Сила Вегвизира

– Думаешь, все-таки БП?

– Уверен. Надо двигаться в сторону Межгорья, 30 км отсюда. Дойдем как-нибудь, а там есть где спрятаться.

Родители часто ездили на дачу к моему крестному, другу отца, который жил в предгорьях полуострова в небольшом селе Межгорье. Жили там и другие флотские отставники. Вместе рыбачили, жарили шашлыки. Деревня была небольшой, в ней отсутствовали школа, почта, детсад. Для полноценной жизни в мирное время не очень комфортная локация. Но для выживания – отличные условия: вода, лес, горы. Я шел и молился за родителей, очень надеялся, что они сейчас находятся не в прибрежном городе, у Павла Мироновича, друга нашего П.М.

– Леса надо держаться. Давай, может к ночи и дойдем. Силы есть еще? – переспросил я у друга.

Олег молча кивнул. Он был не похож на себя: угрюм, медлителен, немногословен. Друг отлично понимал, что во время такой масштабной природной катастрофы прибрежные территории накрыла большая волна, и шансов выжить у их жителей было не много.

****

Напротив школы, основной дислокации банды Бизона, находилось двухэтажное строение. Как и школа – это было единственное сохранившееся здание в районе. Здесь жили те, кто обслуживал бандитов, всего около 200 человек. Они строили теплицы и работали в них, производили ремонтные работы, готовили еду. Бизон назвал это здание общежитием. Сырость, полумрак и стойкий запах туалета – в таких условиях жили рабы. Вода и канализация отсутствовали, удобствами служили две выварки – небольшие контейнеры для жидких и твердых отходов, которые дежурные по общаге периодически под присмотром мордатых автоматчиков выносили и сбрасывали в выгребную яму. Выбитые окна были затянуты полиэтиленом. Не удивительно, что местные жители часто болели ОРЗ.

Не смотря на жестокость и коварство, Бизон старался помочь рабам. Такое «милосердие» главаря банды легко объяснить. Для того чтобы прокормить группировку, рабы по 14 часов трудились на огородах и в парниках. Часть продукции шла на обмен с другими группировками. Впрочем, нередко и сами рабы также являлись предметом бартера. В обмен бандиты получали бензин, патроны и одежду. Это была жестокая действительность нового времени. Человеческая жизнь ничего не стоила, человек стал расходным материалом.

Я часто задумался об истоках зарождения современного рабства. А ведь все начинается с работы. В поисках стабильности мы соглашаемся на малоплачиваемую службу бюджетника с глупым начальником, бессмысленными планами и отчетами. Работа такая не имеет никаких перспектив, но она стабильно приносит зарплату. Следуя ложным убеждениям, мы начинаем сковывать себя, терять самый ценный ресурс – время. Такая рабская философия особенно актуальна перед лицом смерти. При малейшей опасности человек часто загоняет себя в рабство. Это путь наименьшего сопротивления, так как свобода – это борьба. Проще смириться. Духовная слабость, бессилие над внутренней жизнью человека, неспособность взять ответственность за свою жизнь и жизнь близких, ведет к адским мукам и жестоким наказаниям. И только свободные духом могут стать сильными, именно они и берут ответственность за свою жизнь. Но выжить одному в постапокалиптичное время не реально. Это понимали многие. Проще выживать в группе, вместе сообща, пусть даже и в таких нечеловеческих условиях. Поэтому так много было рабов.

***

Больше всего Бизон боялся двух обстоятельств: внезапного налета конкурирующей банды и эпидемий в своей. Поэтому за неимением необходимых для лечения медикаментов, помимо жетской экономии лекарств мне было приказано разработать план профилактики и ежедневного мониторинга здоровья жителей общаги. В местных гаражах были наспех оборудованы изоляторы с койками, куда я отправлял тяжелобольных. Каждое утро проверял температуру у жителей общежития, по возможности мониторил состояние каждого.

Ближе к весне из-за авитоминоза и тяжелых бытовых условий, у многих жителей общаги стали проявляться симптомы кишечного вируса. Бизон рычал, матерился, ругал всех и даже себя. Данная чрезвычайная ситуация никак не входила в его планы. Он обещал, что если я не справлюсь с ней, то буду полоть грядки на сломанных ногах. Учитывая ограниченный запас медикаментов, задача у меня была не из легких. В помощь в борьбе с инфекцией мне принесли даже два мешка сухой хлорной извести.

Для предотвращения распространения инфекции пришлось сортировать людей. Здоровых рабов перевели в школу, тяжелобольных эвакуировали в гаражные изоляторы, некоторых оставили в общежитии. Еду пленникам приправляли порошком имбиря. Для дальнейших антивирусных мероприятий мне необходима была помощь, поэтому я попросил Бизона взять в помощники Олега. Главарь сначала резко отказал, но после нескольких дней неохотно согласился.

Друг приносил лекарства, мерил температуру больным, разносил баланду, курировал санобработку. К счастью, эпидемия постепенно начала спадать. В качестве моего гонорара, Бизон разрешил оставить в медпункте друга для дальнейшей помощи.

***

Прошло четыре месяца нашего с Олегом пленения, хотя порой казалось, что прошло четыре года. В самые сложные моменты мы с другом старались не падать духом, и убеждали себя, что при первой возможности совершим побег. Это была не мечта, а цель. Цель, которой мы были одержимы и каждый вечер перед сном подводили итоги отвечая на вопросы: как прошедший день и наши действия приблизили нас к осуществлению цели? Все свободное время старались использовать для формирования стратегии побега, мысленно прокручивали различные варианты. Иногда до нас доносились скудные новости: о жестокости рассеянных по местным деревням и лесам бандитов, о мародерстве уцелевших складов и магазинов на окраинах, о погребенных под завалами людях в центре города и стойком трупном зловонии, об исчезнувших за полдня в результате мощного землетрясения приморских городов и поселков. Тогда погибла семья Олега и моя мать. Увы, но сославшись на плохое самочувствие, в тот день она и не поехала с отцом к крестному в Межгорье…

Мы начали готовиться к побегу, хотя еще не было четкого плана. Я стал экономить куски лепешек, превращая их в сухари и складывать в отдельную сумку. Еда понадобится в пути, а он будет долгим. По мере заполнения сумка становилась тяжелее. В нее мы спрятали трофейный нож, спички, пластиковые бутылки с водой, кусочки подсоленного сала и найденные таблетки сильнодействующего снатворного для охраны. Как мы не старались, но провианта было не много. Тем не менее, удалось собрать самый минимум, необходимый на время пути до лагеря своих. После похорон двух рабов, я выпросил у тезки пуховик, старые берцы с мехом, свитер, варежки и вязаные шапки покойных. Школа и общага не отапливались, поэтому даже в начале весны мы постоянно находились в теплой одежде. Иногда казалось, что весны в этом году вообще не будет и нам суждено прожить остатки жизни в холоде. Отсутствовали все ее признаки: ни пения птиц, ни почек на ветках деревьев, ни теплого южного солнца.

Олег все еще выглядел ослабленным. Некогда богатырский организм дал сбой и во многом из-за скудного питания у рабов. Но он никогда не жаловался и не подавал вида. Напротив, он часто повторял, уходить надо при первой же возможности и у него есть силы на длинный в Межгорье.

Глава 2.

Возможность побега появилась только в конце марта, когда Бизон с наиболее подготовленными бойцами уехал выяснять отношения с конкурентами. Охрана была ослаблена, постовые дежурили только на этажах и на центральном входе. Остальные четыре входа были наглухо закрыты. Пост напротив окна медпункта временно убрали. Если с помощью таблеток усыпить охрану этажа, то выбраться вниз можно было по пожарной лестнице. Затем не спеша в темноте ползком по кустарникам добраться до ближайшей лесополосы, находящейся в 700 метрах от района школы. А там через лес можно за день выйти в соседний район и скрыться в горах.

Поздним вечером я размолол таблетки вместе с порошком имбиря и дал их с чаем постовым.

– Это для иммунитета, профилактика инфекций, – улыбаясь я подал таблетки.

Два охранника покорно их выпили. К полуночи они уже крепко спали: один сидел на полу, облокотившись спиной к стене, другой – храпел на стуле в обнимку с автоматом. В половине первого мы выбрались через окно. Недалеко у размытого дождями глиняного склона остановились и огляделись. Оказывается, находившийся напротив окна медпункта пост не убрали, а перенесли в сторону центрального входа. Там было только двое часовых, которые по периметру просматривали всю западную сторону здания. Мы упали на асфальт и поползли мимо поста в сторону кустарников, чтобы укрыться.

Нужно было идти вперед, даже если приходилось ползти по грязи. Двигаться вперед навстречу долгожданной свободе. В тот миг даже сама природа замерла в ожидании нашего успеха. Мы тихонько ползли вдоль склона, стараясь остаться в тени, прячась от затухающего костра и редких молний. По мере нашего отступления, огонек костра становился все меньше. В полной тишине мы все больше удалялись от проклятой школы.

Уже в тот момент Олег выругался и сказал, что мы олухи, не предвидели ни наличие постовых за углом школы, ни присутствие с ними Сурвика – молодого кобеля немецкой овчарки, любимой собаки брата Бизона. Еще год назад пес прилежно служил местным ППС-никам. Прошлой осенью, когда полиция самораспустилась, после долгих скитаний изможденный пес в поисках пропитания вышел на дорогу и упал под колеса Сергея. Собаку назвали Сурвик (от английского глагола «to survive» – выжить). Тезка его выходил, откормил и продолжал усиленные тренировки по учебникам кинологии. Во время лечения Сергея, он признался мне, что в жизни у него две страсти: музыка и собаки. Он много раз жалел, что в свое время не пошел учиться на кинолога. Сурвик по-собачьему оказался сильным и отважным псом. Его заслуги при налетах и охране штаба высоко ценили, а потому кормили четвероногого лучше людей и брали с собой только на особо важные задания. Судя по состоянию зубов и шерсти, псу было года три. Лучший возраст для служебной собаки.

Увы, но его опыт сыграл с нами злую шутку. Сурвик затаился, затем подбежал к кустам, где мы укрылись и с остервенением начал лаять.

– Кто там? А ну вылизай! – скомандовал постовой.

Еще несколько секунд и автоматная очередь полилась по кустам. Находившийся впереди меня Олег, упал. Пули задели его…. Мой верный друг! Он остался таким до самого конца, он закрыл меня собой только вскрикнув: «Это конец!» Спустя несколько секунд после выстрелов, его последняя фраза эхом повторялась в моем помутневшем разуме…

***

С трудом открыв левый глаз, я опять увидел желто-серые очертания знакомого помещения. Второй глаз был закрыт посттравматическим отеком и практически не наводил резкость. Тишина постепенно рассеивалась, периодически ее нарушали обрывки нецензурной брани.

Горло пересохло, кровавый кашель стянул грудь, ноги и руки были перевязаны шершавой веревкой. И снова этот запах пота с плесенью, и снова эхом отдающиаяся брань из корридора. Я опять в школе, в медпункте, лежу на полу возле шкафа. Болели все внутренности, поэтому каждый вздох давался мне тяжело. Похоже, отморозки Вовы Бизона меня хорошо попинали.

– Ну что, очухался? Ну и дурачки же вы ребята!

Брат Бизона стоял надо мной, курил и тихо посмеивался.

– Вот я тебе, считай, и вернул должок. Братуха хотел тебе ноги поломать, чтобы ты всегда ползал перед нами. Но я его уломал.

– Где Олег?

Чуть кряхтя, я спросил у тезки. Тот не ответил, затушил сигарету о подошву «берца», достал армейскую флягу из-за спины и протянул мне.

– На, помяни друга! Там водка, тебе полегчает. Не каждый сможет вот так взять и закрыть собой друга. Пусть земля ему будет пухом!

Сергей не шутил, Олег погиб и с этим сложно было смириться. Я словно повторно получил сильнейший удар в голову: руки задрожали, в душе скребли обреченность и пустота.

Головную боль немного убавили несколько глотков спиртного. Много раз постоянно как кинопленку я проматывал назад события той роковой для Олега ночи. Я был виноват. Я и наша спешка, неорганизованный побег. Надо было предварительно собрать всю информацию о местонахождении патрулей, узнать их расположения и время смены.

– Похоронили его по-людски, сам видел, – вновь прервал мои душевные терзания брат Бизона Сергей. – Но учти, тезка: от нас так просто не уходят, тем более те, кто хорошо знакомы с внутренним устройством банды. За побег наказывают. Но тебе повезло, нам сейчас особенно «лепила» нужен.

– Кто?

– Тот, кто раны латает. Поэтому лучше покайся и иди работай, – тезка хлопнул меня по плечу, забрал флягу и одним залпом ее опустошил. – Короче, нет у тебя выбора, дружище! Отдыхай пока, кормежка будет нормальная, сам прослежу. Через пару дней будешь нужен, ой как нужен.

К вечеру пришел Бизон. Его неприятный голос периодически доносился из соседнего помещения. Разговаривая со своими приближенными, он иногда переходил на визжащий крик. По тону, манере разговора и по случайным обрывкам фраз я понял, что бандиты что-то замышляют. Спор их касался в относительно численного состава, боеспособности членов банды, наличии оружия. Через два дня они собирались идти боем на «Центральных», у которых было много стволов с патронами, так необходимых Бизону. У лидера «Центральных» Мясника намечался юбилей – отличное время для внезапного налета.

Дверь нашего импровизированного лазарета открылась, на пороге стоял Бизон.

– Ну что, оклемался? – негромко спросил он. – Солидный грешок за тобой водится, искупить его надобно.

Я промолчал в ответ. В моем случае, все сказанное впоследствии могло обернуться против меня.

– Дам тебе пару дней для поправки, а потом будешь готовить свой минздрав для того, чтобы послезавтра оказывать помощь бойцам на линии фронта. Пойдешь вместе с группой, но держаться будешь рядом. Приставим к тебе двоих санитаров. А о твоей дальнейшей судьбе подумаем потом. Вопросы есть?

– Могу я увидеть могилу друга?

Я старался говорить в таком же деловом тоне, как и Бизон. Бандиты хорошо понимали свой стиль общения.

– Я подумаю, Сережа. А пока отдыхай!