Верона. Часть II

– Эта чикса тебе мозги взорвала, – бурчит Годзилла.

– Эй! Она не чикса! – накидываюсь я на друга и толкаю его в грудь.

Годзилла заламывает мне руку и отбирает бутылку, выливает вискарь в раковину, давая понять, что на этом мой двухдневный отрыв окончен. Вырываюсь и морщусь от запаха спиртного. Кореш прав, пора завязывать. Смотрю на свои окровавленные руки. В полночь подрался с тремя блатными в баре. Уроды! Изгалялись над моими татуировками. Я их уже одолел, но подтянулись еще двое. Если бы не подоспевший вовремя Годзилла, меня бы точно грохнули.

– Кувалда давно нарывается! Нужно с ним разобраться!

Вот уже битый час кореш талдычит мне о нашем третьем партнере, который решил на свой лад перекроить бизнес, игнорируя наши протесты. Я сейчас такой злой, что выступать миротворцем между двумя бро мне не под силу, но, если не вмешаться, они поубивают друг друга к чертям собачьим. К тому же бои – самый прибыльный бизнес, и я не могу допустить, чтобы он накрылся из-за грызни партнеров.

– Лады, назначай сходку. Я в душ… – бурчу я со злостью и поднимаюсь на ноги. – Бля, как все достало!

– Не сдери с себя скальп, – ехидничает дружбан.

Кривлюсь от усмешки. Годзилла знает о моей брезгливости и думает, что я трахнул чиксу в клубе. Но он не знает, что сегодня Сэм впервые послал меня куда подальше и я его в этом не винил. Выйдя из подсобки, я разглядел телку при свете и чуть не блеванул. Напел ей, что перебрал, даже для проформы пару раз изобразил позывные оперы «Блевантино», но, кажется, не убедил, а мне, собственно, ее мнение до лампочки! После этого мне стало так хреново, что я решил вволю оторваться и напился до чертиков в глазах. Я знал, что это ни к чему хорошему не приведет, начну куролесить, но это был единственный способ заглушить боль, которая поселилась во мне после скандала с Вероной.

Как же я сразу не догадалась? Ты ждал ее! Поэтому ни с кем не встречался! И вот она вернулась! Счастливый конец!

Слова Вероны о Лили буквально выжгли все внутренности. Отчасти она была права. Я не выстраивал серьезных отношений из-за Лили, но не потому, что хотел ее вернуть, это был бы мартышкин труд, а потому, что больше не мог никому доверять. Это сука перевернула мой мир. Из-за нее я озлобился. После ее ухода прошло три года, а она до сих пор отравляет мне жизнь.

В первый день после разрыва с Вероной от мрачных мыслей меня отвлекла госпитализация матери. Пришлось напрячься и полдня вдалбливать в ее занятую деканскую голову, что игра со смертью не шуточки и пока я не готов отпустить ее на тот свет. Она вроде поняла мой настрой и сказала, что делает это только ради моего спокойствия.

Выйдя ночью из больнички, я долго стоял на стоянке и пялился на луну, будто хренов оборотень перед преображением. Потом поехал домой и завалился спать, только не тут-то было. На меня навалилась такая тоска, что душу рвала на куски. Мне не хватало Вероны: ее тела, запаха, голоса. Проклятье! Не могу больше спать без нее. Как только понял это, меня накрыло по полной.

Ладно! Хватит стенать! Надо принять рабочий вид. Встаю под душ. Я все еще пьяный. Последняя порция вискаря смешалась с ночной порцией коньяка. Прохладная вода приятно бодрит, но меня все еще пошатывает. Воспоминания уносят в тот день, когда мы с Вероной соединили свои тела. Нет, это не секс в обычном понимании. С ней я действую терпеливо и осторожно. В тот день мы впервые доставили друг другу удовольствие. Помню ее полные любопытства глаза, когда она впервые сжимала Сэма, как неотрывно смотрела на мое перекошенное от оргазма лицо.

«Боль и услада», – так она тогда выразилась.

Я знаю, что ей тоже хреново, поэтому куролесил не так рьяно. Курт сказал, что она не выходит из комнаты подруги. Подсаженный на ее мобильник «жучок» подтверждал его слова. От того, что ей так скверно, мне стало легче. Значит, она тоже не в силах забыть меня. Сейчас я хотел ее еще сильнее, чем раньше. Два дня назад мы должны были улететь в Италию и впервые заняться сексом. Это была ее дурацкая мечта, на которую я по нахлынувшей вдруг на меня слабости поддался. Сейчас я уже жалею об этом. Надо было сделать это в тот день, когда она появилась на пороге моей спальни.

Как-то она написала мне:

«Ты в моей голове, в моем теле, в моей крови, в моей ДНК».

Вот теперь я понял, что это такое! Не могу не думать о ней, она будто поселилась в моей башке, залезла в печенку, а потом перебралась под сердце! Проклятье! Нужно все исправить. Только как?

Выхожу из душа и смотрю на себя в зеркало. Видела бы меня сейчас Верона, а впрочем, она, говорят, выглядит не лучше. Надо что-то с этим делать. Сегодня Курт справляет днюху. Он решил, что караоке-бар – самое подходящее для этого место. Увалень тупоголовый. Ну, кто из бро приедет в караоке? Хоть он мой кореш и брат Вероны, иногда мне хочется размозжить ему башку. Именно из-за Вероны в последнее время мы не ладим. Может, мне удастся сегодня с ним перетереть ситуацию и понять, что делать дальше. Навряд ли Верона приедет в это заведение, и, слава богу, там я частенько снимал чикс. Не хочу, чтобы она на них случайно натолкнулась. Одно дело – знать, другое – видеть.

– Кувалда приедет к восьми! – Годзилла маячит в коридоре.

– Угу, – бурчу я, плетусь на кухню, хватаю со стола мобильник и в очередной раз пялюсь на экран.

Верона, черт возьми, почему ты мне не звонишь?! Почему не молишь о прощении?! Зеленый пульсирующий маячок говорит о том, что она все еще дома.

– За что она тебя турнула?

Годзилла решил поиграть в «Почемучку». Не может понять, с чего это мне крышу сорвало. Ненавижу такие разговоры!

– За то, что не рассказал о Лили, а эта сука заявилась в бутик и закатила скандал при Вероне. Больше всего Верона зацепилась за то, что я скрыл от нее, что делал Лили предложение. Типа такой факт нужно вывешивать на лоб крупным шрифтом, чтоб новая пассия это первым делом увидела. Бред! – я тряхнул башкой и чуть на бок не завалился. – Бр-р-р…

Открываю холодильник, нужно что-нибудь съесть, чтобы утихомирить желудок. Шаром покати! Черт! Я же сам сказал Марии – своей домработнице – ничего не покупать. Хватаю пачку кукурузных хлопьев и засыпаю в рот.

– Странно, – пыхтит Годзилла и скоблит небритую щеку.

– Чего? – жую и таращусь на партнера.

– Да я про твою бывшую. Сидела три года на жопе, не булькала, а когда у тебя с сеструхой Курта все срослось, подрывается и закатывает скандал.

Я застыл. От прозрения открыл хавальник, половина хлопьев вывалилась на пол. Отменная мысля! Почему я сам до этого не допетрил?

Вера

Голова еще кружится, ноги заплетаются. Бреду на кухню и вижу подруг. Увидев меня, Анна вспорхнула со стула и приобняла.

– Как ты, Верона?

– Прекрати с ней сюсюкаться! – ворчит Софа. – Ей это не на пользу! Три дня ты с ней носилась как наседка с цыпленком – и никакого результата. Я взялась за дело, и, видишь, она теперь здесь, приняла душ и поест не в моей постели, – она поворачивается ко мне. – Верона, ты устроила в моей спальне жуткий поросятник!

Через панорамное окно вижу, что матрас и подушки сушатся на двух шезлонгах. Еще бы, я выплакала ведро слез. Никогда не думала, что в человеческом организме столько жидкости!

– Ешь сэндвичи! – бурчит Софа и придвигает тарелку.

Смотрю на идеальную ровную нарезку хлеба, ветчины и сыра и понимаю, что Софа сэндвичи делала не сама, а заказала по интернету.

– Нет, – мотаю головой, – я пас.

Анна идет к кофеварке и возвращается с огромной кружкой, на которой написано «I love Verona». Смотрю на кружку выпученными глазами, в сердце поселяется маленький лучик надежды.

– Откуда это здесь? – мой голос дрожит.

– Софа купила нам на новоселье, – объясняет Анна и показывает свою кружку с надписью «I love Undina».

Я и забыла, что это ее прозвище в готическом сообществе, которое она, слава богу, не приглашает в коттедж. Наверное, я единственная из ее друзей, кто проигнорировала это прозвище. Мне нравится имя Анна, оно ей очень идет, и я не буду в угоду кому-то, даже ей, называть ее Ундиной.

– Верона, прежде чем мы начнем, скажу, что в вашей ссоре с Руссо я не на твоей стороне.

– Знаю, – за последние три дня до меня не раз доносились шушуканья подруг. – Ты тоже так считаешь? – с вызовом спрашиваю у Анны.

– Я бы выслушала твою версию событий, – отвечает Анна и кидает на Софу красноречивый взгляд.

– Ладно, давай выслушаем ее версию.

Вообще-то я пришла посмотреть, что накопала Софа про Руссо, а попала на суд присяжных. Душещипательные откровения сейчас в мой план не входили. Да, собственно, я не любитель делиться подробностями из личной жизни. Это только мое и Руссо, но раз уж все слышали нашу ссору, да еще и заняли его позицию, начинаю разъяснять:

– Он скрыл от меня факт существования Лилианны.

– Кто это? – хмурится Анна.

– Невеста.