Божок

Махмиев встал. Геворкян последовал его примеру.

– Времени, шайтан, совсем нет! Помни о том, что приговор обжаловать нельзя. Ищи им палача, Самвел, ищи! Сейчас ошибёшься – всех нас погубишь.

– Я разве ошибался когда-нибудь?

– Нет, Самвел. – Махмиев вытер лицо краем купальной простыни. – У меня сейчас другие дела, а ты иди. Когда с первым закончишь, по тоновому пейджеру дашь сигнал. Мы уговорились с тобой, какой означает «да», а какой – «нет». При встрече объяснишь, почему ты так решил.

– Ясно!

Геворкян уже рвался в бой. Его подгонял интерес. Подобных заданий выполнять ещё не приходилось.

– Тогда иди.

Темир попрощался с Самвелом традиционным полуобъятием, поцеловал его на удачу.

Во дворе, обнесённом красным кирпичным забором, было бело и тихо. Тучи ползли по небу, почти задевая вершины голубых элитных елей. Снежинки мгновенно растаяли на горячих щеках Геворкяна. Он стоял посреди двора, заново привыкая к безмолвной зиме, о которой успел забыть в тропиках бассейна. Он тщательно застегнул замшевую куртку на норке, чтобы ненароком не простыть. Потом тщательно оглядел тех, кто ждал около джипа «Тойота».

В кожаной куртке, тоже на меху – Александр Кутьин, бывший морской пехотинец. Когда-то его обучали диверсиям на море. На суше Саня, впрочем, тоже был незаменим. Его порекомендовали «грушники», и Махмиев ещё ни разу не пожалел об этом. Круглолицый, курносый, с русым ёжиком на голове, он не имел и капли кавказской крови. Все его предки исстари жили под Рязанью.

За рулём сидел один, в прошлом десантник, тоже протеже Липина – водила Денис Перетягин. Широкоскулый, голубоглазый, усатый и флегматичный, он принадлежал к финно-угорскому типу. Потом оказалось, что родился Перетягин в Ижевске. Сейчас водитель был в куртке горохового цвета, под которой тоже притаилась кобура.

Самвел сбежал с крылечка, и ногам стало холодно. Он провалился в рыхлый снег, а ноги уже привыкли к теплу. Да и не любил Самвел зимнюю обувь – до машины можно было дойти и в ботинках из тонкой кожи. Эту куртку, на норке, он надевал, в основном, для престижа.

– Куда едем? – Перетягин с интересом глянул через плечо.

Кутьин открыл перед Геворкяном дверцу джипа. Тот сел вперед, несколько боком, и сразу же принялся гримироваться. Это отняло пять минут. В ход пошли: парик с обильной проседью, накладные усы, контактные линзы в глаза – для придания им синего цвета.

Геворкяну стало смешно – три вооружённых мужика на одного мальчишку! Но ребёнку придётся побывать ещё и не в таких переплётах, если выбор Махмиева падёт на него. Напугать, как следует, парень и проявится. Никакие тесты не нужны. Покажет себя со всех сторон.

– Едем на Новокузьминскую улицу, в Вешняки, – ответил Геворкян, как будто сел в такси.

Перетягин молча кивнул. Кованые ворота разошлись перед ними, открывая белую стрелу загородной зимней аллеи. Метель взлетела перед лобовым стеклом, поэтому Денис тут же включил подогрев и «дворники». По стеклу потекли ручейки талой воды.

Серое небо навевало сон. Самвел включил автомагнитолу. Выбрал лёгкую, скользящую по нервам музыку. Он хотел расслабиться за то время, что они будут находиться в дороге.

– Когда приедем, совсем стемнеет, – тихо сказал Самвел. – Саня, знаешь, что придётся делать?

Джип летел по аллее. Вскоре, вывернув на шоссе, он пересёк Кольцевую дорогу. Самвел с удивлением отметил, что на берегу ещё не замёрзшего труда, неподалёку от дачи Махмиева, стоят три мужика в плавках и две тётки в раздельных купальниках. Все явно пенсионного возраста. Выпяченные животы украшали всевозможные шрамы. Какие – Самвел не понял – слишком быстро проехали. У дам, конечно, кесарево сечение. Сильной половине, похоже, удаляли желчный пузырь или селезёнку. Может, кому-то ещё и перитонит откачивали.

Потом по бокам дороги зарябили гаражи. Чуть поодаль ещё мелькали утонувшие в пурге «коробочки» московских новостроек.

– Знаю. Шеф сказал, что мальчишку будем ловить. – Саня широко улыбнулся, показывая своё к этому отношение.

– Да, Лёшу Липатова, девяти лет от роду. Но ты отнесись серьёзно, Санёк. Мобилизуйся.

– Для пацана-то? – не мог успокоиться бравый морпех. – Не зря «дуры» взяли? Или он с охраной ходит?

– Без охраны. Я сам не люблю лишнюю работу. – Самвел подавил зевок. – Но эта – не лишняя. Потом поймёшь.

Каким окажется номер первый, Геворкян не представлял. Но внешность уже не была загадкой. В бумажнике лежали пять фотографий Лёши Липатова, проживающего около кинотеатра «Ташкент». Сын торговца аппаратами для приготовления сахарной ваты и воздушной кукурузы, хрустящего картофеля и пончиков. Похищение не должно особенно удивить папашу. Парня охарактеризовали в секции как волевого, инициативного, сильного. Короче, подающего надежды каратиста. Внешность тоже, вроде, нормальная. Коротко стриженый, светловолосый, с вздёрнутым носом – незаметный, короче. Правда, фигура уже мощная.

Перетягин с закрытыми глазами ориентировался на улицах Сокольников и Лефортово. Для Самвела же все московские районы сливались в один. Местным кадрам поневоле приходилось быть верными шефу. Действия и слова каждого из них многократно перепроверялись. В случае измены Темир Махмиев долго не размышлял. Он просто накидывал на шею стальной тросик, другой конец прикреплял к кузову грузовика. Оставалось только дать газ.

Здесь было грязно. По тротуарам и мостовым растекались радужные от пролитого бензина лужи. Люди ждали транспорта под зонтиками, бегали по тротуару, прыгали прямо в снежную кашу. Проезжающие автобусы поднимали фонтаны брызг. В свете автомобильных фар и в сиянии витрин картина напоминала шабаш ведьм в горах Гарца. Торговцев непогода не прогоняла с улиц никогда. Они и сейчас приплясывали около своих лотков и ящиков, то и дело поглядывая на часы.

Темнело быстро, и зажигались наверху лиловые фонари. То одна, то другая магазинная вывеска сияла неоном перед плачущим лобовым стеклом «Тойоты». Измайловский парк оставался справа. Они пересекли шоссе Энтузиастов, нырнули на улицу Плеханова, оказались в «Кусково». Где-то здесь были усадьба с таким названием, и Государственный музей керамики. Несколько лет назад Самвел и Фелицата тут побывали. Тогда он и сам бы не поверил, что по этим улицам будет ездить не на экскурсии, а на дела.

Огоньки домов брызнули в глаза, как ракеты фейерверка. Джип переехал детскую площадку, хрустнул кустами.

– Денис, скоро?

Геворкян сверился со своими уникальными часами. Вроде, пока всё нормально.

– Уже на месте. Успели? – Водила забеспокоился.

– Да. Даже рано.

– Какой дом? Этот? Или дальше?

Перетягин огляделся по сторонам. В раскисшем, тёмном дворе никого не было – лишь шелестел снежный дождь.

– Этот. Только тише, ладно? Туши фары.

– Сейчас. – Водила подался вперёд. – Отсюда хорошо виден подъезд.

– А дальше уже наши с Сашей дела. Лёша брата младшего забирает из садика каждый вечер. И ведёт домой одной дорогой… – Геворкян немного подумал. – Подай чуть-чуть назад. На всякий случай.

Джип спрятался между гаражами и эстакадой. Мутная мгла обволокла «Тойоту» и скрыла её от посторонних глаз. Немного мешали кусты, загораживали обзор. Но они же обеспечивали идеальную маскировку.

– Он? – Саня покосился на Самвела. Тот подался к лобовому стеклу.

Из-за заборчика, огораживающего посадки тонких ещё деревьев и зарослей акации, вышли два мальчика. Они были очень схожи между собой. Даже при плохом освещении мужчины в джипе видели это. Младший мальчик шагал чуть сзади. Его старший брат, в блестящей трёхцветной куртке и вязаной шапке с каким-то лейблом, со спортивной сумкой на плече, двигался уверенно, напористо. Он взял младшего брата за руку, потащил прямо по лужам. Маленькому, похоже, было лет пять. Старшему – девять лет и один месяц. Это Самвел знал точно.

– Он! – Геворкян обрадовался.

Объект нашёлся быстро. В течение ближайших пяти минут можно будет сделать вывод о его пригодности для намечаемых мероприятий.

– Денис, оставайся здесь и будь в готовности. Мы с Саней идём за ним. Будем действовать по ситуации. Главное – дать мальчику почувствовать опасность, исходящую от нас. И внимательно наблюдать. Может, его и похищать-то не потребуется…

Что-то в облике Лёши Липатова наводило Геворкяна на недобрые мысли. Но он решил не забивать голову догадками. А опираться на факты.

Самвел и Саня выпрыгнули из джипа, открыв дверцы сразу с двух сторон. Под ногами булькнула невидимая лужа. Блестящие ботинки Геворкяна оказались целиком в грязи. Принимать меры было некогда. К тому же, обляпанная обувь была такой же идеальной маскировкой, как и клокастая шевелюра цвета соли с перцем.

Быстрым шагом оба направились за мальчиками к их подъезду. Младший вдруг присел и что-то поднял с асфальта. Старший дал ему подзатыльник и выбросил находку в кусты. Малыш задержал брата ровно настолько, чтобы можно было их догнать и не дать войти в лифт. Дверь оказалась с кодом, но младший братик неплотно захлопнул дверь. Самвел вошёл в подъезд третьим, Саня Кутьин – четвёртым.

– Я, я нажму! – верещал маленький, прыгая под кнопкой лифта, которая как раз погасла.

Кто-то покинул кабину на верхних этажах. Ребёнок ткнул озябшим пальчиком в пластмассовый кружок, под которым опять вспыхнул красный свет. Кабина, зашумев, пошла вниз.