Лев с ножом в сердце

– Покруче посуды не нашлось? Ну, поехали! За встречу!

– Не возражаешь, если я у тебя заночую? – спросил Юра, когда они выпили. – Маша не против.

– Да ночуй сколько хочешь, – разрешил Степа. – Делов-то. Можно и тут, на веранде, ночи уже теплые. Правда, Павлик?

– Правда, – отозвался Павел. Он испытывал странное чувство… выхода на свет, что ли. Словно он долго находился в тени, прятался, а теперь взял и выступил из тени. Примитивный пьяненький Степа выманил его наружу рассказами о прокуроре и черном коте, рассаде помидоров, назвал свою половину монстром… Все это было той жизнью, от которой он отвык за долгие восемь лет. Стальная пружина внутри, туго сжатая, ослабела, и ему вдруг страстно захотелось обратно в эту жизнь – вот так, запросто прийти с бутылкой к соседу, к тому же Степе. Или принимать его у себя, сидеть за столом, болтая ни о чем, хоть о помидорах, хоть… да о чем угодно! И пить, расслабляясь, ощущая спиной, плечами, локтями родительский дом. И смотреть на траву и ровные грядки с чем-то красивым и зеленым… «Я дома, – подумал он. – Я вернулся». Он был пьян – впервые за много лет…

А на дорожке, ведущей к дому, тем временем появилось новое действующее лицо – полная женщина средних лет в пестром легком платье с большой кастрюлей, завернутой в полотенце.

– Добрый вечер, – поздоровалась она, улыбаясь. – Я тут вам картошечки сварила. Степа, сгоняй за солеными огурчиками! На столе в кухне. У меня рук не хватило.

– Светка! – удивился Степа, привстав и снова падая назад в кресло. – Картошечки… этта хорошо! Знак… знакомьтесь… ребята… моя половина!

– Проходите, Света, – пригласил Павел. – Пожалуйста, садитесь.

Женщина поставила кастрюлю на стол, сняла крышку. Повалил густой пар, ударило горячим картофельным духом.

– Я сейчас, – сказала она. – Мигом, за огурчиками!

Она легко сбежала по скрипучим ступенькам и скрылась в кустах.

– Там дырка в заборе, – заметил Юра.

– Ага, дыра. А чего вокруг… когда так ближе… по-соседски… – вставил Степа. – Пришла… картошечка! Она мне все уши прожужжала, новые соседи… новые соседи… Явилась не запылилась… любопытная Варвара! Я ж ее насквозь…

– Павлик, тебя Андрей искал, – сказал Юра. – Маша просила передать, чтобы ты обязательно позвонил, может, с работой все устроится.

– Позвоню, – ответил Павел, которому не хотелось ни о чем думать. Вечер был теплый, они хорошо сидели. Первые звезды зажглись…

Юра включил свет, и сразу же налетели ночные бабочки, закружили вокруг белого шара. Потянуло холодком от земли.

– Ой! – вдруг вскрикнула женщина. – Смотрите, кот!

Знакомый черный котяра сидел, как и давеча, на перилах и, прищурясь, поставив зрачки вертикально, смотрел на людей. Длинный хвост змеей свисал вниз, и кончик его чуть подергивался.

Странное чувство дежавю охватило Павла: кожей между лопатками он почувствовал, что сейчас грянет выстрел. Вот-вот, сию минуту… И не ошибся – бабахнуло, как бомба! Звук выстрела в вечерней тишине показался оглушительным. Степа, матерясь, свалился на пол. Света взвизгнула. Юра вжался в стену и побледнел. Павел не шелохнулся – ожидал, был готов. С трудом удержался от смеха, глядя на ползающего на полу Степу.

– Еханый бабай! – заорал тот с пола. – Северинович! Не балуйся! Выходи! Ты ж тут всех на хрен… блин… порешишь!

Тишина после выстрела казалась пугающей. Кота и след простыл. Прошла минута, другая. Потом кусты справа легко шевельнулись, и на сцене появилось новое действующее лицо – седоголовый, тощий, длинный старик в кацавейке и резиновых сапогах. С ружьем. Прокурор.

– Честь имею, – сказал старик, приветствуя всех взмахом руки. – Где животное?

– Смылся, – ответил Степа. – А ты, Северинович, опять промазал.

– Ничего, – ответил прокурор, – наше дело правое. Преступник не уйдет от правосудия!

– Давайте к столу, Глеб Северинович, – пригласила старика Света, чувствовавшая себя как дома. – Мальчики, стульчик гостю!

Прокурор прислонил ружье к перилам, уселся на принесенный Юрой стул, внимательно посмотрел на Павла.

– Хозяин? – спросил он.

Павел кивнул.

– Давно освободился? – последовал новый вопрос.

Юра кашлянул, неловко шевельнулся.

– Ну ты, Северинович, свои прокурорские замашки… этта брось… – сказал Степа не особенно уверенно.

– Три недели, – ответил Павел.

– Дом твой? – продолжал прокурор.

– Мой. Родительский.

– Прокурором был, прокурором помру, – обратился старик к Степе. – А тебе уже хватит!

– Глеб Северинович, я вам сейчас картошечки с мясом, огурчиков, кушайте на здоровье, – захлопотала Света, накладывая полную тарелку и ставя ее перед ним. – Хлебчик возьмите, кушайте. А по чуть-чуть? – спросила она умильно, заглядывая ему в глаза. – За знакомство? А?

Старик посмотрел на нее с удовольствием, перевел взгляд на притихших мужчин, сказал:

– Ладно, давайте! За компанию. Как зовут?

Павел назвался. Как ни странно, он не испытывал неловкости.

– Это дело! – обрадовался скисший было Степа. Проворно разлил водку по стопкам, а Юре плеснул в синюю кружку. – За знакомство!

Павел невольно хмыкнул – Степа пил за знакомство уже четвертый раз. Он подумал, что, может, и неплохо, что так вышло – по реакции соседей он понял, что ни для Светы, ни для ее мужа его прошлое не составляло тайны. Посадовка была вроде Земли Санникова – закрытый мир, где нет тайн от соседей, легенды тут передаются из уст в уста, и ему теперь не придется делать вид, что… что… врать не надо, одним словом. Сидел. Освободился. Вернулся. Точка. Кто без греха, бросьте камень и… и так далее.

Все чокнулись. Света выпила и вскрикнула, сморщилась, замахала руками, Степа хохотнул, Юра улыбнулся. Даже невооруженным взглядом было видно, что ему хорошо. Павел вспомнил, как он провожал его, как не хотел возвращаться домой…

Ночь плавно опустилась на спящую Посадовку. Ночь и тишина. Горела лампочка в белом шаре, бились в стекло глупые ночные бабочки. Всякие мысли о смысле жизни лезли в голову…

Глава 8

Встреча

Нюся доверительно произнесла в микрофон:

– Иллария Владимировна, к вам пришли. По вопросу юбилея. Спонсор! – Последнее слово она прошептала.

По многозначительному тону секретарши Иллария поняла, что тот, кто пришел, произвел на Нюсю впечатление. Она своим опытным глазом мигом оценила его возможности и пропускает, не помытарив даже для вида в приемной.

Дверь открылась, и вошел…

Непроизвольно Иллария представила себе солидного, в летах мужчину, снисходительного, высокомерного, прекрасно одетого, знающего толк в женщинах, коньяке и автомобилях. Хозяина жизни. Кого-нибудь, кого она знала, с кем встречалась раньше. То ли волшебное слово «спонсор» навеяло, то ли конспиративный Нюсин шепот.