Время «Ч»

– Я даже не могу сказать ничего конкретного. Просто в воздухе носится тревога. Может быть, вы скажете, будто у меня нервы шалят, Но складывается впечатление, что на агентуру вот-вот выйдут…

Захар боковым зрением увидел, что Люда вздрогнула, поспешно раздавила сигарету в другой, мельхиоровой пепельнице, и застыла, прислушиваясь к разговору. Часы отыграли четверть второго ночи. За окнами было темно, и казалось, что девятиэтажка летит в беспредельном космосе, а вокруг на миллиарды километров – ни души. Горбовский и сам в последние дни нервничал, беспокоился, а сейчас ощутил самый настоящий страх. Он прекрасно знал, что Алим зря поднимать панику не станет.

– Но твое впечатление должно ведь быть на чём-то основано? – как можно спокойнее сказал майор. Он протянул руку и похлопал агента по плечу. – Доложи, что там у вас происходит, только поподробнее. Одна голова хорошо, как говорится, а две – лучше.

Алим тяжело вздохнул, искоса взглянул в испуганное лицо Люды. Губы девушки дрожали, глаза уже наполнились слезами. Ей было холодно – летом, в комнате, под складками тёплой шали.

– Захар Сысоич, Ншан много ждёт от этой сделки. В ней – вся его жизнь, понимаете? Он закупает так много оружия не только для того, чтобы получить перевес в Ленинграде. Здесь останется только часть этой партии, а остальной товар разъедется по стране. У Ншана прямо-таки наполеоновские планы. Он хочет стать главным по рынкам во всех крупных городах. И для этого ему нужно очень много «железа». Понимаете?

– Естественно, понимаю, – кивнул Горбовский.

– А-а! – Гюлиханов хотел ещё что-то сказать, но потом махнул рукой. – Вы уж извините, что я волнуюсь. Правда, волнуюсь, потому что перед такими событиями, как правило, вновь и вновь поверяют людей на надёжность. К тому же, Стеличек ультимативно потребовал этого от Ншана. Деньги деньгами, но Дмитрий хочет быть спокойным и за товар, и за людей. Ншан велел Зурабу Сакварелидзе прошерстить всю компанию туда-сюда столько раз, сколько нужно… Они подозревают, что хотя бы один агент в банде работает. Пацаны меж собой говорили, а я слышал.

– И как Зураб будет вас проверять? – побледнел Горбовский. Имя лучшего друга главаря и одновременно начальника его службы безопасности было хорошо известно на Литейном – понятно, не с лучшей стороны..

– Не знаю! В том-то и дело, что не знаю. И в этом – вся проблема. Он – верняк Ншана, ради него на всё пойдёт. Зураба у нас боятся даже больше, чем самого пахана. С него станется и «химию» применять – тогда над собой контроль стопроцентно потеряешь…

– Что же ты не сказал об этом раньше? – Горбовский расстегнул клетчатый серый пиджак, до предела ослабил узел галстука. Кончики его пальцев стало покалывать, а у солнечного сплетения заворочался тяжелый, горячий камень.

– Я же не старик Хоттабыч! Ну, не знал, не знал! Ншан при мне говорил только о том, что собирается приобрести оружие, боеприпасы и рации. Я считал, что остаётся немного – узнать время «Ч». Оно должно быть назначено вот-вот, но Ншан с Зурабом всё тянут. Как говорится, последний бой – он трудный самый. Я почти не отходил от Ншана – разумеется, старался не вызвать подозрений. Но пока с этим тихо…

– Значит, время «Ч» пока не определено?

– Пока нет. И ещё не известно, откуда повезут партию, и куда. Мне удалось приблизительно узнать, какой это будет транспорт…

– Какой? – быстро перебил Захар.

– Два муковоза. – Алим достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо. – Такой вариант предложил Зураб.

– Муковозы? – в один голос спросили Захар и Люда.

– Почему-то так. Зураб считает, что это – отличная маскировка. Ншан с ним согласился, приказал – а это у нас закон.

– Алим, а откуда стало известно, что Стеличек потребовал именно таких гарантий безопасности?

– Мне рассказал Альфред Журбаев, «шестёрка» Ншана. Он первым вёл переговоры с Инопланетянином. И тот ему лично сказал, чтобы передал пахану. Журбаев и теперь из кожи вот лезет, чтобы на него не подумали…

– Чёрт, ты же не можешь сейчас лечь на дно! – Захар, чтобы немного разрядиться, ударил кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой. – Ситуация сильно осложняется, и нам всем надо будет ходить, как по канату. Вправо-влево наклон – упадёшь, пропадёшь. Тебя это касается в первую очередь, Алим, что думаешь делать? Паханы знают, что ты в курсе?

– Не думаю. Альфред умолял меня никому не говорить. Он верит мне безоговорочно и сам всего боится.

– Ты как думаешь – действительно верит или словить тебя хочет?

– Мне кажется, что верит, Захар Сысоевич, – немного поразмыслив, подтвердил Алим. – Он мне говорил, что, когда ехал от Стеличека, за ним увязался синий «Фиат». Он сообщил от этом Ншану, но тот пропустил мимо ушей. И никаких отголосков потом, понимаете?

– Мне это всё очень не нравится, – согласился Горбовский. – Кто его вёл? У нас нет синего «Фиата». Алим. Скорее всего, свои не очень-то парню доверяют. Либо сам Ншан, либо Стеличек. Проверяли, нет за ним «хвоста», и не агент ли сам Журбаев. В тот день, когда он посещал квартиру Инопланетянина, был убит один из клиентов последнего, рецидивист Кирсанов. За ним наблюдали на уровне района. Даже, вроде, прилепили какую-то шлюшку. Кирсанов её прирезал, как овцу, ножом по горлу. Но Стеличеку этого показалось недостаточно, и Кирсанова убили – вместе с двумя дружками. Их, по-моему, Стеличек сначала принял за наших, попытался увести от Гороховой. Крутились-крутились по северу города, и где-то в самом конце проспекта Культуры их «сделали». Так что ребята это серьёзные, и расслабляться нельзя ни на минуту. Давай подумаем, Алим, что предпринять, когда ты получишь новые сведения. – И Захар выжидательно посмотрел на агента.

– Я точно говорю, что встречаться мы уже не сможем, – настойчиво повторил Гюлиханов. – Может быть, с кем-то из ваших людей, и то вряд ли…

– Алим, тебе известно, кто поведёт муковозы? – Захар покосился на Люду, которая сидела, как изваяние. Казалось, она даже не дышала, и лишь поблёскивала большими светлыми глазами. Почти бесцветные волосы струями сбегали ей на плечи, на спину.

– Первый – Назар Жунда, второй – Зураб Сакварелидзе…

– Жунда – твой связной? – уточнил Горбовский.

– Ну, вроде… Его можно будет использовать на всю катушку при захвате, уже в самый последний момент. Мне кажется, что Жунда вне подозрений. Его и за человека-то не считают. Так, придаток к машине – водила хороший…

Майор прищурился, словно о чём-то вспоминая.

– Его точно не подозревают? У вас же сейчас, говоришь, поголовный шмон. А он ведь, судя по всему, пахану не родственник и не свойственник.

– Я же говорю – он около главных не отирается, сам ничего узнать не может. Единственный его источник – я сам. Шмон, в основном, идёт среди тех, кто допущен ко всяким секретам, а Жунда в это число не входит.

– Ох, Алим, боюсь я. что они тебя проверят! – вырвалось у Захара. – Свалил бы ты оттуда, если бы мы уже время знали!

– Роскошно слишком, Захар Сысоевич, – грустно сказал Гюлиханов. – Время всегда определяется в последнюю очередь. И без согласования с Митей Ншан этот час не назначит. Всю степень опасности я понимаю, но уйти сейчас не могу.

– А когда встретятся Стеличек с Ншаном, ты знаешь? – Горбовский пытался что-нибудь придумать, но не мог. Расклад был таков, что никаких вариантов больше не оставалось.

– Нет, не знаю, честное слово! Молчат, как убитые, – махнул рукой Алим.

– А почему Сакварелидзе за баранку садится? Он же – второй человек в группировке.

– Именно потому, что Ншан уверен в нём на сто процентов, Зураб поведёт основную машину.

– В каком смысле основную?

– Ту, в которой будет большая часть товара, – пояснил Алим. – Если первую проверят и ничего особенно не обнаружат, вторую или вообще не станут досматривать, или сделают это наскоро. Такой у моих боссов расчёт…

– Расчёт верный. – Захар снова закурил. – Значит, пока больше ничего сказать не можешь? Я слышал, что Сакварелидзе – человек без слабостей.

– Это верно, – согласился Алим, прикрыв ладонью половину лица. – Уязвимых мест у него нет.

– К тому же, он хороший водила? – зачем-то спросил Захар.

– Отличный! Он же – бывший автогонщик. Да и мой Жунда – шофёр первого класса. Ншан кого попало на такое дело не пошлёт.

– А Назар этот знает, на кого ты работаешь? – спохватился Горбовский.

– Ну, если только догадывается. Скорее всего, он считает меня человеком Хаджиева. Это – основной конкурент и враг Ншана.

– Вот оно как, значит! – тяжело вздохнул Захар и повернулся к Людмиле. – Иди, отдохни. Авось, в окно никто не влетит.

– Я не устала, товарищ майор, – тихо сказала она.

– Дивчинка, та хиба ж я не бачу? – Горбовский поднял её за плечи, повернул лицом к себе. – Та очи б мои не дывились, яка ты хмарна… – Напомнив, таким образом, Люде о её украинских корнях, майор перешёл на русский. – Иди, прошу тебя. Нужна будешь – позову. От твоих страданий толку мало, да ещё нас напрягаешь. Слушайся приказу, Людмила!

Закрыв за ней дверь в смежную комнату, Горбовский снова сел за стол. Он одновременно был и возбуждённый, и усталый, что ещё больше действовало на нервы.