В городе на краю легенд

– Отдай своего отрока, и я сделаю, как просит твоя красавица! Самой сильной ведьмой станет, но ещё условие: уезжайте отсюда нынче ночью же! Насовсем, а мальчишку оставьте, будет моему Нелу помогать, когда меня не станет.

Впервые за время этого странного разговора лицо у деда дрогнуло, сморщилось ещё больше, будто он заплакать собирался, но старик сразу же схватился за палку-посох, чтобы опереться на неё лбом и скрыть волнение.

Отрок протяжно всхлипнул и погрозил кулаком в противоположную от Стево сторону.

Глава 5

Вайолка

Вайолка до рассвета не сомкнула глаз.

– Госпожа, поспи, я покараулю! – Петру то и дело просовывал внутрь кибитки вихрастую голову и сначала прислушивался к её дыханию, а потом тихо звал по имени.

– Не хочу, не спится, сам ложись!

Вайолка кивнула на кровать в передней части повозки, где проводил ночи Петру, но тот только отмахнулся.

– Я за лошадьми ещё посмотрю, Овиду помогу.

Вайя хотела было сказать, что никто Петру не прогонит, что сам Стево ей клятвенно обещался в том, но не успела, Петру уже и след простыл.

Вайолка прислушалась к тишине ночи и плотнее завернулась в одеяло. Обычно она любила сидеть на ступеньках кибитки и смотреть в звёздное небо, слушать негромкие голоса леса или спящего городка. На исходе весны сам Создатель велел внимать миру, легонько касаясь рукой невидимых магических нитей, пронизывающих всё вокруг. Даже там, где люди не владели магией, где отвергали этот лик Создателя, она хранилась в распустившихся почках и в молодой зелёной поросли, ещё не притравленной безжалостным летним солнцем.

И пусть Вайя не умеет волховать, всё одно чувствует, как много вокруг источников Силы. Подходи – и пей из ручья, чья прозрачная вода хранит память обо всех, склоняющихся к её глади.

А здесь, в Арад, всё время холодно, даром что юг! И воздух тяжёлый, будто магии в нём столь много, что зажжёшь спичку – заискрится всё вокруг, и город вспыхнет, как от удара молнии, а наутро уже и не останется от его стройных домиков и узких причёсанных улочек и следа.

Вайолка села в постели и закатала рукав ночного платья в том месте, где поставил метку Инквизитор. Ничего. Надавила пальцем до лёгкой боли, прислушиваясь к себе, а всё одно: пуста она, магия как зерно внутри, может прорасти, но чаще нет.

– Вайя, это я! – Стево тихо заглянул внутрь, даже дверь не скрипнула, и, сняв верхнее платье, сел рядом. От него пахло чем-то незнакомым, пыльным, словно в подвале среди книг провёл время, листая магические страницы в поисках ответа. По лицу любимого, обнявшего её так крепко, что дух захватило, Вайя поняла, что он ничего не добился.

– Он не простил? – шёпотом спросила она, чувствуя, что дрожит всем телом. Как же здесь холодно!

– Замёрзла? Сейчас согрею, – Стево отстранился и протянул руки в прикрученному вполовину масляному светильнику, дунул внутрь, и огонь, зашипев, как потревоженная в траве гадюка, вспыхнул синим и снова уменьшился до изначального.

Но в повозке стало теплее. Магия расплескалась горячими волнами, погладив Вайолку по макушке, совсем как делала бабушка, лицо которой она уже стала забывать. Помнила улыбку, глаза, как у неё, зелёные, тёплые, ласковые, и руки мягкие, пахнущие травами после летнего дождя.

– Возьми, я же обещал вернуть, – Стево одной рукой достал завёрнутую в платок цепочку с подковой и вложил в её ладонь. – А брат простил, так старик сказал, я ему верю. Сам почувствовал, будто до плеча моего дотронулись, пожали, и потом ушли. И запахло барвинком.

– Да, трава мёртвых, представившихся до срока.

– А ты не расстраивайся, не в этом городе, так в следующем и тебе помогут, я добьюсь, – Стево взял Вайю за подбородок, дунул в лицо и поцеловал в кончик носа.

– Мне Инквизитор печать поставил. Сказал, что близка к раскрытию дара. Думаешь, теперь получится?

– Не знаю, – Стево никогда не лгал ей, и Вайолка считала это знаком особого доверия. – Но ты надейся, Инквизиторы не ошибаются. Вот ты у меня почти ведьма.

– Как Камелия? Или сильнее? Что если я стану сильнее, ты испугаешься?

Стево засмеялся, но в глубине его глаз затаилось беспокойство. Вайя почувствовала, что это меньшее из того, что он бы желал для неё.

И всё же ревность царапала сердце: видела, как Стево глядел на Камелию. Не как на женщину, с которой не прочь бы провести время, а как на символ, на Силу, не подчиниться которой грех едва ли не больший, чем не склониться перед Создателем.

– Ты обещал рассказать, откуда она появилась! Зачем с нами коротает дни? С её Силой могла бы в столицу податься!

– Она была нам нужна, вот и появилась. Создатель ответил на мою просьбу, – уклончиво пояснил Стево и снова потянулся к вырезу её платья.

Вайолка никогда не сопротивлялась, моля о том, чтобы связь между ними не ослабла, а только окрепла. А ещё она чувствовала, почти видела себя его глазами: лежит на простыни прелестное создание, тёмные волосы разметались по подушке, и манит испить из её источника. Прикоснуться к холмам, спуститься по равнине и оказаться в долине, предназначенной лишь для него.

Стево никогда не представлял на её месте других женщин, и это было настолько чувственно, что внизу живота откликалось что-то на его страсть. Вайя научилась разделять плотские радости с мужчиной и перестала этого стесняться, видя, насколько это приятно Стево.

С недавнего времени она даже прекратила бояться Создателя. Не покарает больше, чем тогда, когда позволил Вайолке родиться с запертым даром.

Любимый ушёл через пару часов, поцеловав засыпающую Вайю в лоб.

– Госпожа, Вэли сказал вас разбудить. Пора готовиться! – Петру топтался возле двери. Вайолке стало стыдно: наверняка не спал целую ночь и день, боясь её потревожить!

– Да, встаю.

– Я сейчас воды горячей натаскаю. Мигом!

Не успела Вайя ответить, как Петру исчез и вернулся через минуты три с кадкой тёплой воды, наполнил бочку и ушёл. Оставалось привести себя в порядок для вечернего представления. Вайолка ассистировала Вэли, а ещё гадала на птичьих костях, которые хранила в мешочках. На самом деле, гадать она не умела, но улавливала настроение того, кто пришёл за ответом. Его чаяния и силы, стоящие за плечами.

У каждого за спиной таится Тьма и Свет, они борются, и кто-то один побеждает. Победа неокончательная, борьба длится до окончания земной жизни души, за которую ведётся.

Вайя старалась вернуть Свету заблудшие души, пусть добро и сострадания в сердце мирянина не уступят место низменным желаниям. Поэтому и одевалась соответственно: в светлое платье, подпоясанное красным кушаком, волосы убирала в пучок на затылке. Выглядеть, как ангел надоумил Стево, это действовало на мирян, мешало им отпускать в её адрес сальные шуточки и успокаивало Инквизицию, незримо присутствующую на любой ярмарке.

Но для представления Вэли, а оно открывало ярмарку, требовалось более фривольная одежда. Рубаха до пояса с квадратным вырезом, чтобы миряне лучше подавали после представления, когда Вайя обходила их ряды с глиняной чашкой, цветастая юбка и фартук – гладкий спереди, плиссированный сзади, который делал Вайолку похожей на местных красавиц, разряженных по поводу праздника.

Она помылась и вскоре была готова. Жаль, зеркальце маловато – не разглядишь себя толком. Стево обещал с грядущих барышей подарить ей напольное, как «у княгини», да только стоит оно, должно быть, целое состояние!

Вайя вышла и кивнула Петру, околачивающемся неподалёку, чтобы присмотрел за её кибиткой, а сама направилась к крытой повозке сухорукого Вэли. У шатров, которые их компания установила на поле, уже собирался народ.

Молчаливый, смурной, словно не на праздник пришли, а на поминки. Вайя снова ощутила холодок на шее, обернулась, но никто на неё не смотрел. Значит, показалось. В последнее время ей много что мерещиться.

Это пройдёт. Вечера на исходе весны всегда такие, что хочется закрыться в доме и не выходить без нужды, не тревожить нечисть, разгуливающую по городам и сёлам.

Перед самым шатром Вайолка чуть было не наткнулась на знатного господина, но его охрана, пара крепких молодых людей с короткими мечами за поясом, грубо оттолкнули её.

– Простите, домин, – прошептала она потупившись.

– Держи, красавица, и смотри, куда идёшь, а то не туда тропинка заведёт, – произнёс холодный немолодой мужской голос, и в её раскрытую ладонь опустилась золотая монетка.

Вайолка пробормотала слова благодарности и подняла глаза на говорившего да чуть не вскрикнула. У местного князя, а это был именно он, по одежде да манере держать себя заметно, были красные усталые глаза. Совсем как Петру давеча рассказывал.

– Что стала?! Пошла вон! – пробасил один из охранников, и Вайолка метнулась в сторону. Князь улыбнулся, и глаза его поменяли цвет, сделавшись темнее самого чёрной ночи.

Стево