Рассказы темной Вселенной

«Сиди! Сиди тихо, старый болван», – шепчу я себе беззвучно.

Но новая волна беспокойства уже захлестывает меня. Ну уж с этой волной бороться я не в силах:

– Где, где Хонг? – кричу я на всю кабину и начинаю метаться из стороны в сторону. – Я не попрощался с Хонгом, выпустите меня!

Глаза у представителя власти сжались в узкую полоску, рот искривился, и даже благовония, которыми он пропитал свой синий мундир, стали медленно улетучиваться от него и перетекать в рот водителя.

– Хонг? – весело переспросил разодетый в народном стиле водитель. – Хонг сон Донг, ваш правнук? Он едет вместе с нами в шестой машине, не переживайте господин Хонг!

– Правда? – мои старческие губы затряслись от радости, тремор рук усилился, я больше не смог держать в руках кружку с чаем.

Советник забрал у меня кружку и успокоился: «Старик звал не сам себя, а какого-то другого Хонга », – рот у представителя власти выровнялся, желто-карие глаза снова округлились, а запах одеколона стал медленно вытекать изо рта водителя и усаживаться на своё прежнее место – на синий фирменный пиджак.

Вереница из 12 бронированных машин благополучно преодолела жилую зону, дикую зону и теперь медленно перемалывала массивными колёсами хрустящий шлак и вулканический пепел. Темная пустынная пустота. Смотреть в окно скучно. Ехать, поди, ещё целый год. Я засыпаю. А то! В моем чае наверняка было снотворное. Так положено. Стар и мал такие расстояния так запросто не переживут. Уж и не помню через сколько часов я проснулся. Но был напоен, накормлен, выведен до ветру, усажен на прежнее место, и снова сражен долгим принудительным сном.

Я открыл глаза уже стоя у края зыбкой пропасти, гудящей монотонную песнь ветров. Вереница военных отделяла меня от моих же ближайших родственников. Совсем не страшно. Я осторожно заглянул вниз. Внизу светло, а впереди пустота, но светлая пустота, добрая, зовущая. Вверху тоже светло. День. Хорошо. Как же тут хорошо! Как хочется прыгнуть. Я никогда тут не был. Почему я тут никогда не был? Сиганул бы ещё сто лет назад в эту зовущую пустоту и дело с концами! Почему, ну почему я тут никогда не был?

Оглядываюсь. Позади меня вереница военных и кровавое пятно родственников. Я щурюсь подслеповатым взором, пытаясь разглядеть Хонга. Не вижу! Не вижу, черт побери! По каменным лицам военных я вдруг четко осознаю, что Хонга ко мне уже не подпустят. Никого не подпустят! Я зачем-то ищу взглядом своего ряженого водителя. Не нахожу.

– Хонго! Хонго! Хон-го! Хонго! Хо-о-о-нго! – кричу я в красную кровавую зону.

Но в ответ получаю лишь толчок в спину:

– Заткнись, корявый хер! – Советник синим войлоком своего костюма поглотил остатки моего сознания.

Он склонился надо мной, и стараясь как можно более вежливо снять с меня сандалии. Мои сандалии отправятся в музей, я это знаю. Советник наконец разогнулся и помахал стоптанными сандалиями вдалеке стоящей публике.

– Прыгай, болван! – так же невозмутимо вымолвил Советник и брезгливо, двумя пальцами, стараясь не прикасаясь ко мне, ткнул в вещмешок, висящий у меня за спиной. Я зашатался, как былинка на ветру. Тело, стоящее на краю земли, оказывается, такое лёгкое, невесомое. Оно почти не давит на почву. А почва тут местами зыбкая. Большие ямы прячутся под толстым слоем черной глины. Даже броневики должны быть где-то далеко отсюда, в трех днях пути. Ах, да, и мой ряженый шофер где-то там, в своем тракторе… в машине… в броневике…

– Хонго! Хонго! Хон-го! – вдруг отчаянно закричал я, обернувшись к своим.

Но тут последовал шлепок Советника по моему позвоночнику и я полетел вниз.

– Будьте вы все прокляты! – ору я злобно, но уже не слышу свой голос, а медленно опускаюсь. Странно, но моё тело летит вниз, а не вверх. Не туда, не к звездам, а наверное прямо в ад.

– И вам, мистер Хонг, не болеть! – хихикнул Советник и принялся отряхивать от пыли свой темно-синий костюмчик.

Траурная процессия развернула вспять, в свою добрую, умную, светлую страну, бесконечно воюющую с другими, такими же добрыми, умными, светлыми странами.

А я продолжал лететь. Что мне ещё, сирому, делать? Перед глазами какая-то почва, пески, камни, порода, скалы, скалы, скалы… А с другой стороны голубизна. Всё как обычно. Я даже могу перебирать ногами по земле, прыгать через камни, барахтаться, но всё равно не удерживаюсь на поверхности и срываюсь куда-то и лечу не понять куда: то ли вверх, то ли вбок, то ли вниз. Ай не всё ли равно! Покушаю. Попью немного. Главное, следить за тем, чтобы пища и вода от меня не улетела далеко-далеко. Руки-крюки. Посплю. Снова покушаю. А-а-а-а-а…

Не хочу больше думать ни о чем. Я действительно лечу к звездам! Скоро я поговорю с каждым праведником, жившим когда-либо на земле. Я тоже праведник! Я лечу. Поем. Попью. Посплю. Покушаю. Снова посплю. А-а-а-а-а…

А-а-а-а-а… Я ускоряюсь! Лечу. Бум. Я лежу на чем-то мягком.

Щупаю вокруг себя руками. Трава. Открываю закисшие глаза. Передо мной нависла зеленая трава и всё тоже огромное необъятное родное небо. Всё спокойно, всё хорошо.

– Как так? Я вернулся! – шепчу я. – Не может, не может этого быть. А как же звёзды?

Земля пахнет травой, трава пахнет травой, трава пахнет… Просто пахнет и всё. Нет, трава пахнет родиной. Все чаяния, все надежды рухнули в один миг:

– Не может, не может этого быть!

– Нет, может! – надо мной склонилось лицо.

Рыжие колючие волосы на его голове смотрят на меня развеселыми кудряшками, веснушки расползлись по лицу совсем уж невероятными лепешками. Нос плоский, смешной, как у обезьяны. А глаза наши – каре-желтые, большие. И рот – совсем как у меня в молодости – дрожит и ползет вверх в ехидной ухмылке. Метис какой-то. Смешной!

Метис тут же протянул мне свою крепкую мускулистую руку. Мужик! Я не пошевелился. А он деловито, как будто это его обычная работа – подбирать всякую шваль в траве, схватил меня в охапку вместе с вещмешком, поднял, и понес бережно, совсем как маленького ребенка – на руках.

– Ты, дед, не бойся! – ласково сказал он мне. – Всех хищников мы давно изничтожили. Всех, подчистую! Да и не было у нас таких громадин как у вас. Климат, что ли, другой. А я вот тут вышел ящеров малых пострелять. Смотрю, ты летишь. Ну я и бегом сюда! Аж ружье бросил. Сейчас его подберем и в деревню…

Парень говорит, говорит, а я в его руках как люльке: как-как-кач! Ничего не вижу кроме неба. Голубого, ясного такого неба. Ни облачка! Я устал. Я слишком стар. Я не хочу ни о чем думать. Эмоций во мне больше нет. Рай ли ад впереди, родная деревня или восточная вражеская страна – мне всё равно.

– Держись, дед! – продолжает трещать без умолку парень. – Не помирай сразу-то от страха. А то… я тебе сейчас совсем уж необычайную вещь скажу. Я вот погляжу, ты святой старец?

Я слабо моргнул.

– Вот. Точно! Я так и знал, – он чуть ли не подпрыгнул от радости. А я тебя ещё издали заприметил. Как ты приземлялся. Дай, думаю, подберу! Уж больно дохлый какой-то на этот раз. Ой, извини, – рыжеволосый смущенно захихикал. – У нас, дед, это… Короче ты не земле, а… Ну в общем, ты сейчас на другой стороне земли. На обратной, так сказать.

Мне всё равно. Я его не понимаю. Стремительно надвигается маразм. А мой нянь бухтит и бухтит своим молодым задорным ртом. Я почти сплю. Не ври! Дай мне, наконец, умереть!

– Эй, дед, не раскисай! Ты нам много чего рассказать должен. Ну о том… как там у вас? Ты с какой местности? С запада, поди! Сюда западники попадают. Тут тоже запад. Так вот… Не расстраивайся. А слушай. Здесь у нас ни рай и ни ад. Ты попал на другую сторону земли. Здесь всё то же самое. Только у вас там земля плоская, а у нас тут что-то типа сферы: половинка шара, половинка мяча. Понятно? Ну так ученые наши говорят. Ну понял, дурында? В общем, мы живем на другой стороне планеты. Вы на одной стороне, а мы на другой! А между нами остов. Мы вот тут все аборигены плюс ваши люди – самоубийцы и дети. Ну те, которые захотели прыгнуть с обрыва. Ну и святые старцы тоже. Ха-ха-ха!

Парень фыркнул от смеха. А я не улавливаю смысл его слов. Его рубаха пахнет совсем по-другому. Из какой она ткани, не пойму! Серая с орнаментом. Не вижу орнамент. А тело пахнет мужским потом. Здоровым таким, в меру вонючим. Завидую? Нет, я просто хочу умереть. Плевать мне на их тела, на их письки, сиськи. Провалитесь вы все к чертовой матери!

– Дед, дед, ты живой! – этот проклятый метис трогает моё лицо. – Ты не пугайся! Ты мне брат, я твой брат, все мы братья. У нас тут земля чуть поменьше, чем у вас. Тебе покажут карту нашей земли. Вы её зовете просто землей, но мы-то знаем, что есть две земли и между ними остов. Поэтому, дед, запоминай сразу: наша планета называется Калла. Мы как бы другой народ: помесь с вашим. А язык у нас – ваш. Представляешь как прикольно! Ваши с самых древних времен к нам прыгали. Уже и не отличишь – кто какого роду племени! Вот наши предки и решили, для удобства прыгунов, взять ваш язык. Представляешь, какая у нас тут смесь жуткая! Да ты не переживай, тут всё то же самое. Только нам воевать друг с другом смысла нет. Пока всех ваших прыгунов подберешь, вот и день прошел! Ха-ха-ха-ха! Шучу!

Метис весело заржал. Растревожил он меня, старика. Я открыл глаза. Впереди виднелись высокие и красные крыши домов, остроконечные башни, флаги.

– Вон она, моя деревня! – с гордостью указал парень. – Это сигнальная система для ваших шалунов. Ну чтобы издалека человеческое жильё видно было.

Мне все равно. Я знаю, что я пленник.

– Будем жить, деду! – выдохнул рыжеволосый. – Вот мы и дома. Держись!

Яркий размалеванный поселок медленно надвигался. Он пугал своей вышиной. А под ногами парня вдруг захлюпало болотце. Я забеспокоился, задрожал даже.

«Ах ты, старый хрыч! – сказал я сам себе мысленно. – Обосрался, от страха обосрался. Жить хочешь, поди?»

Нога

«Съешь переболевшего коронавирусом и получишь стойкий иммунитет!» – такой рекламой был завален весь город, вся страна, вся наша многострадальная планета, пострадавшая от новой, неизведанной эпидемии. Из достоверных источников было известно, что слоган «съешь переболевшего» придумали в ООН в этических целях ради сохранения морального облика землян. Но что там юлить! Все и так прекрасно понимали, что на самом деле лозунг последнего десятилетия должен звучать немножечко по-другому, а именно: «Съешь труп умершего от коронавируса и получишь стойкий иммунитет».

Но опять же! Словесная агитация в форме, указывающей на прямое действие «съешь труп», была признана правозащитниками дикой, первобытной, и ломающей облик людей перед другими мировыми расами. Хотя этих самых иных мировых рас (а по сути галактических или даже межгалактических Homo sapiens) никто и в глаза не видел, но в любом случае, «лицо» перед ними держать надо. С этим согласились все. Ведь сознайтесь, поедать трупы – это противно, не эстетично и негуманно. А «съешь переболевшего» – звучит уже лучше, красивее; можно даже сказать, что и интерпретировать такой слоган можно по-разному: двояко, трояко и вовсе даже шутливо. Поэтому реклама «Съешь переболевшего коронавирусом и получишь стойкий иммунитет!» втюхивалась народу исключительно с сатирической точки зрения. Комичность подачи подобных рекламных роликов была тщательно продумана на самом верху, дабы психологически расслабить человечество и снять с него эмоциональное напряжение. А то как же!

Вот представьте себе, вы приходите с работы домой уставший, злой, вы до смерти напуганы не до конца ещё изученной пандемией, вирус которой всё время мутирует и в каждый новый сезон бьет по самым непредвиденным местам организма. Допустим, в прошлом году он поражал в основном сердечную мышцу, а в этом вирус уже добрался до мозга и деградирует оный до самой последней стадии деменции. Так что всё больше и больше людей, заразившись, предпочитают умереть, чем выжить и провести остаток дней в состоянии овоща-маразматика.

Но вернемся к нашей рекламе. Итак, вы приходите с работы домой злой и до смерти напуганный сложившейся ситуацией. Вы включаете телевизор, а там развеселые звезды кино и шоу-бизнеса белоснежными зубами весело вгрызаются в тела резиновых пупсов, имитирующих мальчиков и девочек. На красных, воспаленных животиках резиновых игрушек нарисованы вирусы-убийцы. Ну смешно же! Особенно задорно звучит закадровый смех многочисленной публики. А в конце таких роликов красным жирным шрифтом идет обязательная заставка «Съешь переболевшего коронавирусом и получишь стойкий иммунитет». Несомненно, от такой картины на душе у вас теплеет, веселеет и вы, наспех поужинав, спешите записываться в очередь к ближайшему моргу или прямо к коронавирусной больнице, где бесплатно, в целях социальной помощи населению, выдают трупы умерших от вируса людей для их дальнейшего поедания, то есть поглощения… Нет, нет, нет, не так грубо! Для их правильной профилактической утилизации в желудочно-кишечном тракте здоровых людей, а также для распространения антител по их кроветворной системе.