Божок

– Вон его окна! – Саня высунулся из джипа и показал вверх. – Как раз свет погасил.

– Сюда выходят? Ага, а рядом окна все тёмные. Это хорошо. Ладно, оставайся тут, – ещё раз попросил Самвел.

Он опять окунул в грязь только что вычищенные ботинки, но иначе по двору было не пройти. Хорошо, что сегодня больше никуда не надо ехать. Остальным мальчиков придётся проверить позже. Да и остаётся-то их всего трое. Можно распределить так: двое – сегодня. Двое – завтра, и один – напоследок. Но, если выйдут осложнения, придётся брать по одному. Тогда крайний срок окончания проверок – восемнадцатое ноября. Пятый и последний мальчик будет проверен.

Тогда можно начинать подготовку ликвидатора – в лучшем случае. А в худшем – снова нажимать на разведку и прочёсывать спортивные секции. А после до одурения кататься по Москве выполняя с виду наиглупейшее, а на самом деле – невероятно ответственное задание. Самвелу уже казалось, что тяжелее миссии у него никогда не было.

Геворкян взялся за скользкую деревянную ручку и потянул на себя дверь. Здесь раньше был код, но теперь его, конечно, устройство бездействовало.

Самвел прижался спиной к стене, в промежутке между двумя дверями. Слишком простодушным оказался паренёк – нет ли здесь подвоха? На всякий случай, он приготовил пистолет к бою и сунул в кобуру. А вдруг ловушка? Всё может быть…

Гришу Сидорова Геворкян узнал сразу. Невысокий, но крепкий мальчик в ковбойке и трениках, в прогулочных тапках на босу ногу, выбежал из лифта и принялся греметь ключами около почтовых ящиков. Самвел шагнул в полосу неяркого света пыльной лампочки.

– Мальчик, ты меня, пожалуйста, извини… Ты знаешь, в триста пятой квартире есть кто дома? Ты не сосед ним?

Гриша очень удивился, не найдя никакого письма, поджал плечами. Он сунул руку в щель железного ящика, пошарил там. Потом долго разглядывать свои пальцы. На груди Гриши Самвел увидел маленький серебряный крестик.

– Я, понимаешь, проездом в Москве. Решился к ним завернуть, но никого не застал. Вопрос такой – стоит их ждать, или лучше сразу ехать в аэропорт?

– К соседям? К Окуневым, что ли? – Гриша запер ящик и спрятал ключи в кармашек брюк.

– Да они приглашали, если буду в Москве. Я, правда, не предупредил. Из «Домодедово» сейчас звоню – их нет. Думал, пока еду, вернутся. Но квартира до сих пор пустая. Может, они вообще в отъезде?

Гриша буквально пронзил Самвела взглядом хрустальных, ангельских глаз. Лицо его стало благостным и скучным.

– Они у дочери, в Строгино. Как раз вместе с моими родителями в лифте спускались. Может, и ночевать останутся… Знаете, у нас телефон их дочки есть. Родители звонили, когда Ивану Васильевичу плохо становилось. Это дедушка, старенький. Екатерина Ивановна приезжала. Я позвоню им сейчас и скажу, что вы ждёте. Давайте, поднимемся к нам, и вы поговорите.

– Как тебя звать? – спросил Самвел так, словно видел ребёнка впервые, а не выпасал его три недели.

– Григорий.

– А что ты здесь так поздно делаешь? Не боишься?

Самвел понял, что можно уходить. Этот парень – не тот, кого они ищут. Но что-то его удерживало.

– К ящику спустился – там письмо должно быть. Почему-то нет до сих пор.

Ясный Гришин взгляд не мутился никакими подозрениями. Он действительно был готов вести незнакомого молодого человека к себе, да ещё поздно вечером. И на лифте поднялся бы, в отличие от Липатова, совершенно спокойно.

– Вы не стесняйтесь – я один дома. Мама с папой в театр ушли. А вы, если с дороги, может, кушать хотите? Я вам чаю согрею. А там и соседи приедут. Вас как зовут?

– Да ладно, Гриша, не стоит. Неудобно мне. Кстати, а вдруг я вас обчищу? Вот так, запросто, чай пить ведёшь!

Легонько стукнула дверь, и в подъезд ворвался ледяной ветер. Гриша переступил с ноги на ногу, обдумывая ответ на вопрос симпатичного незнакомца.

Потом, водя пальцем по крышке своего ящика, твёрдо сказал:

– Людям нужно верить, и делать им добро.

– Зачем? – втянулся в пустую дискуссию Самвел.

Вряд ли этот постулат ребёнком был выстрадан. Скорее всего, его воспитали так в семье. В школе сейчас вообще не воспитывают, а просто впихивают в голову программу. А, наверное, малый ходит в церковь – там и нахватался.

– Тогда в Рай попадёшь, – ответил Гриша таким доводом, какого собеседник не ожидал.

Геворкяну стало интересно, что же ещё думает по этому поводу Гриша Сидоров.

– Ты считаешь, что доверять можно всякому человеку? Погоди, не торопись. Может, письмо ещё принесут. Ты больно быстро выскочил. – Самвел почесал пальцем густую смоляную бровь. – Значит, ты доверяешь жуликам, ворам, бандитам? Да?

Гриша смотрел всё так же удивлённо:

– Их только пожалеть можно. Они – овцы заблудшие.

Самвел расхохотался, представив себе Гришу Сидорова в качестве ликвидатора.

Мальчик вздрогнул:

– Что тут смешного?

– После школы куда поступать собираешься, Григорий?

Геворкян оборвал смех, взял мальчика за плечо и повернул к себе. Гриша не сопротивлялся.

– В духовную семинарию хочу. Я и сейчас пою в церковном хоре. А на аэробику я уже не пошёл – времени нет. Мама хотела, но никак не получилось.

– Значит, рок-музыку ты не любишь?

Самвел видел, что это так, но очень хотелось послушать благостные речи.

– Нет, что вы! Бесовское занятие. Они кривляются, как грешники, которых жарят в Аду. Мне их от всей души жаль. Спасать таких нужно.

– А карате тебе зачем?

Геворкян теперь почесал макушку. Пацан оказался довольно-таки содержательным типом.

– Прихожан защищать. Знаете, всякие сатанисты, маньяки терроризируют верующих. На Пасху в Оптиной пустыни трёх иноков убили. Всяко бывает… Или, знаете, у «Белого Дома». Люди молились, а на них – ОМОН, бэтээры… Я должен уметь отвести руки убийцы от жертвы. Или погибнуть, как отец Виктор, с иконой в руках. Он пытался остановить танк…

Гриша, кажется, проглотил слёзы. Он, бедняга, всё ждал дяденьку с запиской для папы.

– Тогда всего тебе доброго. Не надо соседям звонить. Я вовсе не к ним шёл. – Самвел понимал, что откровенность перед Гришей ему боком не выйдет. – Тебя не удивило, что я знаю про карате?

– Да… Удивило, – признался Гриша. – А зачем вам ко мне?

– Ищу мальчика-каратиста, только с другим характером. Для киносъёмок. Пойду, Гриша, поздно уже. Только не приглашай всех подряд в свою квартиру, а раньше времени в Рай попадёшь. Ещё хочу тебя попросить – о нашей встрече никому ни слова. Родители станут волноваться. А ты должен беречь их нервы. Обещаешь?

– Да, конечно. Я бы и так ничего не сказал. Мама очень за меня боится, с папой ругается. Он хочет, чтобы я карате занимался, а мама – нет. Хотя пока всё нормально, но она папу постоянно пилит.

– А тебе самому нравиться карате? – Самвел уже хотел пойти к двери, но опять задержался.