Штурмуя небеса

– Не то чтобы… – она пожала плечами.

– Тогда иди спокойно, – бросил он. А потом добавил, уже чуть мягче: – Я не причиню тебе вреда, не бойся. Ты же не боишься меня?

– Может, самую малость.

Блондин довольно усмехнулся. В этот момент они подошли к арке.

– Ах да, это же здесь я увидел тебя впервые, – улыбнулся он, не останавливаясь.

– Мы пришли, – Таня хотела освободить руку, но блондин не давал сделать ей этого.

– Я до квартиры тебя провожу, – повел ее к подъезду. – Какой этаж?

– Пятый.

Пока они поднимались, блондин быстро оглядывал раскрытые двери квартир, откуда доносился пьяный смех. На четвертом этаже перед ними из одной из таких квартир выскочил солдат и, громко хохоча, побежал вниз. Немец лишь брезгливо поморщился и, пропустив Таню вперед, продолжил подниматься вслед за ней.

Они остановились у двери квартиры, где теперь жила Таня. Ключи ей доставать не пришлось – дверь и без того была открыта настежь.

– Мы пришли, – Таня встала рядом с дверью. – Я пойду.

– Ты живешь здесь? – с легким недоумением спросил блондин. – С солдатами?

– Да. Они разрешили мне остаться.

Он нахмурился. Отодвинув девушку в сторону легким движением руки, немец прошел в квартиру. Галдящих солдат он сразу же нашел на кухне. Он быстро представился, но из-за создаваемого солдатами шума, Таня ничего не расслышала.

– Какого черта вы здесь делаете? – строго спросил он, поставив руки на стол.

Каждый начал громко отвечать, стараясь перебить другого. «И как он может понять хоть что-то?» – подумала Таня, останавливаясь в коридоре.

На секунду он повернул свое лицо вбок, так что девушке удалось увидеть его. Он был зол. Лицо напряжено, по скулам заиграли желваки. А глаза стали действительно похожими на два колючих кусочка прозрачного льда.

– Вы знаете, чей это дом? – блондин чуть повысил голос. Солдаты молча кивнули. – Тогда выметайтесь! Через десять минут я не хочу видеть здесь ни единой вашей вещи!

Солдаты мигом повыскакивали из-за стола и помчались в комнаты. Один из них, пробегая мимо удивленной девушки, нечаянно толкнул ее. Это не укрылось от взгляда блондина.

– А ну-ка постой! – он схватил его за шиворот и вернул на место. – Извинись перед девушкой за то, что толкнул ее.

– Но ведь она русская! – запротестовал тот.

– Ты не расслышал, что я сказал?

– Извини, – процедил сквозь зубы парень, стараясь не смотреть в сторону Тани.

– Проваливай, – блондин, подтолкнув его, отпустил. – И чтоб больше я не видел такого обращения с этой девушкой.

Похватав свои вещи, солдаты покинули квартиру, оставив здесь только Таню и блондина. Как только за ними закрылась дверь, тот устало выдохнул и, повернувшись лицом к девушке, произнес:

– Как же все-таки удобно, когда у тебя есть влиятельный братец.

Он снова стал самим собой – приятным немцем, которого Таня видела до этого. Снова его голос стал мягок, глаза стали вновь приветливо на нее смотреть.

– И кто же твой брат? – поинтересовалась Таня, проходя в гостиную и открывая окно.

– А ты не догадываешься еще?

– Нет.

– Криминальрат и штурмбаннфюрер СС Йоахим Ридель. Видишь, как удобно, когда ты чертовски внешне схож со своим старшим братом, у которого есть власть.

– Да уж, – уголки губ девушки дрогнули.

– Что ж, я, пожалуй, пойду, – он остановился рядом с дверью. – Больше не бойся этих солдат. Завтра тут их уже не будет. Никого. Этот дом был предназначен для офицеров СС. Так что ты будешь одна в этой квартире.

– Спасибо, – Таня оперлась о подоконник и сложила руки на груди.

– И все-таки, – блондин уперся плечом в дверной косяк, – мы даже ведь не знакомы. Как же тебя зовут, милая фройляйн?

– Таня, – тихо ответила девушка.

– Танья, – задумчиво, со своим дурацким акцентом проговорил блондин. Девушка, услышав это, тихо усмехнулась.

– А тебя?

– Макс. Макс Ридель.

– Ну что ж, – произнесла Таня, – Макс Ридель, еще увидимся.

– Обязательно, – кивнул он и, развернувшись, ушел.

Когда в коридоре за ним захлопнулась входная дверь, Таня наконец дала волю чувствам и рассмеялась. «Танья, – подумала она, – это же надо… Никогда меня еще так не называли. Хотя, чего я ждала от немца? Ох, Таня… И как ты умудрилась только связаться с ним? Кстати, кто он? Наверное, эсэсовец, как и его брат. Хотя, чего только не сделаешь, ради Юговцев. Интересно, как они отреагируют на это? Нет, не так. Как дядя Миша отреагирует на это? Хотя, им ведь всем должно быть плевать на это. Главное – информация».

Закрыв окно, Таня прошла в ту комнатку, которую выделили ей немцы. Да, теперь у нее была вся квартира, но для начала тут стоило прибраться – всего пару дней здесь были, а все уже грязное. Поэтому, оставив уборку на потом, девушка прошла в свою комнатку и сразу же прилегла на кровать. Она безумно устала, так что ей стоило отдохнуть. Ей безумно хотелось сразу же, как только она коснулась подушки, провалиться в сон, но ее отвлекали мысли о том блондине. «Макс Ридель, – раз за разом повторяла она про себя, – Макс… Кто же он? И почему я так привлекла его? Макс Ридель… А он не похож на остальных. Добрый, вежливый. Хотя чего я хочу от человека, который так прекрасно играл на фортепиано? Ридель…»

Мысли начали постепенно путаться, и поэтому Таня быстро провалилась в мир сновидений.

Глава 4

5 августа 1942 г.

Вытирая стаканы сухим полотенцем, Таня оглядывала бар. Ее план удался – бар был полон эсэсовцами и служащими вермахта высших чинов.

На следующий день, после того, как Макс проводил ее до дома, он приехал к ней в бар вместе с несколькими крепкими парнями. Оставив ей выпивку, он сказал, что не знает, сможет ли он эти несколько дней навещать ее, поэтому просит ее быть осторожнее.

После этого бар постепенно начал заполняться. Многих привел один из тех двух друзей Риделя – тот, мальчишка со светлыми еле заметными кудряшками. Тогда, увидев, что вся стойка и большая часть столов в зале заполнены, Таня поняла, что все идет по плану. Чем их больше – тем больше у ее шансов услышать нужную ей информацию.

Сейчас же бар был заполнен полностью. Немцы курили и играли в карты, потягивая пиво или коньяк, и всячески веселились. Кто-то из них даже притащил ей трофейный патефон «Ленинград» и крутил на нем пластинки с немецкими маршами. Таня, наблюдая за ними, лишь ухмылялась. «Ну, ничего, – думала она, убирая стаканы, – пусть делают, что хотят. Они-то ничего не знают. Пусть, пусть веселятся. Я подожду. Пока подожду».