне теперь, как никогда нужен хороший помощник, лучше тебя никого не вижу в этой роли. Знаю, что ещё больше может привлечь там твоё внимание?! – предупредила сына Таира

– Мам, что ты имеешь в виду? – спросил Фарадж, будто не понимает, на что намекает мать.

– Родной мой, сильно не расслабляйся. Молдавия, родина первоклассных вин.

– Мам, ты что?! Я, мне это не надо!

– Хм, ну да! – с сарказмом поддержала она сына – Этот Шурик, как ты его называешь, занимается ещё и музыкой, но это его увлечение и он имеет на это моральное право. Пока, пожалуйста, воздержись от музыки и прочих других сопутствующих вольностей, сам знаешь каких, это всё-таки Молдавия! Займись, пожалуйста, делом. Магия звука может быть тёмной и светлой, а тебя, родной мой, чаще привлекают тёмные тона. Вода нужна там, где есть огонь, лить же воду на воду умножает помутнение и осадок. У тебя помутнения и осадка в мозгах больше, чем достаточно. Хотя бы иногда, пожалуйста, слушай меня.

– Мам, какая ты умница, ты что эксперимент проводила?

– Это не я, это ты со мною эксперименты проводишь время от времени. А это сказала не я, а написано в книге «Кабуснаме» – 11-й век.

– Мам, ты что? Я же умница – старался успокоить маму Фарадж.

– Очень надеюсь на это. Целую тебя, береги себя. Будь на связи.

– Да, мамочка, не переживай, всё будет хорошо, я тоже тебя целую.

Таира попрощалась с сыном, а сама подумала: «Сердце – золотое, мозги набекрень, половина мозгов гениальная, другая половина состоит из лени, безответственности, чрезмерного желания покайфовать, погулять и других пороков, одним словом, бракованная. Знать бы, какая! Кроме себя никого не хочет слушать. Не дай Бог, чтоб внук перенял его порочные черты характера. Альтаир – сладкий ангелочек, но кажется, перенял от него склонности к независимости. Это хорошая черта, но всё в меру».

С рождения, у Альтаира младшего два пальца – указательный со средним, были оттопырены от безымянного и мизинца. Эти пальцы держались на заметном расстоянии друг от друга. Как человек, увлекающийся хиромантией, Таира знала, что довольно редко, но всё же, встречаются руки с заметным промежутком между средним и безымянным пальцами. Это указывало на человека, ценящего независимость, которого очень трудно подчинить и склонить к чему-либо.

«Если бы смогла увлечь Фараджа кроликами всецело – дела наши пошли бы куда лучше, но и сам, Фарадж занялся бы серьёзным делом. Господи, помоги мне, вразумить этого родного балбеса!» – вслух взмолилась Таира.

Таира вспомнила тяжёлые дни, когда покидала родину. Утешало её одно, что теперь у неё ничего нет – ни положения, ни денег, ни связей и что, потеряв, всё, наконец-то, проснётся совесть у Фараджа и хотя бы сейчас, он поддержит мать, и не будет морально насиловать её душу своими бесконечными нечеловеческими выходками и ненужными расходами. Но не тут-то было, людей с такими «увлечениями» не успокаивает даже то, что они могут загнать в могилу родного человека.

Всё шло к тому. У него хватило совести отнять у матери те деньги, которые дали ей родственники после того, как она покинула родину. Больше Таире не кому было обращаться за помощью, да и никто не хотел помочь ей. Происки Фараджа окончательно достали всех. Окончательно убедившись, что нечего брать от матери, он ушёл от неё и жил сам, но часто был на связи. Он-то бомжевал по вокзалам, то устраивался на работу и жил припеваючи, правда, обещался помогать матери, но только обещал. И так повторялось раз за разом, пока однажды, он не стащил у кого-то дорогой компьютер, да ещё где-то взболтнул лишнее в адрес уважаемого в криминальных кругах человека и тем самым сделал серьёзную ошибку.

Таира вспомнила телефонный разговор с сыном

– Мам, здравствуй.

– Ну, здравствуй. Как живёшь?

– Мам ты прости меня за всё, я тебе столько гадостей сделал, теперь расплачиваюсь за них. Знаю, я мразь, тварь, но я хочу покончить с такой жизнью – говорил он, как всегда в таких случаях, умоляющим тоном.

– Ты хочешь, чтобы я тебе поверила. В который раз говоришь мне это. Ты в курсе, что у меня ничего нет больше.

– Мама, помоги мне, меня убьют – начал горько рыдать Фарадж.

– Как, скажи? – чуть не кричала от досады и беспомощности Таира.

– Попроси у родни. Это в последний раз. Это очень серьёзно!

– Ты знаешь, что родня будет рада, если тебя убьют, и я их понимаю.

– Мам, я не хотел тебе говорить, они через день увозят меня в багажнике, избивают до полусмерти и привозят. Мне дышать даже тяжело.

– Чего они хотят? Ты хотя бы скажи – в чём дело?

– Мам, я у одного пацана, утащил компьютер.

– Как утащил, украл, что ли?!

– Нет, он сам дал на один день, я не вернул, продал ну и…

– И что теперь?

– Он оказался знакомым какого-то криминального авторитета, который держит весь город в руках. Они знают – с меня нечего брать, но требуют восстановить компьютер и возместить им моральный ущерб. Комп очень дорогой. Пока проучивают меня и грозятся убить, если не восстановлю ущерб. Не хотел тебе говорить, но уже сил нет от побоев, честно говоря, и жить не хочется.

От всего того, что испытала Таира в последнее время и, особенно от проблем Фараджа, она очерствела, как ей казалось. Никогда не могла б подумать, что можно так очерстветь к родному человеку. Сознание отвернулось, отказалось от сына, а сердце…

Каждый день Таира молила Бога о здоровье близким, а для Фараджа, просила только его становления на путь истинный, о его исправлении. В те времена Фараджу не нужны были ни здоровье, ни долгие годы жизни, ни процветания, ни материальные блага. Таира была уверенна, что был бы у неё миллион, он бы сделал для неё долги на пять миллионов. Наверное, поэтому она была одна, из немногих на Земле, которая, не хотела бы иметь миллион.

– Мама, что ты молчишь? Мама, я клянусь тебе в последний раз. Приеду домой и буду во всём слушаться. Мама поверь мне, пожалуйста. Пожалуйста, прости меня, прости меня, пожалуйста, умоляю тебя, поверь мне в последний раз – громко рыдая, умолял Фарадж,

– Знаешь сын, я не очень верю тебе, но мне все равно, в некотором роде мне тоже жизнь стала не мила. Мы с тобою дошли до предела и дальше некуда. Всё, что осталось у меня это серьги, которые, когда-то подарил мне твой отец. Приезжай, забирай их, и на этом всё, у меня больше ничего нет. Раз ты так умоляешь, значит, жизнь тебе ещё дорога, а раз хочешь жить, ты должен изменить свою жизнь. Я столько натерпелась от тебя. Я выдержу всё, что случится с тобой, но только не продолжения твоих тошнотворных приключений, приходи, забирай, а дальше смотри сам.

Фарадж приехал через несколько часов с перевязанным животом, еле дыша и морально разбитым. Таира посмотрела на него и подумала: «Дай бог, чтоб ты решил свою проблему, но спасибо тому человеку, который сотворил с тобою такое. И если всё обойдётся с божьей помощью, и ты на самом деле исправишься, после этого, я найду того человека только для того, чтобы целовать ему руки».

Да, уж! Так тоже бывает! До чего же можно замучить родную мать, чтобы она грезила об этом!

Да, жизнь интересная штука. Многие боятся криминальных авторитетов. Но в моём случае, они сыграли роль лесных санитаров.

После этого случая Фарадж немного отрезвел.

«Незачем жить той матери, которой родной ребёнок приносит адские страдания, ничего хорошего она более не может ожидать от судьбы. От всех можно отдалиться – от родителей, от брата, от сестры, с мужем можно расстаться, но с родным ребёнком ничего не сделаешь. Пусть сдохнет сразу же та мать, которой бог дал непутёвого сына или дочь! Именно, дал Бог, потому как, если в семье несколько детей и остальные нормальные, воспитание тут ни причём! Несчастные матери этих несчастных и бессовестных детей, проживая жизнь, просто привыкают к аду – так размышляла тогда про себя и свою судьбу Таира.

6. Встреча в ресторане «Синяя роза»

Таира готовилась к предстоящей встрече, как к однодневному отпуску, не то, чтобы целый день пропадала в салоне, а подготавливала себя морально. Она и так была ухожена, следила за своей внешностью, насколько позволяли ей её материальные возможности. Она уважала свою внешность. Ну, и хорошая наследственность давала ей возможность всегда выглядеть минимум на десять лет моложе. Её тётя в шестьдесят лет выглядела, как сорокапятилетняя, причём, без всякого ухода.

Таира в этот день сходила в салон, освежила свой маникюр и только. Больше провозилась со своими кроликами, чтобы на завтра осталось минимум забот с ними. Правда, больше ломала голову над тем, во что одеться на своё первое свидание с Альтаиром. Даже стало смешно, как подумала, что, сколько же у них, у женщин, могут быть первых свиданий.

«Между прочим, мы женщины – молодцы. Сколько бы у нас не было первых свиданий, мы на все готовимся одинаково ответственно, одинаково трепетно и с одинаковым чувством самого первого свидания» – вдавалась в приятные размышления Таира: «Не думаю, что у мужчин такие же волнения, и скорее, они немного волнуются перед последним свиданием, когда окончательно решают порвать с женщиной».

К вечеру, Таира справилась со своими делами, даже позвонила к младшему сыну, который в то время жил в Москве, на случай того, что они с Альтаиром могли позвонить в одно, и то же время. Две приятности одновременно – очень сладко. Таира решила растянуть своё удовольствие, смакуя её. В преддверии звонка, она решила посидеть у компьютера и посмотреть, что делается в мире, хотя это всегда её интересовало меньше всего, её интересовал, в основном, мир её родных и близких.

В назначенное время позвонил Альтаир, она снова почувствовала свой сердечный трепет, когда услышала его.

«Да что это, со мной? Неужели теперь я всегда буду, как школьница, волноваться, когда буду слышать, видеть его и даже при упоминании о нём?» – пристыдила себя Таира.

Она постаралась взять себя в руки и ответила на звонок. Волнение окрасило её лицо в розовый цвет, но внутри всё холодело от беспокойства. Прямо, как солнце, холодное внутри, горячее снаружи.

– Да – полудрожащим голосом ответила Таира