Нежность

– Амалия Бруновна, что вам нужно?

Дама вальяжно развалилась на софе, подобрав подол длинной юбки.

– Деньги, мой мальчик. Готов выложить пятьсот тысяч? Долларов, естественно.

– Я не наберу столько.

– Брось! Мне то не ври. Сроку до четверга.

– Как передать деньги?

– Умничка. Семью сохранишь. Репутацию. Место и время сообщу позже.

Его янтарные глаза вспыхнули недобрым огоньком. Амалия Бруновна выхватила из ридикюля электрошокер.

– Не балуй, дружок!

Валентин подавил рвотный спазм. То ли курево не лезло, то ли мутило от приторно-слащавых духов старухи.

– Уберите свою пшикалку. Я не трогаю женщин.

Эти слова нисколько её не убедили. Амалия Бруновна крепче сжала оружие.

– Успокойтесь.

– Дай мне выйти!

– Катитесь.

Валентин посторонился.

– Можно вопрос? Зачем вам такая сумма?

Она невидяще уставилась на книги, расставленные вдоль широких полок.

– Хочу уехать. Подальше. Я чувствую что-то плохое.

– Вы тоже чувствуете?

Непрошеная гостья злобно прошипела.

– Все из-за тебя. Отродье.

Вылетев на улицу, как пушечное ядро, она случайно сбросила одну из книг. Пожелтевший том тысяча девятьсот восемьдесят пятого года издания, валялся раскрывшись на заголовке: ”Смок Беллью. Вкус мяса.”.

Кажется, дверца шкафа не выдержала натиска и скелеты посыпались наружу.

Глава 2

“Без элемента тайны мир был бы плоским и неинтересным.”

Джек Лондон

Рядом с бывшей дачей Ахматовой, молодые поэты, соорудили беседку с навесом и деревянными скамейками. К полудню, их собралось около дюжины. Навестив последнее пристанище Анны Андреевны, стихотворцы расположились в беседке. Читали произведения любимой поэтессы, затем собственные труды. Шумно обсуждали и спорили. Утомившись, пили минеральную, заедая нехитрыми бутербродами.

Пухленькая девушка, одетая в яркий сарафан, начала читать стихотворение о том, как ей не хочется становиться одинокой, забытой всем миром старухой. Вдруг, она осеклась на полуслове и смутившись, прикрылась увядшим букетиком сирени. За оградой, опираясь на калитку, стоял высокий статный мужчина в льняном светлом костюме. Незнакомец был хорош собой, чем и смутил девушку. Приняв приглашение присоединиться к собранию, он прошёл по усыпанной гравием дорожке. При этом, мужская половина обратила внимание на его дорогие кожаные туфли и золотые часы. Женщины с интересом разглядывали красивое лицо с аккуратно ухоженной бородкой. Выбрав место, он присел рядом с юношей в синей спортивке и потёртых кроссовках.

– Не возражаете?

– Пожалуйста.

– Вы тоже будете читать свои стихи?

– Нет. Я пишу прозу. Вернее, пытаюсь.

– Печатаетесь?

– Увы. Выходит нелепо, сыро.

– Скажите э…

– Лев. Можно Лёва.

– Скажите Лёва, кто-нибудь читал ваши рукописи кроме вас?

– Никто. Мне неловко давать другим бездарное чтиво. Извините вы не сказали имя.

– Амит.

– Так вы, иностранец? Прекрасное произношение. Впервые в Комарово?

Мужчина на мгновенье задумался, проведя ладонью по коротким каштановым волосам.

– Да, впервые.

Наблюдательный Лёва заметил, что собеседник не хочет откровенничать. Синие глаза Амита, прозрачные, как озёра, устремлены выше Лёвиной макушки, туда, где покачивались деревья.

– А вы сами, не пишете?

– О, нет. Перейдём на “ты”?

– Хорошо.

– Как насчёт небольшого, но важного заказа?

– В каком смысле?

– Можно, не здесь?