Пока не видит солнце

В юрте я пролежала много часов, избитая, поруганная, сломленная. Любое движение приводило к невыносимой боли. Я чувствовала грязь на своем теле, которую невозможно смыть водой и отскоблить мочалкой. Начало светать, когда я услышала лошадиный топот. Сердце забилось так быстро, что казалось – еще мгновение, и оно, как птица, вырвется из груди.

Тихоня спрыгнул с лошади и зашел в юрту. Мне был слышен каждый его шорох. Я запылала от стыда и свернулась калачиком, прикрывая ладонью синяк на лице. Зашелестел бумажный сверток. Он подошел ко мне и лег рядом, хотел обнять за талию, но я со стоном дернулась и заплакала. Тихоня спросил, что случилось, но мой плач перешел в рыдания. Он повернул меня и увидел кровоподтек под глазом. Вскочил на ноги и спросил, кто это сделал. Мне стало страшно: впервые я поняла, насколько мы беззащитны и уязвимы в этой ситуации. Мы оказались среди людей, у которых нет ни чести, ни принципов, ни совести.

В горячке Тихоня выскочил из юрты и побежал искать Жанабая, но того и след простыл. Он сбежал сразу после содеянного, прихватив с собой всю награбленную добычу. С этой поры Жанабай преследовал нас многие годы: меня во снах, а Тихоню – в желании отомстить.

Через несколько часов Тихоня успокоился, вернулся в юрту, аккуратно распахнул мой чапан и осмотрел тело. В полном молчании нагрел воду, снял с меня разорванную одежду, промокнул полотенце и стал осторожно прикладывать его к синякам и ссадинам. Его соленые слезы периодически капали на мое тело, а лицо то и дело искажалось в злобной гримасе. После этого он надел на меня новое платье и заставил подняться. Платье было красивым, а его прикосновения – нежными и родными, на мгновение я забыла о разыгравшейся драме и улыбнулась. Тихоня посмотрел на меня и твердо сказал: «Больше никто не посмеет тебя обидеть».

– Ваша очередь.

Клара поспешила к окошку оператора, пряча на ходу дневник в сумку.

***

Со стороны моря на город стремительно надвигалась огромная, отливающая медью туча. Клара вышла из почтового отделения и с опаской посматривала на небо: вот-вот должен начаться дождь, а она не взяла с собой зонт. Обычно, прежде чем выйти из дома, она предусмотрительно интересовалась погодой, но сегодня напряженная домашняя обстановка выбила ее из колеи.

Кто-то ее окликнул, Клара обернулась и увидела Уварова, деловито идущего по аллее. На ходу он пригладил волосы и дружески воскликнул:

– Физкульт-привет!

Клара поздоровалась и тут же поинтересовалась:

– Есть новости о Тихонове и утопленнике?

Он помрачнел и покачал головой:

– Трупов не нашли. Дело теперь ведет мой напарник, а меня перебросили на убийство. Честно говоря, я этому очень рад, – он бросил мимолетный взгляд на здание почты и спросил: – Вы были на почте?

– Да. Переоформляла подписку на новый адрес.

– Переезжаете поближе к магазину?

– Нет, мы уезжаем в Элисту.

– Куда?! – Юрий непроизвольно дернулся, улыбка мгновенно сошла с лица, он нервно переступил с ноги на ногу.

– В Элисту, – повторила Клара, не ожидая такой реакции.

– Что вы там забыли? – почти угрожающе спросил он.

– Мужа переводят на другую работу.

– Вы же недавно открыли цветочный павильон! Вы не можете уехать!

С каждой фразой лицо Уварова мрачнело и серело. Казалось, что новость об ее отъезде потрясла его до глубины души. Реакция была такой красноречивой, что он почувствовал себя неловко, а Клара, сама не зная почему, начала оправдываться.

– Мне придется. Нашу квартиру займет другая семья. – Клара решила перевести тему: – Почему вы сказали, что рады тому, что вас перебросили на другое дело?

Почесав затылок, Уваров признался:

– Чертовщина какая-то творилась вокруг этого Тихонова.

– Расскажите, мне очень интересно.

Уваров тут же сообразил, что может воспользоваться ситуацией, и предложил:

– Не хотите пообедать? Заодно я расскажу о своих подозрениях.

Любопытство взяло вверх, Клара согласилась, и они прошли два квартала вверх.

Зал ресторана был совершенно пуст. Пышная блондинка лет сорока с ярко накрашенными губами посадила их за столик в углу и предложила меню. Приняв заказ, она поспешно удалилась.

– Я снял отпечатки в квартире Тихонова и пробил по базе. Выяснилось, что почти десять лет назад Тихонов был замешан в крупном ограблении. Были украдены сразу три картины, которые позже всплыли в частных американских коллекциях.

– Тихонов был вором? – Клара не могла в это поверить. В памяти всплыл его образ: элегантный, статный и солидный.

– Первоклассным вором. Держался в тени, производил обманчивое впечатление, располагал к себе жертву и незаметно крал, поэтому в воровской среде у него была кличка Тихоня. О нем в свое время ходили легенды. У него была одна ходка и то по малолетке. Начинал как майданщик – воровал чемоданы и сумки на вокзалах, но после отсидки переквалифицировался и стал клюквенником – специализировался на кражах икон и драгоценностей. Кражи проворачивал один. Следов не оставлял, короче, работал чисто.

– А что еще было странного?

– Нестыковка в документах. По паспортным данным, Тихонов родился в 1957 году. До встречи с вами на пляже был живым и здоровым. А вчера из Казахстана ответили, что Тихонов Петр Иванович умер в 1969 году в возрасте двенадцати лет. Но мы-то знаем, что он в России в криминальных кругах сделал себе имя на грабежах.

Клара предположила, что ответы наверняка есть в дневнике, но пока она до них не добралась. Если Тихонов представился Венере как Тихоня, значит, воровать он начал с детства. Вспомнив об описании Тамары своего возлюбленного, Клара спросила:

– А вы можете уточнить у коллег из Казахстана, была ли на руке Тихонова родинка в виде полумесяца?

Уваров замер, изучая лицо собеседницы. Личные чувства отступили, и наружу вырвался дотошный следователь:

– А с чего вы взяли, что у него была родинка?

Клара прикусила губу, понимая, что проговорилась, и начала судорожно придумывать ответ.

– Я ее видела.

– Когда?

Голос Уварова стал жестким и напористым. Между бровей залегла глубокая складка. Он сверлил свидетельницу пристальным взглядом, отчего она начала ерзать и прятать глаза.

– Когда он укладывал вещи на пляже.

– Как это вы смогли разглядеть родинку с такого расстояния? Вы были от него за двадцать, а то и тридцать метров.

– Возможно, я ошиблась, – растеряно произнесла Клара и, поднявшись со стула, поспешно проговорила: – Извините, я только что вспомнила, мне срочно надо домой.

Не дав следователю опомниться, она схватила сумку, выскочила из ресторана и помчалась в сторону салона.

– Ох, уж эти женщины, – послышался тяжелый вздох за соседним столиком.

Уваров обернулся и увидел мужчину, сидевшего к нему спиной. Он был в черном длинном пальто, на лоб надвинута фетровая шляпа с широкими полями, прикрывавшая лицо. На руках кожаные перчатки. Следователь подметил, что не видел, чтобы мужчина заходил в ресторан, и предположил, что он вышел из кухни, либо из служебного помещения.