Таинственный похититель, или Малышка больше не споет

– Революция считает, что парам с детьми лучше не расходиться… – задумалась Маша.

Меня слегка затошнило. Плевать мне на Революцию, это не ей изменили, не от нее ушли к глупой молодой красотке. Я с болью в сердце вспомнила того синеглазого парнишку, который так мило стеснялся, который так прожигал меня глазами, стоило мне отвернуться… Когда-то, пытаясь очаровать этого не по годам застенчивого мальчика, я радовалась, что мне это удается, и казалась себе особенной, по-женски мудрой и неповторимой. Тоже мне, помесь Платона с Сократом в юбке… Оказалось, с этой же архисложной задачей справится любая молодая девчонка. Да, я оказалась дурочкой, никто мне не виноват. Муж тоже в этом не виноват, но… Больше никогда я уже не смогу почувствовать себя единственной, незаменимой. И этого никак не изменить.

Маша еще что-то говорила, я слушала вполуха, но вдруг очнулась. Что она сказала секунду назад?

– Маш, я чего-то задумалась слишком глубоко, повтори последнюю фразу.

– У нас с Оскаром тоже дефолт. – тоскливо повторила подруга. – Мы тоже слили границы, и теперь оба в плюсе.

– Что это значит? – с ужасом спросила я – Машка, не дури! Оскар тебя любит.

– Да что ты говоришь? – она потихоньку начала закипать. – И в чем же выражается его огромная любовь? В том, что он заставил меня учиться, сначала в юридическом, потом еще на куче курсов? Зачем мне это? Он оторвал меня от того, к чему я стремилась сама. Сломал мою кинокарьеру. У меня нет способностей к расследованиям, я не хочу быть профайлером. Я хотела быть певицей. Актрисой. Я могла быть хорошей актрисой. А теперь я кто???

Я лишь дернула плечом. На этот вопрос у меня не было ответа. Да, когда-то Маша нашла богатого папика-банкира, и пыталась петь на сцене. Но голос у нее был далеко не таким роскошным, как внешность. Ослепительная блондинка со светло-серыми огромными глазами и ногами, растущими откуда-то из ушей, он могла бы стать дорогой гетерой, но точно не первоклассной певицей. И насчет ее актерского таланта я не была уверена – ее точеное лицо с высокими скулами поражало своем неподвижной, ледяной красотой. Ее красота казалась неживой, все эмоции надежно скрывались внутри, прячась от чужого взгляда.

В любом случае, ее кинопоезд уже ушел. В декабре ей исполнилось 32 года, за плечами был неплохо законченный юридический факультет и курсы профайлеров, она работала на безумно интересной, на мой взгляд, работе… и похоже, была несчастна. А я бы хотела поменяться с ней местами? мелькнуло в голове. Поменяться полностью? Наверное, все же нет, решила я. Из-за дочери. Лике недавно исполнилось шесть лет, и радость от ее улыбки я не поменяла бы ни на что.

– Маш, а когда ты рожать-то будешь? – вырвалось у меня. – Не думала еще об этом? Заодно и от нелюбимой работы отдохнешь.

Он вскочила с кресла и начала нервно ходить по комнате, слишком маленькой для размашистого шага ее длиннющих ног. Синий шелковый халатик завивался вокруг ног, словно в танце. Я невольно залюбовалась подругой. Может, ей и правда надо было изо всех сил пробиваться на сцену? Она резко остановилась и повернулась ко мне:

– Я не знаю, почему у нас нет детей. – прошептала она, ее огромные серые глаза налились слезами. – Я ходила к врачам, и Оскар тоже. Говорят, что мы оба здоровы. Но я не беременею. Время идет, и мне кажется, у меня уже не будет детей.

– Давай я тебе ауру почищу. – предложила я. Снимать порчу я умела отлично, хотя никогда сама не верила в свои же способности. Но женщины, которые не могли забеременеть, после очищения яйцами и свечами успокаивались, расслаблялись и вскоре беременели. А потом прибегали ко мне с благодарностями, фотками детей и огромными тортами. Если я делаю такие чудеса за деньги, неужели не сумею помочь любимой подруге?

– Полька, брось! – с досадой отмахнулась Маша. – Ты мне сколько сама рассказывала, что просто дурачишь людей своим гаданием и очищением!

– Я им помогаю. – разозлилась я. – Иначе у меня не было бы столько постоянных клиенток.

– Так помогаешь потому что они верят тебе. А я не верю, ты сама постаралась меня разуверить.

Я лишь вздохнула. Время собирать камни – кажется, так это называется? Зачем я годами рассказывала Маше подробности про свою работу в гадальном салоне? Зачем смеялась над клиентами? Как же много я наделала ошибок за свою не такую уж длинную жизнь…

– И Оскар, уверена, тоже уже жалеет, что со мной связался. – Маша буквально упала в кресло. – Детей у меня нет, способностей к делу, которым я занимаюсь, тоже нет. Что же осталось? Только моя красота… но и ей придет срок. Я останусь такой, как я внутри себя чувствую – обгоревшей головешкой. Я неудачница!!!

Она уронила голову на колени и горько зарыдала, обхватив руками голову и пытаясь отодвинуть упавшую наперед копну белокурых волос. Я вскочила, потом опустилась на мягкий палас рядом с ней и начала утешать.

– Машенька, твоя красота еще надолго. Ты просто расстроена сейчас, но тебе можно помочь… ладно, мне ты не веришь. Давай в моем салоне ты сходишь к другой гадалке. У нас появилась недавно одна дама, Доротея, она творит чудеса. Все клиентки в восторге, даже про меня забыли, к ней хотят. Думаю, она на самом деле ясновидящая.

Я долго несла всякую чушь, заговаривая зубы плачущей подруге. Главное было убедить ее в том, что Доротея ей обязательно поможет. Как хорошо, что я в долгих беседах еще не успела обсудить эту самую Доротею, сумасшедшую мамочку, готовую хоть порчу снимать, хоть камни в гору на манер Сизифа таскать, лишь бы купить своей избалованной дочурке новый айфон. Но я так расхваливала новую гадалку, что рыдания Маши стали потихоньку утихать, и через некоторое время она согласилась зайти на днях в мой салон.

Вскоре пришел Оскар. Еще в юности он казался мне гигантом, а с годами, кажется, становился все выше и больше, и теперь он полностью заполнил собой маленькую комнатку, вытеснив из нее кислород. После машиных рыданий, мне было неловко встречаться с ним взглядом, поэтому, торопливо попрощавшись, я тут же сбежала. Села в свою Мазду, с опаской посмотрела на заснеженную дорогу, и, мысленно перекрестившись, нажала на газ. Слегка повихляв, машинка все же поехала по проложенной колее, редкие фонари лишь слегка освещали дорогу и, рискуя в любой момент вылететь на обочину, я подумала: Маша зря переживает, их любовь с Оскаром еще жива, просто сейчас, в зимней темноте, она притаилась и не дает о себе знать. Впала в спячку. А вот что делать нам с Сашей?

Припарковавшись неподалеку от нашей блочной пятиэтажки, я заглушила мотор и задумалась. Если уж такая красавица, как Мария Белова, считает, что ее любовная лодка разбилась о быт, на что могу рассчитывать я? Я старше ее на 4 года, ниже на 12 сантиметров и тяжелее на 5 кило. Даже в ранней юности я не была такой ослепительно прекрасной, хотя миловидной меня считали многие. Но сейчас, после всех потрясений, я давно уже вышла из категории сексуальных львиц. Но мне казалось, что для Саши я навсегда останусь самой красивой, и ни возраст, ни вес тут ничего не поменяют. Какой же я была дурой!!!

Я стукнула кулаком по ни в чем не повинному рулю и тихо заплакала. Где-то в долгой дороге, преодолевая очередные трудности, я утратила чувство реальности. Зачем я поставила Сашу на пьедестал? Он обычный, самый обычный, и я не должна была ожидать от него вечной любви и лебединой преданности. Если бы я не сотворила себе кумира, сердечная рана давно бы зажила. А вот Маша всегда недолюбливала моего мужа, считала размазней, тюфяком. После его измены ее равнодушное презрение превратилось в острую неприязнь, скрывать которую стоило ей больших усилий. Поэтому она больше не бывала у нас дома, боясь в какой-то момент не совладать с собой. Ну что же, думаю, скоро она снова сможет приходить ко мне в гости.

Дома меня ждала мама и Лика, услышав скрип ключа, они выбежали ко мне в прихожую. Пухленькая дочка с разбега бросилась мне на шею, я подняла ее и осторожно покрутила по завешанному куртками крошечному пространству. Еще не так давно я хотела купить для семьи просторную квартиру в новостройке. Но бизнес Саши сделал крутое пике, теперь он мог с трудом прокормить своего владельца. Да и в гадальный салон народу приходило не так много, как еще пару лет назад. Но главное было даже не в этом…

Расцеловав румяную радостную дочурку, я поздоровалась с мамой, которая нерешительно протянула руки к своему пуховичку. Она не то хотела мне что-то сказать, но не решалась при дочке, не то просто сильно устала, но двигалась, как в замедленной съемке, по миллиметру вдевая правую руку в рукав.

– Мамочка, ты уже уходишь?

– Даже не знаю… Полечка, Саша пока не пришел, может, я еще посижу? Лику спать уложим, чайку с тобой попьем? Мой трамвай до полуночи ходит, успею домой, кто меня там ждет?

Я машинально глянула на небольшие наручные часики – половина девятого. Саши, значит, еще нет дома. И где же он? Его заводик дышит на ладан, в шесть вечера его закрывают и ставят на сигнализацию, которая в целях экономии даже не подключена к пульту охранной фирмы. Куда же мог податься мой супруг? Почему не позвонил, не предупредил?

– Мамочка, все в порядке. Ты устала, поезжай уже домой. – тихо попросила я, боясь разреветься.

Это было жестоко, но я очень хотела, чтобы она побыстрее уехала. Зачем расстраивать маму, да и Лику напугает моя истерика.

После маминого ухода я уложила дочку в постель, полчаса читала ей про Железного дровосека, Страшилу и девочку Элли, после чего Лика задала внезапный вопрос:

– Мамочка, а Дровосек любит Элли? Или полюбит, когда получит настоящее сердце?

– Дорогая, они просто друзья. – машинально ответила я, с трудом сдерживая истерический смех. Вопрос на миллион, дочка, похоже, будет в меня. Из любого Страшилы сделает благородного героя, воображение поможет ей дорисовать горячее сердце в его груди, а потом… ее рыцарь на глазах превратится в обычное соломенное чучело.

Малышка свернулась клубочком и засопела, не дослушав моих объяснений. Я снова взглянула на часы – десять вечера, от Саши никаких известий, может, пора обзванивать больницы? Вышла в коридор, достала из сумочки мобильный и сразу увидела смс: “Прости, на работе неприятности. Буду поздно, ложись без меня. Постараюсь не разбудить.”. И все. Никаких тебе дорогая, любимая, сокровище мое. Никаких слов любви. Правда, смс-ка отправлена давно, видимо, из-за машиных рыданий я не услышала ее звяканья.

Я немного покрутилась возле встроенного в шкаф зеркала. Там отражалась замученная жизнью тетка непонятного возраста, в меру упитанная, с серым лицом, ввалившимися и немного опухшими глазами, на которые падали пряди мышино-серого цвета. К этому образу отлично подходила прямая коричневая юбка и черная плотная блузка навыпуск, напоминавшая комиссарскую тужурку. Да уж, с такой внешностью можно работать в разведке, никто и через секунду не вспомнит, что я толкалась по соседству. Когда я успела так себя запустить? Надо бы привести себя в порядок, в салон красоты сходить, что ли? А смысл?

Я подошла к окну и долго глядела на клумбы с искрящимся в электрическом свете снегом. За последний месяц сколько раз я уже любовалась этой ночной красотой? Саша старался приходить как можно позже, а в выходные играл с дочкой, стараясь не встречаться со мной глазами. Может, он снова нашел любовницу? Но я так не думала. Денег он больше практически не зарабатывал, а молодых красоток интересовали они и только они. Это меня, наивный цветочек, когда-то зачаровал заколдованный принц, оказавшийся на поверку обычным ишаком.

Нет, Маша права. Как бы не назвать нашу семейную жизнь, хоть дефолтом, хоть дефляцией, но она явно не нормальная. Надо что-то решать.

Глава 3. 2009 год, 31 декабря. Выкуп, которого не было

Сколько времени она каталась по опустевшей кровати, рыдая и задыхаясь от собственного воя, она уже не помнила. По ее ощущениям, прошла вечность, но в реальности, наверное, не более получаса. Слегка опомнившись, она бросилась на кухню, к мужу. Надо было срочно заказывать деньги, чтобы успеть до звонка похитителей. 112 тысяч долларов для них были достаточно большими деньгами, обычно столько свободной налички у Петра не было, но как раз примерно неделю назад по итогам года муж раздал премии всем работникам их фирмы, ну а себе, как руководителю, выписал лакомый кусочек – как раз 112 тысяч, практически их годовую прибыль. Перевод в банк уже прошел, и потому наверняка им удастся сегодня же снять всю сумму.

Она вбежала в кухню и увидела, что Петр сидит за столом на узком высоком стуле, обхватив голову руками, все в тех же подштанниках, а листки из блокнота небрежно разбросаны по столу.

– Ты уже звонил в банк? – резко спросила она, остановившись в дверях?

– Зачем? – он поднял голову, и она на миг удивилась, каким старым и больным он сейчас выглядит. Ему же всего 56, он не может выглядеть на 70, у него никогда не было такой серой кожи и изрезанных морщинами щек! зачем то подумала она, но тут же забыла о своем удивлении. В данный момент это не имело никакого значения.

– Надо заказать деньги, мы должны их получить до 10 утра!

– Ната, ты хоть понимаешь, что шантажистам нельзя платить? – он говорил, словно с трудом выталкивая слова. – Они никогда не выполняют обещаний.

– Мне плевать, что они там выполняют! – сквозь подступившие вновь рыдания проорала она. – Немедленно звони в банк!

– Ната, они убьют девочку и заберут деньги. – чуть тверже сказал муж. – Конечно, я сейчас закажу деньги, но сначала надо позвонить в полицию.

– Нет!!!

Увидев ее лицо, он чуть отшатнулся, но тут же довольно громко проговорил:

– Хорошо, но банк откроется только в восемь. Еще полчаса надо ждать.